Александр Афанасьев - Алая кровь на белых крыльях
Во всяких смутных периодах в истории любого государства, как правило, возрастает активность различного рода деклассированных элементов. Не была исключением и происходящий период в России. В условиях нарушения сложившейся ранее системы торговли, образовалось множество стихийных рынков, на которые люди несли менять свое имущество, либо украденное чужое. Естественно, что воровали все, что плохо лежит, даже то, что на первый взгляд не имеет какой-либо ценности. Именно к таким мудрым заключениям и пришел сын питерского ростовщика Самсон Койцман, прочитавший в свое время несколько брошюр с марксистскими статьями. Медные или бронзовые таблички, а также дверная ручка входной двери в подъезд исчезли. Кто-то, видимо из жильцов подъезда, соорудил подобие ручки из веревочной петли, пропустив кусок веревки в отверстие оставшееся в двери после акта мародерства. Глядя на такую мелочность, сын Сруля Ароновича преисполнился гордости за размах своей деятельности. Двоих он оставил на первом этаже контролировать парадный и черный ход, с остальными двинулся дальше по лестнице. Медные или бронзовые (кто теперь знает, какие они были!) таблички с номерами на квартирных дверях тоже исчезли. Самсона это не удивило, и не поставило в тупик. Считать он умел. Второй подъезд. Пять этажей по две квартиры. Значит, требуемая пятнадцатая, на третьем этаже слева. Так и есть. Две двери - одна солидная чем-то ранее обитая, та, которая слева, другая, справа, какая-то дешевая с хлипким замком. Он с Аврашей Шейкманом поднялся на половину лестничного пролета выше, пятеро встало на полпролета ниже. Изя достал набор отмычек и занялся дверью. Внезапно из-за двери раздался мужской голос: "Кто там?".
"Патруль Легиона! Проверка документов! Откройте!" прокричали с лестничной площадки. Юнкер Караваев напрягся, посмотрел на полковника и достал браунинг. "Уходим через черный ход," - сказал шепотом Науменко, и в голове его замелькали мысли: как засветились? Кто донес? Сосед жидяра? Или у них в рядах провокатор? Черт! Как не вовремя! Группа собралась у него в полном составе, а тут проверка! Нужно уходить! Он кивнул офицерам, чтобы поторопились. В дверь настойчиво забарабанили и еще более требовательно прокричали: "Откройте!".
Юнкер Сергей Алексеевич Караваев считал себя в какой-то мере несчастливым человеком - его будущая, как ему казалось блистательная карьера была прервана событиями семнадцатого года, повоевать он так и не успел - их разоружили во время переворота большевики, потом год в подполье прятался у знакомых от большевистских, а затем польских облав. И вот теперь, только они собирались приступить к настоящему делу, как вновь неудача. И еще эта нерешительность Василия Григорьевича - вместо того, чтобы показать этим польским прихвостням, что такое настоящие русские офицеры, приказывает удирать. Может хватить убегать? Когда из-за двери повторился окрик "Откройте!" Юнкер выстрелил из браунинга сквозь дверь. "Вот, Мудак! Мальчишка!"- простонал полковник Науменко, схватив его за руку и увлекая в сторону черного хода.
Изю Бриллианта спасло то, что он по привычке решил все же открыть дверь отмычками, поэтому в момент выстрела он стоял нагнувшись и пуля пролетела у него над головой, осыпав деревянными щепками отколовшимися от простреленной двери. Двум стоявшим внизу, на первом этаже, легионерам повезло меньше - одного застрелил Науменко, а другого штабс-капитан Овечкин. Расклад со стрельбой, Самсона не очень устраивал, поэтому в квартиру он первым не пойдет, есть в его команде и порезвее пацаны - тот же Шейкман. Отстранив испуганного Изю в сторону, дверь открыли, поддев ее топором, который таскали именно для таких случаев, в этот момент снизу и прогремели два выстрела. Мойша и Хаим, стоявшие внизу на окрик Самсона не отозвались. Дело становилось скверным. Или у Авраама Каца были гости из блатных, о чем нужно было догадаться ранее, или он такой же "ювелир", как он,Самсон, пролетарий. Подставляться под пули нет никакого желания. Внезапно снизу донеслась винтовочная пальба, а затем хлопнула парадная дверь подъезда. Осторожно глянув вниз Самсон увидел конфедератки жолнеров и военные шинели. Решение пришло мгновенно - он крикнул вниз: "Легион! Мы блокируем дверь!" Похоже, внизу его поняли, и конфедератки стали перемещаться по лестнице вверх. Стрельба на улице продолжалась - хлопали винтовки и звучали выстрелы браунингов.
После того как поляки вошли в злополучную квартиру и не найдя там никого, оставили отделение легионеров охранять квартиру до прибытия офицеров контрразведки, Самсон попытался, понять, что же произошло. Вряд ли из-за какого-то блатного или дельца-ювелира станут беспокоить контрразведчиков. Тогда в чем же дело? В Изе Бриллианте? Вряд ли! Он же первую пулю мог и схлопотать! Так что это вряд ли его или чья-то подстава! Тогда в чем они ошиблись?
