Александр Рудазов - Тени не умеют говорить
– Само собой разумеется. Дайте-ка прикинуть…
Пару минут темная фигура сидела неподвижно, чуть слышно хрустя пожелтевшими пальцами. Потом капюшон шевельнулся, и из-под него прозвучало:
– Деньги при вас?
– Конечно, – торопливо сунул руку за пазуху Каширин.
Толстенькая пачка покинула внутренний карман и бесшумно легла на грязный прилавок. Продавец удовлетворенно шевельнул капюшоном и прошептал:
– Думаю, я знаю, что вам нужно. Сейчас, минуточку…
– Пересчитывать не будете?
– Не думаю, что в этом есть необходимость. Меня редко пытаются надуть… – Его рука появилась из-под прилавка. – Вот, берите…
Каширин недоуменно приподнял брови. Костлявая ладонь с набухшими венами подтолкнула к нему бледно-коричневый бумажный лист без всяких надписей или рисунков.
– Это что? – перевернул листок он. Обратная сторона также оказалась чистой. – И что мне с этим делать?..
– Все очень просто, – откинулся назад продавец. – Это – решение вашей проблемы. Всего лишь напишите на этом листке имя того, кто вам мешает, и он… уйдет.
– Вы что, смеетесь? – прямо спросил Каширин.
– А разве вы слышите смех? – осведомился продавец. – Не сомневайтесь, это надежное средство… Никто ничего не узнает – тени не умеют говорить…
Какую-то минуту Каширин стоял неподвижно, комкая злополучный листок и чувствуя, как к горлу подступает злоба. Как же он сразу не догадался, что ему попытаются впарить какую-то мистическую чушь?!
– Хренова эзотерика, да?.. – наконец выдавил из себя он, швыряя дурацкую бумажку обратно на прилавок. – Оставьте себе, спасибо…
Продавец скрестил пальцы, явно догадываясь, какая буря сейчас клокочет в груди Каширина и сколько еще слов так и остались невысказанными. Глубокий капюшон вздрогнул, и из-под него послышалось свистящее:
– Я предлагаю сделку… Возьмите бумагу и оставьте деньги при себе… пока что. Испытайте. Если останетесь довольны – вернетесь и заплатите. При таких условиях вы ничем не рискуете, верно?
– Только потраченным зря временем! – фыркнул Каширин, но все же сунул скомканный листок в карман, не особо заботясь о сохранности покупки. – Полный идиотизм… и я – полный идиот, что сюда приперся!..
Уже на пороге до него донесся пришепетывающий голос продавца:
– Только будьте осторожны… Эта бумага одноразовая, но, думаю, второе применение она все же выдержит… но не третье! Только не третье!
– Бе-бе-бе!.. – язвительно скривился Каширин, едва сдерживаясь, чтоб тут же не выкинуть глупый клочок.
В машину он уселся, все еще кипя гневом и мысленно выкрикивая слова, которые нужно было сказать тому сумасшедшему лавочнику. Подумать только, какой щедрый – бесплатно отдал аж целый листок бумаги! Деньги он, видите ли, разрешил пока что оставить у себя… ну еще бы! Попробовал бы этот старикашка их прикарманить!
Едучи по ночному городу, Каширин раскачивался из стороны в сторону и досадливо тряс головой. Последний шанс… последний день… и он истратил его на такую глупость! Чертов полоумный шаман!..
Или нет?.. Каширин вдруг задумался, а не свалял ли он дурака? Что если он просто не понял намека?.. Может, владелец «Семерки пентаклей» имел в виду, что нужно написать имя жертвы и отдать листок ему, а уж он позаботится об остальном?..
Черт возьми, Каширину все-таки раньше не приходилось прибегать к услугам киллеров! Откуда же ему знать, как у них принято вести дела?!
Хотя нет, вряд ли. Настоящий киллер, столкнувшись с недогадливым клиентом, уж верно намекнул бы чуточку яснее. Нет, все это просто афера, рассчитанная на легковерного дурачка. Оставь Каширин этому типу такие деньжищи – и уже наутро на этом месте не будет ни вшивого магазинчика, ни его хозяина…
Мимо промелькнула неоновая вывеска. Бар. Рука сама собой нащупала пухлую шелестящую пачку…
Наутро Каширин проснулся с великим трудом. Голова трещала и раскалывалась, во рту першило так, словно туда высыпали ведро песка, слюна приобрела едкий вкус, ноги подкашивались, не желая волочить измученное тело к ванной.
Да уж, ночка выдалась бурная…
Из зеркала глянула измятая рожа с глазами, испещренными кровавыми прожилками. Каширин открыл кран и сунул голову под холодную струю. Стало чуточку легче.
Выпив стакан холодного кефира и заев его черствой горбушкой, он устало взглянул на часы. Пять минут двенадцатого. Осталось меньше часа.
