Кир Булычев - Похищение чародея (сборник)
В любом другом случае, я уверен, Полянов бы смертельно обиделся, услышав такой вопрос, но сейчас он в отличие от доцента видел юмор во всей этой ситуации. Ведь он мог просто показать фотографии, и дело с концом. Но он с наслаждением оттягивал этот торжественный момент.
– Продолжайте, мы с интересом внимаем, – сказал он.
– Итак, меловой период – эра господства динозавров. Меловой период делится на две части: нижний мел и верхний мел. Так вот, верхний мел – важный момент в истории Земли. Именно тогда, шестьдесят миллионов лет назад, динозавры неожиданно вымирают.
– Как так неожиданно? – заинтересовался вдруг Ник-Ник.
– Я не преувеличиваю. С точки зрения истории Земли промежуток времени, в который полностью исчезли динозавры, очень невелик. Так что мы можем считать их гибель неожиданной. Все многообразие видов и форм этих хозяев нашей планеты исчезло, уступив место млекопитающим – мелким, слабым существам, которые в те времена и не могли мечтать о конкуренции с динозаврами.
– И в чем причина? – спросил Полянов.
– Ага, – торжествующе произнес доцент, – думаете, что вы единственный, кому это показалось странным? Нет. Это загадка, над которой уже десятки лет бьются ученые всего мира. Почему вымерли динозавры? Есть теория – я, правда, не сторонник ее, – что динозавры погибли в результате космической катастрофы, происшедшей в конце мелового периода. Например, Солнце проходит сквозь облако космической пыли. Уровень радиации на Земле резко повышается, и не приспособленные к таким резким изменениям условий существования динозавры погибают.
– А млекопитающие?
– Они теплокровны и поэтому более независимы от окружающей природы.
– А змеи, лягушки? Насекомые?
Мне казалось, что Ник-Ник задает чересчур уж много вопросов, но прерывать разговор не стал.
– Космическая теория многого не объясняет. Есть другая теория. Она связана с изменением климата на Земле к концу мелового периода, с тем, что уменьшилось количество влаги, стали пересыхать болота и реки, поредели леса. Но ведь не все динозавры жили в болотах. Были среди них и летающие, и такие, что могли отлично существовать в сухой местности. Миллионы лет до этого динозавры отлично приспосабливались к изменениям климата – иначе бы им не завоевать всю Землю. А тут вдруг им надоедает приспосабливаться, и они поднимают вверх свои лапы и говорят: «Хватит, мы уж лучше вымрем, чем терпеть и изменяться». Кстати, недавно установлено, что на этом климатическом рубеже появляются новые формы динозавров, отлично приспособленные для сухого климата. Поэтому и для такой теории, на мой взгляд, нет оснований.
– Так и не разгадано?
– Погодите, я еще не окончил. – Доцент вошел в роль лектора и забыл, что перед ним журналисты, а не его студенты. – Вы, наверно, слышали, что время от времени находят кладбища динозавров, чаще всего в тех местах, где раньше были озера, куда реки сносили трупы умерших или погибших ящеров. Находят также, что, казалось бы, более удивительно, громадные кладбища яиц, сотен тысяч. Что вы на это скажете?
– М-да, – сказал Полянов.
– Сотен тысяч, – повторил Ганковский и постучал указательным пальцем по коренному зубу мамонта. – И все яйца отложены приблизительно в одно время. Это говорит о том, что в какой-то исторический момент из яиц динозавров перестали выводиться динозаврята. Почему?
– Может, радиация, как вы говорили? – вмешался я.
– Допускаю, – сказал Ганковский, – хотя не верю. Наши же французские коллеги полагают, что причина тому семь резких, хотя и кратковременных, похолоданий. Похолодания не смогли повлиять на взрослых особей, но уничтожили более нежных зародышей. Если это так, то представляете себе трагическую картину? Еще живы последние старики динозавры, они еще плещутся в пересыхающих болотах, но на смену им уже не придут представители их рода. И теплокровные зверьки, такие мелкие, что динозавры и не подозревают об их существовании, переймут у них эстафету жизни на Земле.
– Картина, – сказал вполне искренне Полянов.
– Кстати, вы не слышали, что у нас на Саянах найдено громадное кладбище динозавров? В этом году там будет работать разведочная группа.
– В Парыке? – спросил Полянов.
– Там, там.
– Наш корреспондент прислал оттуда фотографии, – сказал Ник-Ник. – Мы потому к вам и пришли.
– Ах да, – сказал доцент. – Я совсем забыл. Ну и что он сфотографировал?
– Василий Семенович, покажи товарищу Ганковскому, – сказал Полянов торжественно.
