Крэг Гарднер - Другой Синдбад
Вот так я оказался в том месте, которому суждено было изменить мою жизнь. Разряженный ребенок повел меня по благоуханным садам в прекрасный дом, показавшийся мне огромным, как дворец.
По короткому коридору, устланному великолепными коврами глубочайшего красного цвета, мальчик провел меня во внутренний двор, где собралось не меньше пятидесяти гостей. На дальней стороне этого закрытого двора я увидел мужчину, который, как я предположил, должно быть, был хозяином, почтенного господина средних лет, дородного телосложения, чьи одежды были таких расцветок и качества, что рядом с ними все одеяния его рабов и слуг казались не более чем обносками. Воистину, подумал я, дом этот не может быть домом простого торговца, должно быть, это дворец могущественного джинна или даже еще более могущественного владыки. Что оставалось мне делать, кроме как поклониться и пожелать всяческих благ всем присутствующим?
Хозяин попросил меня приблизиться и сесть подле него. Однако, прежде чем петь, он велел мне отведать яств, которые разносили на золотых подносах слуги. И каких яств! Наинежнейшее мясо, наисладчайшие фрукты и лучшие вина оказывались у меня во рту, а господин и его гости терпеливо ждали.
Когда я завершил трапезу, великолепный хозяин спросил, как мое имя. Я, как мог, постарался ответить ему подобающим образом:
— Меня зовут Синдбад-носильщик, и я за малую плату переношу большую поклажу.
Услышав это, величественный мужчина рассмеялся.
— Воистину это дело рук Провидения! Меня тоже зовут Синдбад, только я известен как Синдбад Мореход.
Да, это был тот самый Синдбад, столь прославленный в песнях и сказаниях. Я был поражен таким поворотом в своей судьбе. Этот человек — Синдбад Мореход? Я едва мог поверить, что этот осанистый мужчина передо мною и есть тот самый великий персонаж. Ну во-первых, мне казалось, что он должен быть выше и стройнее, но не важно. Я был там, и пришло время спеть мою песню.
И я пропел те же сладкозвучные строки, о которых упоминал раньше, перед полным двором людей, намного превосходивших положением мою ничтожную особу. И на этот раз ребенок больше не перебивал меня, он стоял теперь подле кресла своего хозяина и сердито сверкал глазами, храня благословенное молчание.
Позвольте сказать теперь, что если бы даже ничего больше не приключилось со мной в этой богатой событиями жизни, день, когда я пел эту песню, стал бы одним из бесценных моментов, вдохновляющих меня и питающих память. Одного того мига, когда я услышал, как все эти почтенные господа дружным хором подхватили «уди-уди, шебанг-шебанг», было довольно, чтобы остудить даже мою грубую и разгоряченную кровь. И на этот раз, когда ребенок не мешал мне, я сумел довести до конца даже последний куплет и припев.
Когда я закончил, хозяин захлопал в ладоши.
— Это воистину чудесная песня, а последний куплет исполнен чудного воодушевления. — На мгновение он бросил смущенный взгляд на хихикнувшего мальчишку, потом продолжал: — Потому что в твоей песне говорится о судьбе, и моя история тоже о судьбе.
При упоминании слова «судьба» толпа перед нами зашевелилась и издала некий слитный звук, который я счел бы за вежливый ропот, не будь глас собравшихся столь щедро и во множестве приправлен стенаниями.
Осанистый мужчина, носящий то же имя, что и я, казалось, ничего не заметил.
— Знай же, о носильщик, что мое существование не всегда было столь безбедным, как представляется теперь, и было время, когда я был так же беден, как… — Он заколебался и быстро окинул взглядом мой истрепанный наряд. — Ну, может, все-таки не так беден, как ты, но достаточно беден для того, чтобы это было неудобно.
Собравшиеся здесь почтенные господа, казалось, понимали, о чем он говорит, в отличие от меня. Они энергично взывали к слугам, требуя принести еды и напитков, пока хозяин устраивался поудобнее в кресле, готовясь поведать свою историю.
— Теперь я расскажу вам о первом своем странствии и о том, как судьба указала мне путь.
Я отметил, что стоны раздались вновь, хотя на этот раз их заглушали звуки усиленного жевания и еще более активного поглощения жидкостей.
Синдбад Мореход прочистил горло.
Знай я, что случится после, я вскочил бы со своего почетного места и с воплями убежал бы обратно на улицы.
Но я не знал, и, возможно, это было к лучшему.
О том судить вам.