Меньше часа… меньше часа… Взгляд упал на скомканную тряпку, распластавшуюся в коридоре. Мозг некоторое время напряженно тужился, пытаясь сообразить, что это такое и зачем оно тут лежит. Наконец разгадка объявилась – пиджак, конечно… Причем до сих пор пахнущий чем-то непонятным, но, вне всякого сомнения, спиртосодержащим.
Да, ночка и в самом деле выдалась бурная…
Рядом с провонявшим пиджаком валяется смятый коричневатый листок. Чтобы понять, что это такое, Каширину понадобилось еще больше времени, но в конце концов он вспомнил. Та дурацкая бумажка…
Криво усмехнувшись, он поднял и расправил вчерашнюю покупку. Хотя покупку ли?.. Заплатить он за нее не заплатил, и исправлять этого не собирается…
Какой-то миг Каширин рассеянно смотрел на коричневый прямоугольник. На столе, как нарочно, оказалась ручка. Каширин зевнул, пожал плечами и вяло подумал, что написав два слова, всяко не перетрудится.
Пододвинув мятый листок поближе, он неторопливо вывел «Виктор Расяев» и откинулся на стуле, тихонечко хихикая над самим собой.
Но тут он кое-что заметил… и смех застрял в горле. Сквозь плотную занавеску проникало не так уж много солнца, но его все же хватало, чтобы отбрасывать тень.
И теперь эта самая тень – бледная, еле видная – дергается и сотрясается, словно пытаясь отделиться от хозяина.
Каширин невольно вскочил со стула. Но тень на стене отнюдь не повторила его движения. Она дернулась еще раз – и на самом деле отделилась! Еле заметный серый силуэт опустился к самому косяку, пробежал по полу и исчез под дверью, оставив законного владельца исступленно глотать воздух.
Прошло несколько минут. Каширин понемногу начал понимать, что все еще стоит неподвижно, сверля взглядом мятую бумажку с двумя короткими словами.
Часы показывали половину двенадцатого.
Каширин попытался шагнуть, но не сумел. Ноги подкашиваются – и причиной тому совсем не похмелье. Руки мелко трясутся, как в ознобе.
Тени на стене по-прежнему нет. С другой стороны… занавеска и в самом деле довольно плотная. В комнате стоит полумрак. Может, просто показалось?..
Впрочем, проверить это достаточно легко. Трясущейся рукой Каширин включил самый яркий свет и начал медленно оборачиваться вокруг своей оси, ища… ища… и ничего не находя.
У него и в самом деле сбежала тень.
Каширин не знал, сколько он просидел на стуле, глупо моргая. Минутная и часовая стрелки одновременно прошли отметку «двенадцать» и продолжили спокойно идти дальше, а он все сидел в полной неподвижности, безуспешно пытаясь найти произошедшему хоть какое-то разумное объяснение.
Зазвонил телефон. Этот безобидный звук подействовал на Каширина сильнее пушечного выстрела – он резко вскочил, бросился к трубке и неистово захрипел в нее:
– Алло!!! Алло!!!
На другом конце пару секунд воцарилось ошарашенное молчание. Потом послышался надтреснутый тенорок старичка-нотариуса, извещающего Каширина, что Виктор Расяев, его партнер по бизнесу, десять минут назад скоропостижно скончался. Да, прямо здесь, в нотариальной конторе. Причина смерти пока не установлена, но скорее всего разрыв сердца – очень уж внезапно все произошло. Нет, никаких признаков насильственной смерти. Нет, оформить бумаги он не успел. Не хватило совсем чуть-чуть, но все-таки не успел. Поэтому теперь его доля имущества переходит к Каширину… не соблаговолит ли он на днях заглянуть в контору, чтобы утрясти некоторые формальности?
– А тень?.. Там не было тени?.. – забормотал Каширин. – Тени… такой… понимаете?..
Нотариус ничего не знал о афере Расяева, так что воспринял этот бессвязный лепет совершенно спокойно. Мало ли что может ляпнуть человек, только что узнавший о смерти лучшего друга? Может, под «тенью» имеется в виду что-то религиозное?..
Бесцветным голосом попрощавшись, Каширин повесил трубку и неистово зачесал в затылке. Обещание того жулика из магазина исполнилось. Значит, он никакой не жулик. А кто же тогда?..
Здесь мозг взбунтовался, не находя разумного объяснения и отказываясь воспринимать бредовые.
Но против правды не попрешь. Вот ярко освещенная комната. Вот тени, отбрасываемые предметами. Всеми предметами. Всеми, кроме него, Каширина.
Тени нет. Нет тени.
Глаз засек какое-то шевеление. Каширин обернулся – и выпучил глаза, чувствуя, как по спине льется холодный пот. Через порог медленно ползет человеческий силуэт. Тень. Его, Каширина, тень. Беглянка возвращается к хозяину.
