Венсеслао Флорес - Человек, который купил автомобиль
- Могу поклясться, что тоже не дотрагивался до пружины клаксона.
Мистер Кок пожал плечами с таким же изяществом, с каким он совершал любое другое действие. И об этой чепухе больше никто не вспоминал до тех пор, пока через некоторое время не стала вдруг ясна вся важность случившегося.
А произошло следующее. 30 числа того же месяца в огромных залах "Дома автомобиля" открылась выставка новых машин фирмы "Хопп", предпринявшей гигантскую работу по переделке всех выпущенных ею, знаменитых во всем мире моделей. Инженеры фирмы работали над этими моделями в течение пяти лет, однако сведения о них до сих пор не были доступны другим фирмам и широкой публике.
С момента, когда началось претворение нового проекта в жизнь, обширная территория, которую в двадцати километрах от столицы занимали заводы фирмы, закрылась для посторонних. Рабочим, монтировавшим автомобили, покидать территорию завода было запрещено. Реклама, равной которой по размаху не было никогда и нигде, оповестила мир, что скоро появятся шесть новых моделей "хопп". Об этом кричали полосы самых читаемых газет, световые табло на фасадах зданий крупнейших городов континента, проекции объявлений на облака, тысячи сбрасываемых с самолетов листовок, надписи цветным маслом на поверхности морских бухт и озер Европы и Америки... Предполагали, что резкое повышение качества продукции даст фирме Хоппа возможность преодолеть все уменьшающуюся восприимчивость населения к рекламе; фирма могла это себе позволить, потому' что финансовое положение у нее было прочнее, чем у любой другой фирмы в мире. Но в чем конкретно состояли усовершенствования, никто, как было сказано выше, себе не представлял: автомобиль уже достиг такого совершенства, что, по общему мнению, улучшать его дальше было просто невозможно. Старинные поршневые двигатели, древние тормозные системы, устаревший способ охлаждения, служившие источником постоянных неприятностей камеры, которые то и дело оглушительно лопались или тихо выпускали воздух, и покрышки на них (которые все время нужно было менять) исчезли за пятьдесят с лишним лет до этого, и те из техников, кто знал, что представляли собой автомобили в первой трети XX века, не в состоянии были объяснить себе ангельского терпения, какое обнаруживали люди той эпохи, настоящие рабы несовершенных и крайне недолговечных автомобилей, ломавшихся по несколько раз в месяц и проводивших больше времени в ремонтных мастерских, нежели на колесах. Автомобилист той давней поры был для людей нового времени несчастным существом, которое большую часть жизни проводило под каким-нибудь примитивным драндулетом, копаясь в его проржавевших внутренностях. В столице нового государства, посередине Большого Проспекта, возвышался монумент, увековечивший страдания первых автомобилистов. На широком пьедестале стояла высеченная из мрамора фигура человека, накачивающего шину, в безобразной одежде третьего десятилетия XX века. Он был в рубашке, без пиджака, волосы его прилипли к вискам и лбу, а на лице застыло выражение горечи и усталости. На постаменте были слова: "Многочисленным и несчастным жертвам зари автомобилизма - от благодарного человечества".
Лишь в новую эпоху автомобиль стал предметом по-настоящему полезным. Двигатель его ничем не походил на старые, те, что работали на бензине или электричестве. Бак с динламием, чудо-веществом, которое открыл в начале XXI века знаменитый Томпсон, занимал от силы кубический дециметр, и, наполнив его, можно было проехать десять тысяч километров. Удалось достичь такого совершенства, что наконец можно было без преувеличения сказать: в этих организмах из металла есть все необходимое и нет ничего лишнего. Эти машины были настоящим чудом техники, и во времена, когда Жюлю Верну и Уэллсу, и не только им, доставляло удовольствие тратить время на размышления о будущем, оно, это будущее, если бы его знали заранее, изумило бы самых смелых предсказателей.
В первый же день выставки огромный зал "Дома автомобиля" заполнила изнывающая от любопытства толпа. Тому, кто посмотрел бы вниз с громадных люстр, показалось бы, что пол устлан темным ковром - столько людей стояло там вплотную друг к другу. Каждый автомобиль, как на островке, пребывал на отдельной, специально отведенной для него платформе, и шелковые канаты, которыми, чтобы защитить от прикосновения любопытных, отгородили машины, прогибались под давлением толпы. Ярко блестел никелированный металл; лак, без единого пятнышка или царапины, выглядел как бархат или атлас; в гранях фар, как в завораживающих зрачках какого-то чудовища, двигались крошечные отражения посетителей. Были выставлены все мыслимые типы автомобилей - от огромного грузовика до одноместного автомобильчика, узкого, как стрела, который, с его далеко отстоящими одно от другого колесами на длинных осях, одновременно напоминал водомерку.
