Инесса Ципоркина - Дерьмовый меч
- Не стыдно садиться жрать, не дождавшись королевы? – попробовала усовестить едоков Мене-Текел-Фарес, цепляя круассан порумянее.
Едоки неубедительно изобразили муки совести, но жевать не прекратили.
Забывший про ненаглядную обновку Финлепсин спикировал за стол и не замедлил продемонстрировать синхронное поедание двух объектов.
Видя, что есть реальная угроза остаться голодной, я наскоро вытерла руки о занавеску и поспешила нагрести перед собой кучку выпечки.
- Ай да Поппи, поистине королевский завтрак сообразил! – с набитым ртом воскликнула я, придвигая масло и джем и наливая себе горячего кофе. – Кстати, а где он сам?
Оголодавшие соратники пожали плечами.
- Поди, сам еще по дороге наелся и теперь кровать плющит! Балбес этот Поппи, мог хотя бы бифштекс с кровью стащить! – сварливо проворчал Дерьмовый меч. – Я уже не помню, когда в последний раз удалось жажду утолить!
- Вот-вот, совсем память пропил! Уймись уже, упырь, не порти аппетит! Развонялся тут, аж слезы наворачиваются... – рявкнула я, откусывая от хрустящего, еще теплого круассана, и осеклась. Меч воняет?! Да не просто так, а до рези в глазах!
Звякнула о блюдце выпавшая из рук ложечка, все в комнате устремились на меня, перестав жевать. Но внимание их тут же переключилось: послышались торопливые шаги и в открытую дверь зала влетел бледный метрдотель.
- Ваше величество, несчастье! Ваш юный спутник во время прогулки столкнулся с ректором. Тот словно выжил из ума: все требовал от Гаттера отдать ему какой-то стояк… Дело дошло до магической дуэли, и в итоге так шарахнуло, что от обоих осталась только копоть на мостовой!
- Старый извращенец! Наверняка понавешал в библиотеке жучков! – разъяренной коброй зашипела Менька.
- Подожди, что ты несешь?! – закричал капитан Бляд на метрдотеля. – Поппи только что был здесь и принес для нас завтрак!
- Месье, это не Поппи! – залепетал тот. – Завтрак для вас принес посыльный, сказал, что это благодарность от какого-то знатного господина. Он же оставил эти цветы...
Пытаясь переварить все свалившиеся новости, я машинально разворачивала откуда-то взявшуюся внутри недоеденного круассана бумажку.
Бляд осмотрел букет и вытащил из его недр записку. Скользнул взглядом по тексту – и глаза его сделались по пять среброзлатов.
- «Никто не смеет безнаказанно бить Малохолей!» – прочитал капитан вслух.
В ответ на его слова на поверхности уцелевших круассанов вспыхнули какие-то руны, пентаграммы и графики нелинейных функций, и мои соратники начали один за другим с огненными вспышками проваливаться сквозь пол.
«А мы дважды предупреждали!», успела я прочитать на своем клочке бумаги – и вместе с Дерьмовым мечом ухнула в разверж... разврез... короче, в возникшую под ногами огненную дыру.
Потуга семнадцатая
Ну что за... И почему мне так... Сколько можно... Куда опять... Обрывки и обломки мыслей болтались и смешивались в голове, пока тело болталось в гигантском шейкере, смешиваясь с телами моих соратников-обжор. Кажется, из нас пытались взбить коктейль «Адская Мурка». А потом шейкер открыли и мы выпали в иную реальность, вход в которую, похоже, и запечатывала Хогвартсорбонна, магическая академия, превращенная в затычку для преисподней.
Вот за что люблю ясновидящих, так это за то, что их предупреждения ни для чего не годятся. Разве что для торжествующего вопля: а мы предупреждали! Предупреждали, чтобы ела только свое, предварительно вымыв руки, предупреждали, чтобы не била Малохолей, предупреждали, чтобы не связывалась с эльфами. Вот интересно, выйди я замуж за нормального человека средней привлекательности, средних внешних данных, среднего сексапила и средней знатности – пришлось бы потом месить грязь по всем мирам и измерениям в поисках мужа, пропавшего с брачного ложа? Да его, среднего, легче было бы заменить, чем спасать. Если бы его, конечно, украли, такого среднего и никому, кроме родной жены, не нужного.
Злая, словно сто ангелов смерти, я встала на четвереньки и захлопала крыльями. Стоп. Чем? Я что, превратилась в Чкала? Но осмотрев себя, первым делом уперлась взглядом в свой собственный, потрепанный квестами бронелифчик с потертой инкрустацией и выпавшими кое-где ортоклазами. И броня на месте, и наполнение ее на месте, так что никакой я не Чкал. Протянув руку, потрогала свою белую, гладкую кожу – и тут же получила по рукам. От себя же. Тело Мурмундии Неистребимой сидело рядом и смотрело на меня с глубоким возмущением. А то, которое попыталось его потрогать, таки принадлежало Чкалу. Крылья неудобно топорщились, щекотали бока, спину и ниже – ну вот, кажется, вдобавок у меня началась аллергия на пух. Я оглушительно чихнула, вызвав у себя же вопрос:
- Чкал, ты что, заболел?
