Юлий Буркин - Остров Русь 2, или Принцесса Леокады
— Е-рун-да! — сказал Стас. — Может быть, у тебя с собой радио есть или телевизор? Костя, сбрасываем бестолкового продюсера… Бестолкового продюсера сбрасываем. Ты — за? Против? Воздержался? А я — за. Продюсера надо сбросить…
Я понял, что он тянет специально, надеясь, что перескоковская сообразительность с перепугу все-таки что-нибудь сгенерирует. И он оказался прав.
— У нас есть телефоны! — возопил тот.
— Точно! — воскликнул я. — Стас, собирай у всех трубки! Там в настройках есть опция «звуки»…
— Не успеем! — сказал Стас. Действительно, ближайший мотоцикл был уже метрах в пяти от нас, за его рулем зверски скалился здоровенный колхозник, а в коляске сидел Комбинезонов и хорошо поставленным голосом кричат:
— Э, нет, друзья мои гламурные! От народа не уйдете!!!
— Идея! — воскликнул Перескоков и выдернул из кармана трубу. — Я сейчас ему позвоню!
«Кому?» — не сразу понял я. Но он, тыкая в кнопки, бормотал:
— Так… «Контакты»… Комбинезонов…
Теперь я все понял. Но если мобильная связь не работает? А если тут вообще нет сети? А если у того не Леокадия на звонке?! Но — о чудо! — миг спустя со стороны преследовавших тихо, но отчетливо послышался звонкий голосок певицы:
Милый, милый, милый,Поцелуй меня…
Колхозник за рулем тут же расплылся в улыбке, и мотоцикл отстал.
— Сработало! — прошептал Стас.
Наш продюсер вновь поспешно набрал номер, и песенка заиграла уже где-то на платформе.
— Коллега! — от волнения визгливо обратился Перескоков к Шпулькину. — Это я вас набрал, не отвечайте! Бросьте свой телефон нашим сибирским друзьям! Подарите его народу, не жадничайте!
— Легко! — отозвался Шпулькин и швырнул свой поющий «сименс» в толпу.
Несколько мотоциклистов замедлились и свернули на обочину.
— Лелик, Лелик, Лелик! — заорал Перескоков. — Я тебя очень прошу, будь так добр, позвони Клавочке!
— Так вот же она, — глупо хохотнул тот, но принялся послушно набирать номер.
— Кролик! Кролик! — суетился Перескоков, параллельно отбирая у примадонны уже поющий голосом Леокадии телефон и передавая его Стасу. — Мармеладный мой! Позвони мне. Ну, пожалуйста!..
Через минуту несколько пиликающих дурацкие мелодии «сименсов», «самсунгов», «нокий» и «моторолл» поочередно улетели в народ. Бегущие впереди остальных начали останавливаться, те, что неслись следом, стали спотыкаться о них и падать… Вскоре погоня превратилась в кучу-малу, и мы от нее оторвались.
Немного спустя мы увидели, что сельчане, побросав колья и вилы, радостно машут нам вслед.
— Ур-ра!!! — снова закричали миролюбивые звезды.
Как раз в этот момент трактор выбрался на трассу и пошел по ней уже с приличной скоростью.
Отдышавшись, мы со Стасом протиснулись в начало прицепа — к кабине. Оттуда раздавался зычный голос Петра Петровича, проникновенно распевающего:
А напоследок я скажу!А напоследок я скажу…
Я заглянул в окошечко. Одной рукой директор совхоза вертел баранку, в другой держал ружье, а в зубах его дымилась здоровенная папироса.
— Петр Петрович! — что есть силы замолотили мы по кабине. — Петр Петрович, стойте! — Наконец Ядрышников нас услышал, оглянулся и смущенно замолк. «Кировец» сбавил обороты, сошел на обочину и остановился.
— Здорово, хлопцы! — выбрался директор из кабины. — А я тут, понимаете ли, песней увлекся… Все ли живы? Самогудиха, главное, цела?
— Еще как цела! — жеманно отозвалась примадонна и встала в соблазнительную, по ее мнению, позу: выпятив грудь и отклячив зад.
