Лана Туулли - Короли и Звездочеты
Первое время Глюнов удивлялся - зачем научно-исследовательскому центру, пусть и работающему над смежной проблематикой, где невозможно провести четкую грань между результатами, способными облагодетельствовать человечество, и результатами, способными его же уничтожить, - такая сильная охрана. Нет, в самом деле - парни Волкова вечерами любили поджигитить на своей спортплощадке за корпусом Б, легко перебрасываясь двухпудовыми гирями или тренировочными гранатами (смысл игры заключался в том, чтобы не ловить не тренировочную), и Сашка, человек впечатлительный и склонный к фантазиям, нисколько не сомневался - их место где-нибудь на передовой. В окопах. В брустверах. С базуками. Больше никаких «военных» терминов Сашка не знал, о существовании «горячих точек» на планете лишь догадывался, на всякий случай веря выпускам новостей, а потому придумать назначения «волчатам» не мог, но точно понимал: возле научного Объекта, где ничего и никак не может случиться в принципе, Волкову и команде не место.
Ну, может, стайка мышат из подвальных лабораторий вдруг исчезнет… Так они не кошки, чтоб ловить!
Как-то раз Петренко, деловито сортируя отчеты по папкам и выхватывая остронаманикюренными когтями распечатанные доклады раньше, чем они появятся из принтера, снизошла до объяснений. Оказывается, здесь как-то раз, за месяц до появления на Объекте Глюнова, произошло ЧП. нет, сбежали не мыши, а вдруг из ниоткуда появились две странные особы, порвали колючую проволоку; начхав на все пароли и идентификационные меры, включили Систему, остановленную на сутки ради профилактики - у господина Монфиева, начальника и организационного директора Объекта 65/113, именно в тот день случился юбилей, и все важные сотрудники отбыли по этому случаю на пикник. А остальные, оставшиеся без начальственного присмотра, естественно, выпивали за спортплощадкой, самовольно бросив рабочие места. Так вот, две особы, одна - явно женского пола, а вторая - нечто очень специфическое, может быть, как-то не так реабилитированный инвалид, устроили здесь погром. Врубили Систему, зачем-то развинтили половину оборудования, хорошо еще, не добрались до подвальных клеток с экспериментальным материалом; а когда самопроизвольно сработала система оповещения, вместо того, чтобы сдаться властям, устроили гонки по пересеченной местности.
Указанные выше неведомые особы испугали до чертиков группу Теплакова - они проводили годичный эксперимент по выживанию в ограниченной эколого- и социосистеме, другими словами, проверяли, может ли малая группа сосуществовать в ограниченном пространстве, и какие условия для этого требуются. Так, значит, девица и ее специфическая «мутантка» забрались в подотчетный Объекту бункер 180936, организовали жуткую наскальную живопись по всем экранам, - так самое страшное, что и эксперимент они сорвали, и группа Теплакова месяц не сознавалась, боясь попасть к доктору Лукину на прием и спецобследование. Так вот, блестя глазами и агрессивным ярко-алым лаком на коготках, рассказывала Петренко, Волков и был тем самым майором, который должен был по сигналу на Объект прибыть и всех переловить. Заметь, - по-крокодильи ухмыльнулась секретарь господина Монфиева, он с тех пор потерял в звании: особы как-то очень хитро взорвали волковский джип, устроили камнепад - хотя все строители утверждали, что окрестности Объекта надежны… Короче, больше проколов Волков не допустит. Можешь спать спокойно, Глюнов, тебя убьют последним, по-солдафонски пошутила Петренко, и, уничтожив файлы, побежала докладывать Монфиеву о работе за указанный квартал.
Глюнов, Глюнов, Глюнов! - с упорством умалишенного доказывал Сашка треснувшему зеркалу в ванной своей однокоечной каморы в общаге, но не помогало. Те коллеги, которые снисходили до лаборанта по замене, хорошо, если запоминали имя. И написание фамилии. Но вот ударение…
Дождавшись, пока Саша Глюнов подпишет бумаги, о том, чего он не будет делать за пределами Объекта 65/113, господин Монфиев в ту первую и пока, за десять месяцев, единственную официальную встречу, сказал приблизительно следующее. Пункт 1. Мы тебе, конечно, рады. Пункт 2. У нас дармоедов нет. Пункт 3. Среди здешних аспирантов никак не может быть дармоедов, потому как см. пункт 2. Вывод: давай-ка, Сашка, работай. Как у тебя там дело с призывом в вооруженные силы?
