Анатолий Шалин - Путешествие Тимофея Авоськина за пределы Солнечной системы
— Быстро собирайтесь! — приказал он железным тоном. — Всех вас срочно требует к себе во дворец Его Совершенство!
— Что произошло, генерал? — спросил капитан. — Мы еще не успели даже позавтракать. К чему такая спешка? Опять очередная экскурсия?
— Нет. Экскурсий больше не будет. Завтракать некогда! Нас ожидает громдыхмейстер, а он долго ждать не любит!
— А… Конечно… Конечно… — Засуетился капитан. — Мы мигом.
Через три минуты мы уже катили во дворец. А еще через пятнадцать минут оказались перед троном Хапса.
Его Совершенство, одетый в ослепительный, расшитый золотом и серебром, усыпанный с головы до пят бриллиантами, изумрудами, рубинами и тысячами других драгоценных камней мундир и самодовольно выпятив вперед челюсть, восседал с закрытыми глазами.
Уже в самом дворце, перед входом в тронный зал, Нивс предупредил нас, чтобы ничему не удивлялись.
Оказывается, вчера вечером на заседании сената Хапсу, в ознаменование его величайших заслуг перед свербской цивилизацией, было присвоено звание супергенералиссимуса I ранга. Если учитывать, что, согласно официальным верованиям свербитов, супергенералиссимусом II ранга был господь бог, то можно понять законную гордость Хапса — чин он отхватил себе весьма солидный. Придворные вокруг трона трепетали.
У меня, признаться, тоже ползали по спине мурашки.
И вдруг Хапс открыл глаза, стукнул кулаком по подлокотнику трона и, обнаружив нашу группу в толпе придворных, уставился совершенно безумным взглядом на генерала Нивса и заорал:
— Почему? Почему они еще здесь? Повешу!
— Пощадите, — пролепетал заслуженный волкодав, падая на колени, — пощадите.
— Немедленно на полигон — и за работу! — орал Хапс, не обращая внимания на генерала. — Нельзя терять ни минуты! Сверба в опасности! Пусть немедленно отлаживают своих саворбов! Немедленно! Грызи!
Тут все придворные, конечно, дружно взревели свое:
— Грызи! Дави! В порошок!
А нас быстро вывели из зала и потащили куда-то по ступенькам дворцовой лестницы.
Когда мы выходили из дворца, случилось происшествие, чуть не стоившее жизни штурману Григорию.
Надо заметить, что события последних дней изрядно подрасшатали наши нервишки и, что называется, мы все были уже на пределе, а тут один из свербских чиновников, увидев, что мы выходим из дворца, вдруг шагнул нам навстречу и, подскочив к Григорию, шагавшему впереди, вскинул руку, сжатую в кулак, к самому носу штурмана и заорал:
— Свербит!
Григорий вздрогнул от неожиданности, решил, очевидно, что его собираются бить, и с завидной быстротой сделал чиновнику подсечку и скрутил руки за спиной. Мы еще не успели сообразить, что произошло, как на штурмана набросилась охрана. После непродолжительного сопротивления нас повязали… Мысленно я уже готовился к вторичному посещению Большой Новой тюрьмы, на этот раз к экскурсии в обычные камеры… Однако подоспевший генерал Нивс успокоил охранников, показал им какие-то бумаги и очень оперативно замял инцидент. Уже в кабине вездехода по дороге на полигон заслуженный волкодав популярно объяснил нам, что встреченный нами чиновник не собирался нападать на штурмана, отнюдь, он всего лишь дружески поприветствовал Григория.
Оказывается, возглас «Свербит!» и кулак, приставленный к носу встречного, — всего лишь широко распространенное среди жителей Свербы дружественное приветствие, что-то вроде принятого на других планетах «Здравствуйте!» или «Как поживаете?». Сами же возглас и жест в совокупности переводятся, по словам генерала, как выражение крайней преданности громдыхмейстеру и стремление положить жизнь, свою и встречного, за интересы Свербы.
Григорий после разъяснений генерала вяло оправдывался:
— Ведь нам никто не объяснил все эти причуды местной экзотики. С подобным приветствием мы сталкиваемся впервые. Тип этот подскочил ко мне, сует кулак чуть не в нос и кричит: «Свербит!» А я откуда знаю, что у него там свербит? Мне и размышлять-то было некогда. Теперь-то понимаю, что «свербит» в данном случае производное от названия планеты Сверба…
— Ты уж поосторожнее, Гриша, — успокаивал штурмана Прохор, — чужая цивилизация, с местными обычаями еще плохо знакомы… Глупостей наделать легко, а исправить их, сами знаете, не всегда удается.
