Людмила Астахова - НЧЧК. Командировка
«Сударыня, делайте что хотите».
«В таком случае не мешайте мне работать».
«Да Моргот с вами, леди, работайте уже, работайте».
«Не вздумай сейчас давить на главврача, а то он действительно спятит от страха. Я останусь и спокойно пощупаю каждого. И его тоже».
«Не нужно учить меня работать со свидетелями, леди!»
«С подозреваемыми. – Я ухмыльнулась. – Ведь так?»
Впрочем, я и не ждала, что он ответит.
Через час Эрину стало казаться, что сошел с ума только он один, а остальные обитатели «Елочек» являют собой абсолютную норму. Только так и должно быть, чтобы психолог время от времени начинал истерически хохотать, физиотерапевт нервно грыз кусок электрического провода, старшая медсестра носила под халатом фиолетовые шелковые панталоны по колено, а санитар – веночек из еловых веток на блестящей лысине.
Знакомство с профилакторием Танк Гашишиевич начал почему-то с бухгалтерии, где в полнейшей тишине притаились пожилая орчанка и три дриады – главбух и ее помощницы. И, невзирая на активное сопротивление ап-Телемнара, его таки посвятили в сложности составления сметы расходов на питание. Орка тыкала в нос следователю мелко исписанные листочки и с фанатичным блеском в зеленоватых кошачьих глазах пыталась втолковать подробности учета скоропортящихся продуктов, при этом она так крепко держала Эрина за локоть, что потребовались общие усилия Зарина и Танка Гашишевича, чтобы высвободить эльфа из живого капкана ее пальцев. Дриады-помощницы тем временем молча хлопали ресницами, так и не вымолвив ни словечка.
От посещения планового отдела энчечекисты категорически отказались. Страшно себе представить, что они могли увидеть там, поэтому рисковать не стали.
Потом был лечебный корпус. Пожалуй, по сравнению с его недрами даже вотчина доброго доктора Роина больше не казалась Эрину чрезмерно мрачным местом. О нет! В прозекторской управления было весело и радостно, там замечательно пахло, а ее милые и обаятельные клиенты выглядели и вели себя совершенно естественно. Там никто не ходил за эльфом след в след, не строил рож и не сопел влажно в затылок. А уж что говорить о торчащих в разные стороны рыжих косах достойного гнома-патологоанатома! Куда благородному сыну Норина до Неоны Гурамиевны – затянутой в черный комбинезон из латекса наяды с огромными, ну просто огромными и безумными глазами. Еще более сомнительным показался Эринрандиру эффект, достигаемый на сеансах позитивной модели поведения при излечении депрессии, которые она вела.
– Зарин, ты понимаешь, что здесь происходит? – шепотом спросил эльф, обходя сторонкой фаллический символ высотой два метра, выточенный из черного гранита.
– А что тебя удивляет? Это же МЛТП, а не какая-то обыкновенная больница, – заявил тот.
– Зарин, – еще тише прошептал Эрин, – я видел подобные заведения в других местах. Там нет ничего такого и в помине. Обычные клиники, нормальные врачи, адекватные медсестры.
– Правда? – изумился гном, растерянно оглядываясь вокруг. – А я думал, так и надо.
Капитан ап-Телемнар только и смог, что возвести очи горе.
– А можно поговорить с соседями убитых по палатам? – попросил он у Танка Гашишиевича.
– Э-э-э… – Гоблина слегка перекосило, но он быстро взял себя в руки и часто-часто закивал. – Конечно-конечно, нет никаких противопоказаний. Совершенно нету.
И точно! Никаких противопоказаний, чтобы пообщаться с соседом покойного Морвэйна ап-Ворондэ не имелось. За исключением того, что великий маг Огня – Гилдор Храванон существовал исключительно в собственных галлюцинациях, и если бы не медикаментозная и магическая блокада, то от «Елочек» вместе с сотнями гектаров окружающего леса остался бы лишь пепел да зола. Сосед Василька не желал говорить ни о чем, кроме опытов по выведению нового сорта безопиумного мака. И только щуплая орчанка, дружившая с гоблином и лечившаяся в МЛТП от синдрома «черного властелина», поведала энчечекистам, что в скором времени собирается объявить тотальную войну Пиндостану и уже послала его президенту ультиматум… почтовым голубем.
По большому счету, здесь можно было провести целый год в поисках преступника лишь только потому, что поголовно все обитатели «Елочек» тянули на полноценных маньяков. Убить мог каждый, начиная от невменяемых санитаров и заканчивая самим главврачом. Нестандартные методы убийства только подтверждали эту версию.
– Похоже, тут все ненормальные. А Танк Гашишиевич – самый главный псих, – в сердцах бросил Эрин, отчаявшись хоть что-то понять в творящихся в МЛТП делах.
