Александр Матюхин - Миллион лун
В дежурке Степы уже не было, сидела одна Кристи и пила чай из большой фарфоровой кружки с сердечками.
— Справился?
— Тебе привет передали.
— Пахабщина, — скривилась Кристи, — он уже звонил. Тяжело в этой жизни быть самой умной и красивой!.. Давай, выпей чайку и за дело.
— Опять кто-нибудь? — по-деловому поинтересовался я
— Нет. Игнат Викторович вызывает. По-поводу того, что ты рассказал. Кто-то открыл дверь на чердак. Могут быть неприятности.
— У меня?
— Вообще. У гостиницы. Что-то случилось, это факт.
— Что?
Кристи пожала плечами:
— Не знаю. — сказала она, — но что-то непредсказуемое. Я слышала, что двери открывали всего один раз, и с тех пор они опечатаны, охраняются Стражами и вообще подобраться туда весьма сложно… Печеньку будешь?
От предложенного крекера я отказываться не стал. Кристи налила в кружку чая. Отхлебнув крепкого, аж зубы свело, напитка, я спросил:
— Интересно, а где были Стражи в тот момент, когда туда пришел я?
— На самом деле, у нас в гостинице пока один Страж, у нее ключи от двери в чердак и в подвал. Не уверена, что она охраняла. Смысла нет охранять, посторонние в гостиницу не суются, а пришельцев Страж знает в лицо. Просто непонятно, кто открыл замки. Ключи-то у Стража.
— Тоже верно, — печально согласился я, углубившись в тягостные раздумья.
Это же надо, угодить в переделку в первый день работы. Неужели опять останусь без работы? Это снова ночевать на вокзале и жрать сырые бутерброды с подгоревшей до черной корочки сосиской? Причем, о происхождении сосиски лучше вообще не размышлять.
Словно прочитав мои мысли, Кристи осторожно положила руку мне на плечо:
— Не переживай ты так. Игнат Викторович строгий, но справедливый. Он просто так никого не увольняет. То, что кричит, это ладно, в душе он мягкий и пушистый.
— Правда?
Кристи кивнула:
— Периодически.
В этот момент зазвонил телефон. Служебный. Только для директора. Кристи схватила трубку, и я услышал грозный рык Игната Викторовича:
— Артем явился?
— Да пришел, — Кристи закатила глаза.
— Давай, золотце, пусть дует ко мне. И чтобы никаких разговоров о том, какой я мягкий и пушистый, а то получишь минус три процента от зарплаты!
Трубку положили. Кристи выкатила глаза, как бы говоря: «Вот видишь, он совсем не злой», и отхлебнула из кружки с сердечками.
— Ну, я пошел, — сказал я, чувствуя себя приговоренным к смерти, которому предстоит пройти последний путь до электрического стула.
— Кружку оставь, — предложила Кристи, — и не бойся.
— Легко тебе говорить. А я у меня нет иммунитета от директора. Даже амулетика маленького нет.
Кристи обнадеживающе улыбнулась, хотя, если честно, это не сильно помогло, и я вновь вышел в коридор. Что-то мне подсказывало, что теперь моя жизнь так и будет идти быстрым чередованием коридоров и помещений. Из номера — в коридор — из коридора — в дежурку — из дежурки — в коридор — из коридора — в свой номер. И так далее, и тому подобное. Эх, света белого не видеть…
С такими мрачными мыслями я и подошел к кабинету Игната Викторовича, застыл, размышляя, постучаться или набраться наглости и зайти так, а дверь отворилась, и показалась взлохмаченная голова Степы:
— Пришел, да? — спросил он, — ну тогда заходи.
Игната Викторовича я увидел сразу. Он стоял за столом, повернувшись лицом к окну, а ко мне, соответственно, спиной. Свои большие руки Игнат Викторович сложил за спиной, и я увидел большой сверкающий браслет на левом запястье. За окном ярко светило солнце, сквозь распахнутую форточку доносился приятный аромат недавно скошенной травы, доносился гул, словно мимо гостиницы проносились бесконечным потоком автомобили.
Я повернул голову и увидел еще кое-кого. Помимо Степы, пристроившегося на стуле возле стены, на диване сидела Настя Морган, та самая, с которой я познакомился в актовом зале. Настя была одета в плотно облегающую футболку серого цвета и длинную черную юбку, волосы собрала в косу, а аромат ее духов здорово соперничал с ароматом свежей травы. Настя кивнула в знак приветствия, но ничего не сказала. В кабинете вообще стояла несколько зловещая тишина.
— Итак, — сказал, наконец, Игнат Викторович, и я подумал, что мой смертный час настал.