Глава вторая,
в которой обнаруживается истинная причина затруднений и возникает дополнительная проблема
— Итак, — снова начал досточтимый хозяин, — если все мои гости удобно устроились и если им угодно, я начну самую удивительную из своих историй.
Что до меня, то я был совершенно поражен таким поворотом событий. Сначала меня выдернули с пыльной улицы, потом накормили лучшей едой, какую только можно себе представить, а теперь мне предстояло узнать о роли судьбы в жизни великого человека. Однако многие из гостей, казалось, почему-то были заинтересованы куда меньше.
— Эй, ты! — окликнул одного из слуг мужчина с длинным, узким лицом и жесткой каштановой бородой. — Вот это затейливое лакомство, что у тебя. Если не ошибаюсь, это маринованное яйцо птицы Рух.
— Оно самое, — ответствовал слуга с любезнейшей из улыбок. — Каждое яйцо добывают с величайшим риском для жизни, потом целый год выдерживают в маринаде. Затем его тонко режут, вот как на этом блюде, и каждый кусочек стоит огромных денег.
— Совершенно верно, — согласился узколицый. — Я возьму полдюжины. — Он сгреб их с золотого блюда и затолкал в рот.
— Итак, — продолжал Синдбад Мореход, учтиво не замечая невоздержанности своих гостей, — многие из вас, возможно, знают, что я сын богатого купца и что, когда сей великий человек ушел из этого мира в мир иной, он оставил мне значительную сумму денег, не говоря уже об огромных земельных владениях. Я был весьма доволен своим новообретенным богатством и принялся знакомиться с чудесами света и этого прекрасного города, пробуя редчайшие деликатесы, нося роскошнейшие одежды и обучаясь искусству дружбы со слишком многими, чтобы упоминать о них.
К несчастью, — продолжал богач исполненным печали голосом, — в погоне за этими дорогими удовольствиями я забывал следить за своими деньгами, и оказалось, что вся моя земля продана, что деревни забрали кредиторы, а от сундуков с золотом осталось лишь несколько монет. Поистине я оказался в затруднительном положении, поскольку сделался вдруг беден… — Великий человек умолк и бросил извиняющийся взгляд в мою сторону. — Ну, возможно, не так беден, как некоторые, но я понял, что должен что-то срочно предпринять, чтобы не провести остаток жизни в нищете. Ибо разве не говорил мудрец: «Человек с мешком золота всегда выплывет, но тот, у кого не найдется и пары монет, утонет и в зловонной жиже пересохшей реки, не имея возможности удержаться на плаву»?
— Как это верно! — воскликнул темнолицый мужчина с еще более темной бородой. — Раб! Тащи сюда этот золотой кувшин!
Раб выполнил его приказ.
— Скажи-ка, — спросил темнолицый, когда тот приблизился, — уж не нектар ли это, добываемый из клюва среброкрылой колибри, существа, обитающего лишь возле легендарного истока Нила?
— Вы очень хорошо осведомлены, — любезно отозвался раб. — Этот нектар — сладчайший из сладких, но на солнце он прокисает, и поэтому его можно перевозить лишь в самые темные ночные часы, а это очень дорого. Каждый глоток его стоит как целый султанский дворец.
— Вот-вот! — с великим удовлетворением воскликнул гость. — Наполни мой кубок доверху!
— Но я должен-таки развлечь вас своим рассказом, — рискнул вступить пожилой Синдбад. — Итак, в тот миг я понял, что должен последовать за своей судьбой, — он слегка содрогнулся, — или навсегда остаться бедняком. Вот почему я собрал жалкие пожитки, которые у меня еще оставались, и продал их на торгах, выручив за все три тысячи динаров. На эти деньги я накупил на базаре редких и экзотических товаров и оплатил проезд на корабле, направляющемся в дальние страны… И вот мы поплыли вниз по реке от Багдада до Басры, а оттуда по огромному зеленому морю и останавливались во множестве портов, и я продавал и выменивал свои товары с великой выгодой.
— Очень интересная история, — сказал господин, со скучающим видом стоявший в толпе, ловя слугу за золотой браслет на запястье. — Послушай, вот это — не нежнейшие ли из фиников, что растут на карликовых пальмах лишь в самых высоких горах страны?
— О, сколь велика ваша мудрость, что вы заметили, — отозвался безукоризненно вышколенный слуга. — Да, это те самые финики, доставленные сюда с гор, где лето такое короткое, что все плоды надо собрать за один день, иначе они померзнут прямо на деревьях.
— И стоят целое состояние, верно? — уточнил скучающий господин, отсыпая пригоршню изысканного лакомства себе в тарелку.