Сашка, смущаясь, показал очки с шестью диоптриями на левом глазу (на правом было всего три) и сломанный в третьем классе, во время хоккейных дворовых тренировок, локтевой сустав. Мама в том году уезжала на два месяца ухаживать за приболевшей бабушкой, пока уговаривала капризную свекровь переехать жить к сыну и внуку, локоть успел срастись неправильно, потом, конечно, была операция…
Годен, но ограниченно, - не дослушал Монфиев. Это был пузатый, полный показного благодушия крепкий лысый человек лет пятидесяти, умеющий наслаждаться жизнью - он дружил со всеми, таинственным образом был в курсе всех последних происшествий, и вообще… Надо бы тебя сразу отправить вниз, рассуждал Монфиев, скептически оглядывая «теловычитание» Саши, в лабораторию к Бэлмо, только, понимаешь, там у него, чтобы только положить инструменты в мойку, надо степень иметь. Журчаков, конечно, попроще, но и у него штат полностью укомплектован. Чтобы не отвлекаться, сразу сообщим результат - Монфиев определил Глюнова в лаборанты по замене. То есть - вдруг кто заболеет, или отравится, или к доктору Лукину в постоянные пациенты напросится, а ты - тут как тут! Готов к труду! и, ограниченно, к обороне.
В обязанности Глюнова входило следить за машинами в кабинетах 101, 109 и 111 корпуса А; принимать несекретную информацию для Монфиева, чинить оргтехнику, которую постоянно обливала разнообразными жидкостями - от абсента до кофе - Петренко и находить ей новые пасьянсы в Сети; по средам и субботам выводить телевизионный сигнал «с воли» на «гробырек» «волчат», и раз в месяц составлять турнирную таблицу их междусобойчикового чемпионата по мочилову. («Гробырьком» творческий Догонюзайца называл разговаривающий и показывающего неясные серые шумы ящичек из полуоплавленной черной пластмассы, чтоб не возникало ненужных ассоциаций с цивилизованным гордым словом «телевизор»). Ах, да, еще подбирать обзоры научной литературы для Атропина и готовится к кандидатским экзаменам.
Атропин - профессор Ян Витальевич Бэлмо (ударение на первый слог, и только посмей, Глюнов, спутать!!!) - считал Сашку чем-то вроде червя - явно пройденный этап эволюции, но пусть живет, ради пополнения биомассы. Занятий в аспирантуре не было никаких - не считать же занятиями попытки Петренко говорить по-английски; к тому же Атропин настаивал, что настоящего ученого видно только по результатам его самостоятельной работы, и постоянно цитировал Мичурина: дескать, вот был старик! Не стоит ждать милостей от природы! - квель мажестик, то бишь, что за мысль, что за глубина!! Фас, Глюнов, ату природу!
Из принципа вредности Сашка отыскал в сети биографию Мичурина, вычитал, что великого селекционера подозревали в том, что, дескать, злостно воспользовался результатами труда трех поколений предков-садоводов, и никаких милостей действительно не брал… он их крал, чучело огородное!
Надо бы Атропину хоть раз тот материалец показать. Или не надо? сомневался Сашка. И продолжал, по мере сил и возможностей, купаться в море доступной для сотрудников Объекта 65/113 информации, иногда всплывая для того, чтобы составлять программки для бухгалтерии, чинить старичок-ноут Евгения Аристарховича, и, как велела Петренко, поддерживать добрососедские отношения с Курезадовым.
О, господин Курезадов! О, эти черные глаза! О, эта восточная хитрость, помноженная на западную наглость! О, эти пэрсики, виноград и бананы, присылаемые для несравненной Петренко - и полудикая морква, которая доставалась столовой и царице угнетенной общепитом интеллигенции, тете Люде!
Хутор Курезадовых считался чем-то вроде почетного белого слона - он был здесь до появления Объекта 65/113, и, как сильно подозревал Глюнов, намеревался пережить сам Объект и даже, не приведи господи, взрыв Солнечной системы. Хитрый хозяин «поместья» кланялся Монфиеву, предшественнику Монфиева, предшественнику его предшественника, а предыдущему поколению Большого Начальства кланялся аксакал Курезадов, клянясь мамой Курезадовой, что будет поставлять укропчик, помидорчик и шашлычок «защитникам», и, что удивительно, поставлял. Правда, лично тем, кому кланялся…
Собственно, иногда ностальжировала Петеренко, где мы - а где Курезадов; шестьдесят с лишним километров по ущельям и долам - через горы, где чудеса, где волки бродят… Обнесенное плетнем поместье, выстроенное в стиле «Вернись, Изаура», и оснащенное выгоном для пяти отар овец, грунтовой дорогой для подъезда грузовичков и конюшней для выгула начальства на организованные охоты, действительно, по сравнению с серым бетонным Объектом казались осколками цивилизации.