Я протянул доценту конверт.
Доцент вытащил пачку блестящих отпечатков из конверта, надел пенсне и принялся разглядывать верхний снимок. Не говоря ни слова, отложил его, поглядел следующий. Мы с Ник-Ником замерли, не смея дышать.
– Диплодокус, – сказал наконец тихо, задумчиво и как-то робко доцент, и пальцы его нежно коснулись поверхности снимка. – Длина до двадцати пяти – двадцати семи метров. Верхний мел.
Отложив последнюю фотографию, Ганковский взглянул на нас сквозь пенсне и спросил:
– Необходимо мое просвещенное мнение?
– Да-да, – сказал Полянов, – вы понимаете…
– Очень хорошо, я бы сказал, крайне хорошо и убедительно выполнено. Это метод блуждающей маски?
– Это настоящие фотографии, – сказал я. – Сняты на Саянах нашим фотокорреспондентом Грисманом.
– Так наша группа еще не приехала туда.
– Он там один. И снял.
– Как так снял? – Доцент начал что-то понимать. – Подделка? – спросил он.
– Не думаю, – вздохнул Полянов.
– У Грисмана начисто отсутствует чувство юмора, – сказал я. – От него даже жена ушла.
Мой аргумент произвел на доцента впечатление.
– Жена, говорите… – сказал он. – А фотографии очень убедительны. Я на своем веку видел миллионы отпечатков, и весь мой опыт говорит, что это не подделка, не мистификация.
Доцент отложил фотографии и встал.
– У меня и пленка с собой, – сказал Полянов и тоже грузно поднялся с кресла.
– Какие приняты меры? – спросил Ганковский.
– Мы приехали к вам, – сказал Полянов.
– И все?
– Как только вы выскажетесь, мы примем меры, – сказал Ник-Ник.
– Можете воспользоваться моим телефоном, – предложил доцент.
…И Полянов воспользовался. Он не слезал с телефона в течение часа. Он связался с Парыком, он добился того, чтобы Грисмана, мирно отдыхающего в гостинице, вытащили из постели и привели к телефону, он истратил кучу денег на этот телефонный звонок. И своего добился.
Доцент нервно ходил по кабинету и время от времени снова принимался рассматривать фотографии.
– Невероятно, – бормотал он, доставая с полок толстые фолианты с изображениями чудовищных скелетов и сверяя относительные размеры шей и ног чудовищ.
– Есть Грисман, – сказал тут Полянов. – Это ты, Миша? – кричал он в трубку. – Полянов говорит. Ты мне скажи – снимки твои не липа? Нет, говоришь? Сам видел? Сам? Повтори! Так. Ты знаешь, что ты диплодокуса нашел? Живого. Далеко они отсюда? То-то я и говорю: диплодокуса, ди-пло-дока. Раньше не слыхал? Учиться надо! Так ты повтори: видел своими глазами?
Полянов подмигнул нам и сказал:
– Видел. Не врет.
Он повернулся к трубке и продолжал:
– Что? Нет, это не тебе, я тут товарищам из университета говорил. Так вот, далеко они от города живут? Ага. Километров сто, говоришь? А дорога туда есть? Сколько без дороги? Пятьдесят? Теперь слушай. Сейчас этим делом займутся ученые. Так что тебе там на месте помогут. С транспортом, с загонщиками… Понял?
– Пусть ничего не предпринимает. Завтра туда вылетим и я, и мои коллеги, – вмешался Ганковский. На него смотреть было страшно.
– Все ясно. Так ничего особенного не предпринимай. Без авантюр. Увидишь – наблюдай. Сам, говоришь? Ни в коем случае. А там как знаешь. Чтоб камеры из рук не выпускать. Каждый кадр на вес золота. Все. Жди дальнейших указаний.
Полянов передал трубку взволнованному доценту, а сам, переводя дух, уселся рядом со мной и прошептал:
– Ты видел, как я ему не то чтобы запретил организовать охоту, а только для порядка? Если наш человек первого диплодокуса поймает… Если Грисман сам обеспечит – готова сенсация в лучшем смысле этого слова. А с доцентом туда ты сам полетишь.
– Они отправят Грисмана к болотам сегодня же. У них вертолет есть, – сказал доцент, повесив трубку. – Невероятно. Ведь всего сто километров от районного центра, и охотники там бывали. Геологи. И хоть бы кто сообщил.
– Так как же: все динозавры вымерли, а эти диплодокусы остались? – спросил не без коварства Полянов.
– Не знаю, не беру на себя смелость ответить, – сказал доцент, снова снимая телефонную трубку. Он принялся звонить на кафедру.
– Может, они закапываются на зиму? Ведь морозы там.