Всю дорогу до полигона я размышлял о нашей судьбе и приходил к неутешительным выводам. Главное же, что мучило меня, — это непонятная пассивность моих товарищей. Признаться, от капитана я не ожидал такого олимпийского спокойствия. Ведь что ни говори, над нами на Свербе совершали одно насилие за другим: и запугивали, и уламывали, а теперь везли на какой-то полигон неизвестно с какой целью. Может, мы и живыми-то с этого полигона уже не выберемся, а Прохор благодушно дремлет на сиденьях… Я посматривал на хмурые лица штурмана и кибернетика и не понимал, что же с нами происходит? Почему мы не протестуем, не боремся, а с какой-то овечьей покорностью судьбе потакаем идиотским замыслам различных громдыхмейстеров и всяких нивсов? Уже ночью в домике, куда нас поместили, прислушиваясь к шагам часовых за дверью, я тихо спросил капитана, что с нами будет, и высказал ему свои недоумения.
Булкин цыкнул на меня и посоветовал спать. Степан же, слышавший мои рассуждения, довольно резко заметил:
— В помещении отличная слышимость. Тимофей, не ломай голову над задачей, условия которой тебе неизвестны.
— А тебе, Степа, условия известны? — обиделся я.
Степан фыркнул:
— Естественно, всего я не знаю, но кое-какие предпосылки для оптимизма, по-моему, уже есть.
— Парни, на этой дурной планете слишком быстро темнеет. Завтра потребуется много сил — надо отдыхать, отсыпаться, — примирительно сказал Григорий и подмигнул мне, предостерегающе помахав рукой. — Тимоша, не считай себя лучше других — это заблуждение. И еще, старина, больше доверяй товарищам, ясно?
— Вполне… Но я хотел бы…
— Никаких но! — оборвал меня капитан. — Сколько повторять? Спать! А завтра будешь трудиться на благо Свербы и громдыхмейстера — трудиться на совесть! И помни, у нас пока нет другого выхода! Все понял?
— Как не понять? Гасите свет… — проворчал я, кутаясь в одеяла.
И хотя, надо признаться, из разговора с друзьями я ничего нового не узнал, самочувствие мое немного улучшилось. Раз Степан разглядел в нашем безрадостном существовании какие-то проблески надежд, раз капитан и штурман его поддерживают, значит, еще не все потеряно. Со временем, видимо, что-то изменится к лучшему. Но что? Как нам удастся выкрутиться и вырваться со Свербы, как мы спасемся от всех этих заслуженных волкодавов и громдыхмейстеров? Я себе этого не представлял.
Засыпал я в эту ночь с великими муками. И почти до утра меня мучили кошмары: то мне снилось, что я пишу прошение на имя Нивса о замене десятилетнего заключения в Большой Новой тюрьме на пожизненное, то чудилось, будто меня собираются четвертовать под местным наркозом, и я вздрагивал и просыпался в холодном поту, ощущая каждой клеточкой тела смертельный ужас…
Глава 16
На следующий день, утром, я впервые отчетливо рассмотрел место, где нам предстояло пребывать отныне. И, увы, осмотр полигона и его окрестностей оптимизма мне не прибавил. Мы находились в самом центре обширного каменистого плато, стиснутого со всех сторон скалами, крутыми горными склонами и ущельями, на дне которых бушевали горные речки.
Пять приземистых каменных построек, десятка два развороченных контейнеров с деталями саворбов, две дюжины сонных молодцов с автоматами, сотня роботов, вездеход генерала Нивса, сам генерал и с ним трое спецов-кибернетиков из местных апологетов научной свербской мысли, да на далеких скалах серебристые пирамидки наблюдательных постов — вот, пожалуй, все, что хоть как-то оживляло пустынный пейзаж.
— Любуешься? — спросил подошедший капитан. — Да, местечко не из самых веселых. — Прохор внимательно осмотрел скалы и горные склоны, заметил наблюдательные пункты и ухмыльнулся: — Охраняют зорко. Удрать отсюда трудновато будет.
— А есть надежда? — встрепенулся я.
— Если хорошенько поискать, надежда всегда найдется, — пробормотав эту фразу, капитан буркнул: — Пошли. На нас уже охрана косо смотрит. Надо помогать Степану.
И мы направились к контейнерам, у которых суетились роботы, переругивались с солдатами спецы генерала Нивса, а сам генерал, размахивая руками, подгонял роботов и своих подчиненных:
— Живей! Поторапливайтесь! Куда? Отставить! Сюда тащи! Осторожнее! Уроните — повешу!
Степан с Григорием и свербскими кибернетиками сосредоточенно колдовали над узлами и блоками первого саворба.
Вскоре и мы с капитаном уже сортировали и перетаскивали детали, чистили от смазки кристаллы схем и помогали Степану подключать узлы и закреплять механизмы. Степа весело посвистывал и, мне даже показалось, занимался сборкой с большим энтузиазмом. Заметив мои недоуменные взгляды, он улучил минутку и, наклонившись ко мне, прошептал:
