Маршрутом Земля - К чертовой Бабушке (СИ) - Сван Тата

Я не имел не малейшего представления не только о том, как далеко находится эта злополучная изба, но и вообще что это такое. Да и образ Глухого Сапожника не вызывал никаких эмоций. Однако внушительные размеры моего собеседника заставляли серьезно отнестись к его словам.

— Хорошо, не заводись шеф, — сказал я, с трудом поднимаясь на ноги.

— Командуй, что делать и в какую сторону рвать когти, а самое главное от кого и зачем.

Я сделал попытку шагнуть вперед и тут же свалился на подкосившихся ногах.

— Похоже, что тебя и вправду здорово помяли, Малыш. В голосе у ходячего кошмара послышались нотки сочувствия. — Ладно, хоть это и расходится с моими принципами и оскорбляет меня, как существо мыслящее, придется тебя тащить на себе.

Огромная крокодилья голова наклонилась надо мной, акульи зубы щелкнули на затылке и намертво ухватились за воротник жесткой кожаной куртки. Интересно, откуда она у меня. Чудовище небрежным движением забросило меня на спину и, не разжимая зубов, огромными прыжками помчалось вперед. А я в очередной раз погрузился в благое небытие.

В следующий раз я очнулся от громкого шепота, которым пререкались невидимые мне спорщики. Лежал я в деревянной избе на деревянном топчане, покрытом ворохом мягких шкур. На сей раз, ни одна философская сентенция в голову не приходила. Судя по розовому небу за окном, я все еще находился в мире глюков и крокодилообразных драконов. И все еще не имел ни малейшего представления, куда подевался столь любимый мне многомиллионный человеческий муравейник, автомобильные пробки, смог, синее небо и зеленая трава в оранжереях. А самое главное, куда подевался мой браслет.

Вообще, с этим браслетом много непонятного. Я всегда помню его на своей левой руке. Он представлял из себя двух змей, заглатывающих хвосты друг друга. Первая странность браслета заключалась в том, что мне никак не удавалось снять его с руки. Он казалось рос вместе со мной, и к моему совершеннолетию представлял из себя массивную штуковину из черного серебра.

Вторая странность браслета доставляла мне гораздо больше беспокойства. Где-то лет в семь я осознал, что мой браслет никто не видит. Пара-тройка детских экспериментов, быстро отбили у меня желание привлекать чье либо внимание к этой проблеме.

И последнее. Браслет регулярно вытаскивал меня из крупных неприятностей. До сих пор помню обжигающую боль в руке под браслетом и приступ параноидальной клаустрофобии, возникший у меня при посещении посольства одной из экзотических стран, которую я собирался посетить. Я выскочил на улицу, жадно хватая воздух, а через несколько минут в здании посольства раздался мощный взрыв, не оставивший камня на камне. Потом часа два пришлось путано объяснятся в полицейском участке по поводу своей фантастической удачи. Правда, наученный детским горьким опытом, на браслет не ссылался. Неизвестно, чем бы эта история для меня закончилась, если бы революционно настроенные представители той самой экзотической страны не взяли на себя ответственность за взрыв. Моя персона в этот расклад совершенно не вписывалась.

В голове вертится история с типом под завязку накаченным наркотиками, который держал в руке пушку тридцать восьмого калибра и глядя на меня безумными глазами требовал кошелек. Не зная что там ему показалось, но курок он нажал, а потом была голубая вспышка браслета, и я, слегка ошалелый, но совершенно целый тупо рассматривал грабителя неудачника, валяющего на асфальте.

По правде говоря, странные случаи со мной происходили с завидной регулярностью. Чего только стоит та милая сиамская кошечка, которую я подобрал в парке во время утренней пробежке и которую застукал на следующий день, работающей за моим компьютером. Не понимаю, как ей удавалось лапами нажимать на кнопки, но мою личную базу данных, закрытую паролем, она благополучно вскрыла. Обнаружив меня в комнате, изумленно ее разглядывающего, кошка издала какой то утробный рык, подпрыгнула вверх, сделала в воздухе кульбит и выскочила в окно. И это все с семнадцатого этажа! Выглянув в окно, я ничего на земле не обнаружил, как, впрочем, в последствии не обнаружил и своего архивного диска.

Не надо обладать особым умом и проницательностью, чтобы увидеть связь между браслетом и теми многочисленными странными событиями, которые преследовали меня всю жизнь.

Со временем, я настолько сжился с браслетом, что не представлял свое существование без него. С одной стороны он стал для меня чем-то необычайно важным, чуть ли не смыслом жизни. Одновременно браслет воспринимался мною как еще одна конечность и вместе с тем — дополнительным органом чувств. Звучит бредово, но объяснить все это обычными словами у меня не получается.

И вот теперь, впервые в своей жизни, я перестал его ощущать.

От нерадостных мыслей меня оторвала оживленная дискуссия, к которой я наконец-то прислушался.

Тихий шепот, который меня разбудил, к этому времени перешел в совершенно неприличный визг. За дверью два голоса о чем-то отчаянно спорили. Судя по всему, речь шла о моей скромной персоне.

Скрипучий голос, принадлежащий моему крокодилообразному знакомому, настаивал на том, что он не позволит приготовить меня ни в жаренном, ни в варенном ни в каком другом виде.

Целиком разделяя этот подход, я был слегка не удовлетворен аргументацией, которая сводилась к тому, что меня, видите ли, и на один зуб будет мало. А кроме того, мой новый знакомый утверждал, что он ко мне привык.

Его оппонент больше напирал на различные кулинарные рецепты, в познании которых высказывал недюжинную эрудицию. При этом он регулярно упоминал Глухого Сапожника и мою совершенную общественную бесполезность.

Из их беседы я узнал, что моего зубастого знакомого зовут Атилл, а его оппонента — Джо. Так как спор явно склонялся в пользу Джо, который в качестве непререкаемого довода обещал лично собрать дрова, разжечь костер и приготовить изумительное жаркое да так, что я ничего и не замечу, мне пришлось вмешаться.

— Эй, вы там, поскольку дело касается моей шкуры, хочу заявить, что я против жаркого.

Голоса разом смолкли, а потом Джо пробурчал: «Ну вот, опять орехи жрать».

Я вскочил с топчана, чувствуя во всем теле удивительную силу и легкость. Открыл дубовую, добротную дверь и вышел на поляну. Она казалось точно копией той, на которой я очнулся впервые. Только под трехсотлетним дубом стояла изба и солнце, приобретя зеленоватый оттенок наполовину скрылось за фиолетовым горизонтом. Рядом с громадным Аттилом стоял обыкновенный лис. Ничто не указывало на то, что именно он яростно настаивал на приготовлении из меня жаркого.

Однако при моем появлении лис решительно заявил: «Послушай, Малыш. Я конечно ужасно рад, что выбрался из этой передряги живым и здоровым. Но я бы хотел, чтобы мы принципиально решили вопрос о том, как нам поступать в случае, если одному из нас прошибут голову. Я за жаркое. Поскольку каждому из нас нужны белки, которых катастрофических не хватает на этой долбанной планете, и поскольку наш различный облик снимает обвинения в каннибализме, то мы не можем допустить бесполезной порчи хорошего куска мяса. — При этом Джо непроизвольно облизнулся. — Опять же похоронный ритуал некоторых религий предполагает съедение тела отважного воина своими соплеменниками. Твои предки не придерживались таких убеждений? Мы с Аттилом вполне можем заменить твоих соплеменников».

— Мои предки сдирали с таких как ты шкуру и набивали ее опилками. И я не сделаю это только потому, что первый раз в жизни вижу такую разговорчивую лису. И вообще, что это все, черт побери, значит, где это я?

— Глухой сапожник, — задумчиво сказал лис, внимательно меня разглядывая.

— Что? — переспросил я.

— Не черт побери, а Глухой сапожник, — повторил лис. — Послушай Аттил, а ведь это не Малыш, — вдруг заявил лис обращаясь к крокодилообразному монстру.

— То есть как это не Малыш? — Чудовище от возмущения даже захлопало крыльями. — Ты хочешь сказать, что я полтора часа тащил на своем горбу невесть кого. Две руки, две ноги, одна голова — определенно Малыш. Да и кто здесь еще может тут взяться.