– Никакой он не псих, – резко ответила Нол. – Он просто чего-то до смерти боится.
– М-да… боится. Может быть, разоблачения? – не скрывая сарказма, спросил энчечекист. – А остальные тоже боятся? Пли вы не рискнули рыться в больных мозгах пациентов? – И мысленно добавил: «Тебе только здоровые подавай?»
«Это у кого тут здоровые мозги? – злорадно ухмыльнулась Нолвэндэ. – Ты себе тут уже место присмотрел? Лечить алкогольный психоз когда-то же надо».
«Тебе тоже не помешает заказать билетик в „Подсолнухи“. Там, говорят, климат отличный и прекрасно исцеляют от солнышкофобии».
Меня прямо-таки перекосило. Да как ты смеешь мне напоминать, с-с-скотина?! Если до этого я еще и питала тайные надежды сгладить углы и со временем замять этот досадный инцидент, то теперь… Все. Ты напал первым. Пеняй на себя, параноик.
«А паранойю там случайно не лечат? На почве хронического трудоголизма и депрессивного психоза? Нет? Жаль. Не судьба, значит, сидеть в соседних палатах. Придется тебе „Елочками“ довольствоваться, бедняжке».
Мы напряженно застыли чуть ли не друг против друга, глядя в разные стороны и очень похоже улыбаясь. Зарин споткнулся в полушаге и остановился, с любопытством нас обоих разглядывая. А вот персонал «Елочек» видывал, кажется, и не такое… Хотя вру, такое они тут вряд ли могли увидеть.
«А не страшно со мной в соседней-то палате? Замучаю тебя фантазиями всякими разными? Не предусмотренными строгими правилами приличий».
Ну это уже слишком. Мало того что сам признается, так ведь еще и ни капли раскаяния! Он всерьез полагает, что может вот так безнаказанно меня оскорбить – и это сойдет ему с рук?
«Это сквозь мягкие стены и после курса таблеточек от бешенства? Не-а, не страшно. Какая-то неделя-другая – и станешь спокойный, ласковый, гадить по углам перестанешь и обои драть тоже. И замки ломать, кстати».
Да, это запрещенный прием. Я знаю. И что?
«Ты ж не любишь ласковых. Забыла?»
Это, кстати, тоже уже не по правилам. Балрог! Это ты на себя намекаешь, что ли?
«Разве? Я, наверное, опять что-то пропустила! Откуда эта информация, сударь?»
А я не понимаю намеков. Вот так-то.
«Из „Лепрекон-клуба“, сударыня! Вам потребен мертвый, чтоб соблюдал приличия, а не то вы ему мозги сожжете в припадке фамильной ярости».
Нет, не я это начала. Не стоило тут касаться моей чести, право же, не стоило. И про тот случай напоминать – тем более.
«Ну вам-то мысль о том, что фамильная честь нуждается в защите, глубоко чужда, не так ли? Полно, а само понятие знакомо ли? Что-то я в последнее время стала сомневаться… А что до мозгов… разве там было что жечь?»
Вот именно. Давай устроим вечер воспоминаний и припомним, кому я действительно сожгла мозг. Напомнить, да? Спасая твою проспиртованную, потасканную шкуру, между прочим! Нет, нет… ты этого не стоишь. Я не стану так себя унижать. Не дождешься.
«Конечно, не было! Какие мозги? Были бы мозги – вы бы сидели сейчас под крылышком у Ытхана и в Колдубинск ни ногой. Интересная штука эта ваша фамильная честь… подразумевает элемент беззакония и самоуправства. Не так ли, сударыня?»
Умный, да? Догадался? Отлично! А теперь докажи это, товарищ уполномоченный следователь. Вперед!
«На все воля провидения, милорд. Есть и высший суд, к которому могут воззвать те, кто позволил топтать себя здесь и сложил оружие. Униженным и оскорбленным полезно знать такие вещи, так что возьмите на заметку, вдруг пригодится. В следующий раз, когда вы вновь изволите поджать хвост».
И это не признание, дружок. Вовсе нет.
«Я уже усвоил, миледи, и взял на заметку. У вас, знаете ли, очень хорошо получается именно унижать и оскорблять».
Не сомневаюсь. У тебя училась.
«Рада слышать. Ведь пример для подражания – вот он, рядышком. Вы такой замечательный наставник, милорд, у вас так славно получилось показать мне, как это делается».
«Я? Вас? Оскорбил? Унизил? Да чем же, интересно? Тем, что доверял как самому себе? Тем, что пытался стать чуть-чуть ближе, не обращая внимания на все знаки вашего пренебрежения? Нет! Это вам удавалось успешно не замечать никого и ничего вокруг своей драгоценной персоны!»