Но вместо того, чтобы низвергнуть на меня молнии, Игнат Викторович отвернулся от окна и сел за стол. Щеки его были красными, на лбу проступили капли пота, две верхние пуговицы белоснежной рубашки — расстегнуты. Игнат Викторович смотрел на меня большими темными глазами с выражением огромной, почти вселенского масштаба, усталостью.
— И как это вас угораздило, молодой человек? — поинтересовался он спокойным, ровным голосом.
— Сам не знаю, — я пожал плечами.
— Хорошо, — почему-то сказал Игнат Викторович, хотя по общему впечатлению выходило, что довольно-таки плохо, — расскажите-ка мне, Артем, что вы натворили этой ночью. И ничего не утаивайте.
— А тут утаивать нечего, — пробормотал я, и рассказал все, что видел и слышал, начиная с того момента, как Юлик постучала в дверь моего номера.
Рассказ занял минут двадцать, после чего Игнат Викторович вытер со лба пот, потянулся к телефону и буркнул в трубку:
— Ксюшенька, принеси чайку. На четверых.
После этого он вновь обратил свой взор на меня.
— Да будет вам известно, Артем, что в вашем рассказе есть как минимум две странности. Во-первых, каким образом дверь на чердак была открыта, а Страж об этом даже не учуял. И, во-вторых, откуда появилось приведение, если на пятый этаж они подниматься просто физически не могут.
— Почему? — заинтересовался я.
— Тогда их утянет в атмосферу, — туманно объяснил Игнат Викторович, — но это как раз допустимо. Мы просто никогда не проверяли, утягивает их или нет. Просто каждый призрак об этом знает и не суется, куда ему не положено… Меня Страж настораживает. Куда он глядел?
— А вы его позовите и спросите, — сказал я.
— Уже позвал, — вздохнул Игнат Викторович и посмотрел на диван.
— Несанкционированного взлома двери в чердачное помещение не было! — быстро сказала с дивана Настя, — я бы почувствовала.
— Но ведь пломба сорвана, — возразил Игнат Викторович, — Настенька, золотце, я прекрасно понимаю, что вчерашней ночью ты развлекалась вместе с остальными в своем актовом зале, ты могла просто не почувствовать, или не обратить внимания. Лучше не оправдывайся и признай факт взлома. Проворонила ведь?
— Не проворонила, — упрямо мотнула головой Настя, — я не первый год работаю, Игнат Викторович, я же не стажер какой-нибудь.
Лица всех трех повернулись в мою сторону. Я почувствовал себя безумно неловко и на всякий случай сказал:
— Я дверь не открывал. Я ее только закрыл.
— Артем, вы бы и не смогли ее открыть, не переживайте, — сказал Игнат Викторович, — во-первых, у вас еще нет допуска, во-вторых, чердак и подвал в подчинении Стража и туда вообще никому больше соваться не положено, а в-третьих… вам давали вчера лист в клеточку?
— Давали.
— Захватили? Отлично, дайте-ка сюда.
Игнат Викторович взял лист, ручку и что-то долго на нем выписывал, потом поставил большую печать и вернул мне обратно.
— Что это? — спросил я.
— Допуск. Потом ознакомитесь. Пойдем дальше, — сказал Игнат Викторович, — видите ли, какая штука получается? Никто двери не открывал, а она все равно была открыта. Страж не заметил взлома, какой-то призрак в соломенной шляпе указал стажеру на дверь, а когда Артем ее закрыл, растворился.
— И после всего этого мы имеем дыры в Ничто, да? — завершил Степа.
— Совершенно верно. У нас возник парадокс, который нужно исправить.
Я набрался храбрости и спросил:
— Кто-нибудь объяснит мне, что произошло? Почему нельзя было открывать дверь на чердак?
Игнат Викторович как-то странно на меня посмотрел, а потом сказал медленно:
— Артем, у вас сегодня первый день дежурства? Так идите к Кристине, скажите, что Степан пока останется со мной. Я отпущу его, когда придет время. А у вас я уже все выяснил, мне больше ничего не нужно, до свидания.
Намек был недвусмысленный. Я откланялся и вышел. Закрывая дверь, я услышал, как быстро заговорила Настя:
— Да говорю же вам, что взлома не было! Тут или ключами открывали, или кто-то выше вашего уровня!
Ага. Значит тут еще есть кто-то и поглавнее Игната Викторовича…
Так, в задумчивости, я вернулся на дежурный пост.
Кристи меня уже заждалась.
— Три вызова подряд, — заявила она, стоило мне войти, — так, бери вот это и дуй в номер 2-06, потом вот это занесешь в 3–2, потом вернешься, я нагружу тебя для номера 4-24.
Мне в руки сунули два пакета. Один — побольше и потяжелее, с биркой «2-06», второй поменьше, полегче, с биркой «3–2».