С балкона на море человеческих голов смотрели, окруженные множеством официальных лиц и автомобилестроителей, министр транспорта и мистер Хопп. Бритое лицо Хоппа (широкий, в морщинах, лоб, волевой подбородок, ямки в виде запятой на щеках, густая, стального цвета шевелюра, темные от болезни печени веки) выражало удовлетворение и гордость. Тысячи взглядов обращались к нему снизу, и в бормотанье неспокойной людской зыби то и дело слышалось, все громче и громче, его имя:
- Это Хопп! Вон Хопп, наверху!
Молодой наладчик Джо Уилп уселся за руль роскошной машины, чтобы продемонстрировать бесшумность ее двигателя, он начал орудовать невидимыми снаружи рычагами управления; автомобиль завибрировал, но даже те, кого толпа прижала к шелковым канатам, окружавшим машину, едва услышали звук работающего двигателя. И вдруг у автомобиля завыл клаксон; звук его гулко отдавался под сводами из стекла и металла. Услышав его, к машине ринулись новые толпы любопытных. Уилп стал нажимать на кнопку клаксона, но вой не умолкал.
С балкона мистер Хопп, сдвинув седые брови, распорядился:
- Скажите этому остолопу, чтобы он ни к одной машине и близко не подходил!
Но тут хрипло завыл клаксон широкого мощного тяжеловоза, а секундой позже, слившись в какофонический хор, уже выли клаксоны всех машин в зале. Поднялся хохот; несколько девушек, изображая непереносимые страдания, с очаровательными гримасками заткнули уши. Ни в одной из воющих машин, кроме той, где сидел Уилп, никого не было, и, когда люди это заметили, послышались восклицания:
- Это Хопп нам приготовил сюрприз!
Но достаточно было увидеть выражение лица знаменитого автомобилестроителя, увидеть, как он, встав и судорожно вцепившись руками в перила, перегнулся через них и гневным взглядом обводит зал, и тут же становилось ясно, что вой клаксонов для него полная неожиданность. Не получая на свои вопросы сколько-нибудь вразумительных ответов, он повернул голову к Гаррисону, достойному своему помощнику, который смотрел, вытягивая шею, из-за его плеча, и спросил:
- Кто это пошутил так неудачно?
- Не понимаю... - проговорил, запинаясь, Гаррисон.
Внезапно толпа взорвалась многоголосым воплем ужаса:
трактор "титаник", мощный, приземистый, напоминавший чем-то осьминога или какого-то странного серого зверя, у которого вырезали живот, но, несмотря на это, живого, вдруг тронулся с места и, разорвав канат, поехал в толпу. Одновременно с ним пришли в движение два мощных фургона, а чуть позже уже все машины в зале двигались по мозаичному полу, покачиваясь слегка, лишь когда им приходилось переезжать через лежащие на полу тела. По толпе, понявшей, что опасность угрожает со всех сторон, побежали навстречу друг другу волны; отчаянно вопили те, кто видел, что вот-вот волны эти, столкнувшись, их раздавят; страшно кричали те, кто ощущал на себе тяжесть колес или видел опасность уже совсем рядом; люди, пытаясь спастись, расталкивали своих собратьев как безумные; звали друг друга, разлученные толпой; кто-то поносил виновных в этом несчастье; ошеломление и растерянность тысяч людей, не имеющих возможности покинуть огромный зал, достигли наконец предела. А вой клаксонов не умолкал, и шум поэтому становился все громче. Прохожие на улице, слыша его, бежали по эспланаде перед циклопическим зданием "Дома автомобиля" к огромным дверям - посмотреть, что происходит внутри, А шоферы, дожидавшиеся своих хозяев, вставали, чтобы лучше видеть, на подножки машин. Толкаясь, падая, из здания люди хлынули наружу. Выбегавшие наталкивались на тех, кто рвался внутрь, и бежали дальше, ища спасения за рядами машин. Пострадавшие посетители выставки, из-за страха до этого не ощущавшие боли, теперь громко стонали, и многих на руках несли в пункты "Скорой помощи". Сквозь проемы исполинских дверей по-прежнему потоком лилась толпа и огромным пятном растекалась по эспланаде. И тут, врезавшись, как таран, в толпу или, если выбрать более точный образ, плывя по испуганному, кричащему людскому половодью, появился первый автомобиль с выставки. Он вонзился в человеческую массу, давя тех, кто оказался перед ним, и, расчищая себе таким способом путь, продолжал свой безумный бег, а клаксон его по-прежнему изрыгал отрывистые злобные звуки, напоминавшие лай разъяренного волкодава. Еще через несколько секунд в дверях появился громадный грузовик, он безжалостно сбивал людей с ног и перемалывал их, как нос корабля перемалывает воду в пену. Оставив наконец толпу позади, грузовик унесся вслед за первой машиной. И сразу же появилась еще одна, а за ней другая, третья... Все, кто был свидетелем этой невероятной сцены, видели, что ни в одной машине водителя нет, что машины движутся автоматически и сами объезжают препятствия, безошибочно находя дорогу.