Если бы сын ростовщика обладал даром смотреть сквозь стены, то он бы увидел, что в квартире напротив, забившись под кровать лежал и дрожал маленький невзрачный человечек Авраам Хаимович Кац, тот самый подпольный делец ювелир, квартиру которого и собирался обчистить доблестный патруль Легиона. Ошибка Самсона заключалась в нем самом, в его складе ума, в его умении аналитически мыслить, а также в мелком ворье, свинтившем все дверные ручки и таблички с номерами квартир. В первом подъезде было не десять, а девять квартир. Купец Корчинов еще при строительстве дома купил две квартиры на четвертом этаже и сделал из них одну, соответственно и вся дальнейшая нумерация в подъездах сместилась. Требуемая Самсону Койцману квартира находилась не слева, а справа.
"Если не везет, так все сразу," - подумал полковник Науменко выбегая из подъезда. Вначале проверка документов Легионом, потом мальчишество юнкера Караваева, тех двоих легионеров внизу можно не считать - из той же оперы, а вот взвод поляков, оказавшийся поблизости и привлеченный звуками стрельбы, а также видом выбегающих людей в офицерских шинелях это плохо. Вначале Василий Григорьевич обрадовался, заметив, что одно из отделений нырнуло в подъезд, из которого они выскочили - погоня будет меньше, а вот потом он понял, что командир взвода очень неглупый человек - догадался вызвать по телефону, или еще как-то подмогу. Район, по которому они спасались бегством, стали оцеплять - два раза им пришлось резко менять маршрут - подтягивались поляки на грузовиках. Поляки преследовали настойчиво, но не слишком активно - под пули никто не лез и глупый героизм не проявлял. Похоже на то, что их обложат в кольцо, а затем пошлют легионеров отрабатывать свой хлеб и обещанный пряник - право на гражданство. Науменко, уже обратил внимание, что ляхи стали чуточку умнее, и цинично используют Легион в качестве пушечного мяса. Однако то, что гладко на бумаге, на яву таит овраги - комендант района организовавший облаву - полковник Мазовецкий конечно же досконально выучил карту своих владений - но карта района увы не отображала искусственно созданных человеческими руками препятствий. Одна из рот, которая должна была замкнуть кольцо окружения застряла перед необозначенным на карте остовом сгоревшего трамвая. Было загадкой, как этот трамвай здесь очутился - ближайшая трамвайная линия в двух кварталах отсюда. Но жолнерам было не до загадок - освободить дорогу для проезда грузовиков им не удалось - корпус трамвая был загружен всяческим хламом. Пришлось спешиться, и продолжить погоню бегом, но время было упущено - вместо кольца облава превратилась в подкову, замкнуть которую уже не успевали. Выход из подковы располагался в столь не любимых полякам питерских трущобах.
"Чертовы баррикады! Специально их здесь, что ли понаделали?" - чертыхнулся Васильченко заскакивая на очередную мешанину досок, кирпича, и каких-то металлических труб, темп бега сбился, и в момент когда юнкер Караваев вкарабкался на баррикаду и выпрямился, его сразила пуля выпущенная одним из ляхов. Капитан Васильченко выстрелил навскидку в погоню, и в этот момент откуда-то сверху затрещал "льюис" и хлопнуло несколько винтовочных выстрелов. Затем раздался звон разбитого стекла и с окон верхних этажей в жолнеров полетели гранаты. "Всем залечь!"- заорал полковник Науменко, и офицеры укрылись за баррикадой. Пулеметчик нужно сказать был абсолютно никудышний, заметил Васильченко - с такой позиции он разделал бы этих уродов под орех с одного диска. А этот! Такое впечатление, что первый раз в руках оружие держит. Да и гранаты бросают бестолково - без задержки, половина вообще мимо цели. Черт, а отсюда снизу и не видно кто там хулиганит наверху.
"Эй офицеры! Ползи сюда!"- прохрипел немолодой голос откуда-то сбоку. Капитан Васильченко повернул голову и увидел, что за приоткрытой дверью дома стоит немолодой мужчина лет пятидесяти, в неновом, ношенном пальто, и машет рукой. Васильченко повернул голову к полковнику Науменко, тот кивнул в знак согласия. Пригибаясь и прячась за баррикадой, их группа нырнула в подъезд. Их провожатый запер дверь на огромный самодельный засов, сделанный из деревянного бруса, и повел их наверх. Подъезд производил странное впечатление - с одной стороны ощущение брошенного и нежилого, а с другой стороны впечатление, что все проломы во внутренних стенах этажей и выбитые квартирные двери производились с какой-то определенной целью, удивило и наличие в некоторых местах свежей кирпичной кладки. Уже позже капитан сообразил, что дом пытались приспособить для обороны и уличных боев, что все изменения в планировке сделаны целенаправленно, и несомненно профессионалом. Весь этот хаос обеспечивал позиции для боев внутри здания, а также пути отступления. Но это было позже, а тогда Николай Петрович Васильченко увидел следующую картину. Группа штатских, судя по одежде и внешнему виду - рабочих вела беспорядочную стрельбу из окон по полякам. В углу сидел мальчишка лет пятнадцати и снаряжал патронами диск к "Льюису" и винтовочные обоймы, рядом с ним были открытые патронные цинки. У облезлой стены стояло несколько винтовок Мосина - новеньких, еще не очищенных от заводской смазки.
