Владислав Выставной - Волшебный полигон Москва

И москвичи легкомысленно забыли, что являются частью огромного человечества, которое на тысячелетия выброшено из подлинной реальности в свою узкую нишу, где должно было, по замыслу таинственных магов, развивать науки и искусство, чтобы компенсировать возникшую таким отчуждением ущербность. С чем и справлялось с переменным успехом.

Забыть все это было так легко просто! Ведь теперь москвичей волновали совсем другие проблемы, их заботили вещи совершенно иного свойства, чем тех, кто остался за границами Локализации.

Теперь в их огромной Волшебной Москве образовался свой обособленный мир. И, как это свойственно миру, он немедленно раскололся на полярные, противоположные по своим взглядам страны и области, государства и княжества, народы и народцы. Ну, и прочие группы по интересам. Прежние национальные, этнические и культурные противоречия уступили место новым. Но даже налет магии и колдовства не сделал эти противоречия мягче. Скорее, напротив.

Игра, которую затеяли Сильнейшие на планете Земля, должна была обострить грани, четко обозначить враждующие стороны. Это была очень интересная Игра – ведь вместо фишек в ней использовались живые люди.

Правда, маги немного просчитались в организации этого забавного развлечения. Они не учли, что человечество слишком изощрилось в собственных Играх, что алчность людей готова втянуть в себя все вокруг – включая магов с их архаическими Играми и правилами.

Впрочем, все, что происходило теперь в Волшебной Москве, должно было происходить именно так, как происходило. В этом суть Игры – заставить правду заявить о себе, распределить в этом мире подлинные роли людей и магов.

…Об этом обо всем знать не знал и ведать не ведал Толик, когда подходил к ближайшей станции метро. Потоки людей втекали и вытекали из подземного перехода, а на гранитных плитах средней старости бабулька продавала цветы и семечки.

Толика заинтересовали именно последние. Он выгреб из кармана немного мелочи и недоуменно уставился на нее. Нельзя было сказать, что он был большим знатоком в этом деле, но «пятирублевки» заметно потяжелели и отдавали теперь самым настоящим серебром. Более мелкая монета горела красной медью. Никаких никелевых сплавов!

– Бабуля, продай семечек! – попросил Толик, звякнув монетками.

– Да, пожалуйста, родненький! Сколько тебе?

– Да, стаканчик. Вот, прямо в карман сыпь, ага…

– На здоровье тебе! – пробормотала бабка, засыпая в карман Толиковой куртки стакан крупных блестящих семечек. – А вот цветочков для барышни не желаешь ли?

– Не, – усмехнулся Толик. – Не до барышни мне сейчас…

– А то смотри, – прищурилась бабка. – У меня-то цветочки не простые…

– Голландские или эквадорские?

– Тьфу! Скажешь тоже! Я говорю, не простые у меня цветочки, а хитрые!

– Как это, бабуля? – рассмеялся Толик, лузгая невероятно вкусные семечки.

– А так. Вот, скажем, даришь ты букетик барышне – а ты ей ой, как нравишься! Но она, дурочка, знай, ломается себе да стесняется, только время тянет! Но только она цветочков этих аромат вдохнет – и она твоя, что хошь с ней делай! А вот если барышня тебя не любит, а только за нос водит… Или на деньги лишь твои зарится, или еще чего замыслила – ну, такие-то встречаются не редко – тогда мои цветочки…

Бабуля поднесла к физиономии Толика букет, и оттуда донеслось многоголосое рычание: бутоны свернулись, налились соком, напряглись словно пружина и лязгнули мелкими острыми зубками!

– Тьфу ты, елки палки! – замахав руками, отскочил Толик. – Ну, ты, бабуля даешь! Так я всех телок перепугаю! Они ж все до единой чего-то, да замышляют, блин!

– Дурак, ты, парень! – отмахнулась старуха. – Молодой еще, не знаешь, где найдешь настоящее, а где – труху одну!

– Да ладно, – примирительно сказал Толик. – Спасибо! Я, как жениться надумаю, так сразу сюда, за цветочками…

– Это ты верно решил, – одобрила бабка. – Не забудь – метро «ВВЦ». Я тут всегда стою…

– Да запомню! А семечки – просто класс!

– Не увлекайся, внучок, – окосеешь…

Сплевывая шелуху, Толик с удовольствием огляделся. Как хорошо, когда карман у тебя полон семечек. Жизнь сразу становится хороша и осмысленна, и ты чувствуешь, что мир принадлежит тебе… Однако ж, ничего себе семечки…

В благостные раздумья Толика ворвался наглый стрекот двигателя спортивного мотоцикла.