Вопрос был задан моим голосом, но с интонациями... постойте-ка... Это были интонации моего братца Финлепсина!
- Нет... – прохрипела Менька, поднимаясь на четвереньки.
Я с трудом узнала свою премьершу – столько на ней было пыли, в которой, впрочем, все мы перемазались по уши. Но передо мной стояла на карачках именно Мене-Текел-Фарес, а никакой не Чкал! Так зачем ей отвечать на вопрос, заданный мне? То есть не мне, а моему телу, которое вообще-то ни разу не мое и даже не особенно мне нравится!
- Кто тебе разрешил в меня вселяться, сука?! – раздался вопль откуда-то сзади и немного сбоку, после чего на Меньку обрушился Тупи – хорошо хоть в человеческом виде, а не в страусином.
- Да я не вселялся, это меня подселили! – завопила Менька, отмахиваясь так неумело, как настоящая Мене-Текел-Фарес постыдилась бы отмахиваться.
- Стой!!! – взвыла я во всю мощь чкаловых легких. – Замри!!! Команда, слушай мою команду!!!
- Это с чего ты раскомандовался, пернатый? – подпер бока Тупи, в чьем теле, очевидно, и угнездилась моя министерша.
- На себя посмотри! – возмутилась я. – Быстро встали и по порядку рассчитались... Назвались! Будем разбираться, кто из нас кто.
Моя команда возилась в грязи, точно жалкая кучка пьяных рестлеров, а я с ужасом представляла себе сложности работы с боевым составом, в котором каждый не тот, кем кажется. Запомнить с первого раза, кто в кого вселился, мне не удалось, но королева Мурмундия Неистребимая не паниковала: постепенно разберемся, кто в ком. Сейчас куда важнее понять, где мы и чем это чревато. На первый взгляд обстановка напоминала Коллизей. Очень большой и очень заброшенный Коллизей. Ярусы, ярусы, ярусы каменных скамей – до самого неба, если тут вообще имелось небо. В стенах оконные ниши чередовались с провалами и лестницами, ведущими в никуда. Между камнями росла чахлая колючая трава, под ногами скрипела пыль – или пепел. Веселенькое местечко.
Побродив сперва по арене, потом по ложам и партеру, потом по клеткам для диких зверей и недоеденных гладиаторов, мы выбрались в лабиринт коридоров, которыми «Коллизей» оказался обмотан со всех сторон, точно катушка нитками. В переходах сквозило и никто не пытался на нас напасть или, наоборот, спасти. Никому-то мы были не нужны, бедные, несчастные, позаброшенные. Такого безобразного обращения с царственной особой в наших злоключениях еще не злоключалось.
- Слушай, может, пока у тебя крылья, слетаешь, проведешь разведку на местности? – нерешительно предложила мне Мене-Текел-Фарес из тела Тупи.
- А может, ты превратишься в страуса и сама сбегаешь на разведку? – огрызнулась я.
- Да я не умею... – нерешительно протянула Менька.
- Вот и я не умею летать! – отрезала я. Тяжелые неудобные крылья тянули спину и за все цеплялись. Попытки сложить их как можно компактней отзывались болью в позвоночнике. Небо не манило, вот ни капельки. Хорошо хоть меч не вонял – он оказался единственным оставшимся в себе. Все остальные кряхтели и сутулились под грузом непривычной плоти, как под тяжелыми рюкзаками.
Единственный, кто развлекался от души – это Поппи, влетевший в тело Лассаля и вписавшийся в него так, будто котом родился. Шмыгал себе по углам, пробовал на вкус всякую дрянь и слушать не желал нытья Лассаля, что если он, поганец, доведет котика до расстройства желудка, законный хозяин этого желудка отгрызет телу Поппи нос и уши. Если учесть, что Лассаль загремел в корпулентный корпус Прозака, то у мелкого тела Поппи Гаттера не было ни малейшего шанса отбиться. Оставалось лишь надеяться, что капитан Бляд, временно квартировавший в этом худосочном вместилище, сумел бы отбиться от кого угодно одной только силой пиратского духа.
Не особо вникая в суть перебранок, я всерьез размышляла над тем, чтобы написать маркером на лбу каждого, кто он, да вот беда – маркера-то у меня и не было.
- Эй, величество, чего грустим? – хихикнул Дерьмовый меч, который я повесила на чкалово бедро, увеличив и без того нехилую нагрузку на костяк. Нет, серьезно, как мужики носят на себе столько мышц и знай добавки просят? У меня уже болело все – с непривычки, шепотом уверял меня Чкал, то и дело сам себя щипавший за задницу под раздраженным взглядом Тупи. То есть это Менька смотрела на те вольности, которые позволял себе Чкал с ее беззащитной попой. Тьфу. Еще сутки подобной развлекаловки – и я освою крылья, после чего улечу отсюда куда глаза глядят.