И Толик мгновенно перестал чувствовать себя хозяином жизни.

Потому что к переходу на пижонском спортбайке подкатила девушка с такой роскошной фигурой, что Толик остолбенел. Он еще надеялся, что та проедет мимо.

Но нет! Если злой судьбе нужно было поиздеваться над ним, она, конечно же, не могла упустить такого великолепного случая.

Девушка сняла шлем и тряхнула волосами. Последние шансы Толика на спасительную иронию рассыпались в прах.

Девушка была восхитительно хороша.

Более того – это была девушка-мечта, из потаенных глубин подсознания, из детских снов и юношеских фантазий!

У него должна была быть именно такая – именно! Ее как будто создали по матрице с Толиковых фантазий! Но…

– Эй, красавчик! – позвала она, и Толик вздрогнул, не сразу поняв, что обращаются именно к нему. – Ты не знаешь, где тут ближайшая заправка? А, ну да… Извини…

В этом ее разочарованном «ну, да…» был приговор Толику и всем его мечтам.

У него никогда не будет такой девушки. Никогда.

Потому что он такой, какой он есть.

Бродяга.

Никто.

Девушка окинула Толика убийственно сочувствующим взглядом, после чего надела шлем.

И с ревом унеслась прочь, еще раз указав Толику его место в этой жизни.

…Спускаясь в переход с изрядно подпорченным настроением, Толик, почувствовал, что изрядно захмелел.

«Однако, с семечками надо поосторожнее», – решил он и свернул в сторону дверей с надписями «Вход в метро».

Девушку-мечту он старательно пытался изгнать из памяти, заполнив ту более насущными вопросами.

В просторном помещении перед длинным рядом турникетов было малолюдно. Толик подошел к окошку, чтобы купить магнитную карточку.

Над окошком висел прейскурант с ценами на:

– «поездку туда-сюда»

– «поездку туда»

– «поездку в один конец»

– Э… – сказала Толик в окошко, в котором, казалось, невозможно кого бы то ни было разглядеть. – Видите ли, я не знаю, какой мне билет брать…

– Вы гном? – спросило окошко противным женским голосом.

– Э… Я Игрок…

– Вау, – сказало окошко, – Можно мне ваш автограф?

Толик отпрянул: из окошка вынырнула страшная зеленая лапа, которая оставила на маленьком карнизике собственную Толикову фотографию и ручку с символикой Московского метрополитена.

Толик коряво расписался на своей фотке и быстро засунул ее обратно.

– Ручку можете оставить себе, – кокетливо донеслось из окошка. – Вот ваш билет – в один конец…

– Спасибо, – отозвался Толик, принимая из зеленой руки огромный серый кусок картона.

На картонке с одной стороны была крупная надпись готическими буквами:

Ниже, мелким курсивом многообещающая надпись:

«Оставь надежду, всяк, сюда входящий».

С другой стороны билет напоминал открытку. Только непонятно, к какому празднику: в серых облаках на ней парили какие-то монстры, на заднем плане стояла смутно знакомая леди с косой…

Толик сглотнул. И быстро сгрыз несколько семечек. Полегчало.

Деваться все равно было некуда. Кроме того, все это больше походило на аттракцион или розыгрыш, чем на реальную угрозу.

Толик подошел к турникету, на котором ярко горел красный индикатор.

Огромный билет в приемную щель никак не влезал. Толик собрался было облегченно вздохнуть и развернуться к выходу, как вдруг из турникета выехало нечто похожее на мясорубку. Толик машинально засунул билет в широкий раструб. Под глухое чавканье билет втянуло в турникет. Раздалось веселое жужжание, и в лицо Толику швырнуло пригоршню мелко нарезанной бумаги.

Загорелся зеленый индикатор. Отплевываясь толченым картоном, Толик прошел через турникет.

Тут он подумал, что так и не решил, на какую станцию ему следует отправиться. Кого искать, какие вопросы задавать. Подойдя к эскалатору, Толик взглянул на висящее над головой стеклянное табло. Вместо ожидаемых названий линии и станций он увидел лаконичную, как на надгробии, надпись:

С покорностью обреченного Толик ступил на ступни эскалатора. Что-то ему не нравилось в окружающей обстановке. То ли почти полное отсутствие людей (где-то внизу маячила чья-то спина), то ли отсутствие привычной рекламы на округлых стенах…

Наконец Толик понял, что ему не хватает самого обыкновенного грохота машин, двигающих «лестницу-чудесницу». Движение происходило в давящей тишине на фоне тихого поскрипывания ступенек и легкого ветерка от движения.