— Ох-х ты! — восхищенно хлопнул себя по ляжке председатель.
— Петр Петрович, — отвлек я его внимание от непотребного зрелища, — от погони мы ушли, спасибо вам огромное…
— Да не за что! — махнул тот рукой. — Мне одно удовольствие! Не каждый день простому человеку случается таких знаменитостей спасать…
— А куда мы едем теперь? — спросил Стас.
— В Томск мы едем, куда ж еще? В славный город Томск, в центр наш областной, — ответил директор с явным благоговением. — Вот доедем, сдам вас с рук на руки губернатору, тогда и назад в деревню отправлюсь. Народ-то у нас хоть и буйный, но хороший, сам воспитал. Побузят, побузят да и успокоятся. Они вообще-то добрые…
«Теперь-то уж точно», — подумал я, но промолчал. А Стас попросился:
— А можно тогда к вам — в кабину?..
— А чего ж нет?! — обрадовался Ядрышников.
…Двигатель «Кировца» гудел монотонно, уютно, убаюкивающе.
— Сибирь-то она большая! — перекрывая этот гул, продолжал развивать свою мысль Петр Петрович. — Не то что Россия. Здесь люди правильные живут. Бесхитростные. Вы зла на них не держите. У меня-то взгляды поширше, я в техникуме учился… А они подумали, вы их обидеть хотите. Кто ж знал, что в Москве теперь так модно? — тут он лукаво глянул на меня и резко сменил тему: — А правда, кстати, что в Москве люди хлеб маслом снизу намазывают?
Честно говоря, я не понял, шутит он или нет, и посмотрел на Стаса.
— Бывает, что и с обеих сторон намазывают, — серьезно ответил тот. — А случается, и без хлеба масло едят, прямо ложками.
— Во народ! — искренне изумился Ядрышников.
— А я вот тоже хочу спросить, — сказан Стас. — Правда, будто бы у вас в Томске прямо по улицам медведи ходят, а?
— Конечно, правда! — и глазом не моргнул председатель. — И по улицам ходят, и в дома заглядывают. Бывает, что ужинаем вместе, выпиваем… Бальзам они кедровый любят, с пельменями. А я вот что еще хотел про Москву выяснить…
— Сами-то мы не москвичи… — попытайся я пресечь их соревнование, кто кого переврет.
— Но в Москве-то небось бывали? — спросил, борясь с рулем, директор со знакомой уже наивно-мечтательной интонацией. Так он при первой встрече спрашивал нас, кто из артистов прилетел в Киреевск. Мы кивнули, а он расплылся в улыбке, и глаза его блаженно затуманились. — И президента небось видели?
— Не видели, — честно признались мы.
— А премьера?
— Нет, — помотапи мы со Стасом головами. — И премьера не видели. Только по телику.
— Вот и я — только по телику, — сладко вздохнул Ядрышников. — А как думаете, правду говорят, что на дачу он на истребителе летает, а водку редькой закусывает? И даже не морщится.
— Мы не в курсе, — признался я. Но мне стало интересно. — А что еще про него говорят?
— Много говорят. Например, как, бывает, увидит его женщина брюхатая в метро, так сразу от бремени и разрешится. Прямо на эскалаторе. А он-то поднимет дите на руки, посмотрит на негода и говорит, к примеру: «Мальчик! Мужики мам нужны!» Поцелует дитятку в пупок и дальше идет — в Кремль, на работу.
— Так он же туда на самолете летает, — напомнил Стас.
— Не-не-не, — уверенно отмахнулся Ядрышников. — На МИГе, это он — на дачу, а на работу — на метро, прямо под землей. Чтобы, значит, пробки на улицах не создавать. И, говорят, никогда не опаздывает. Уж очень он у нас правильный. Ленин, так тот все-таки соврал один раз. Про вазу. А этот даже и не пробовал. Бывало, захочет, а совесть не позволяет. Вспомнит Россию-матушку, поля ейные бескрайние, Байкал полноводный, и все! Не может. Не поворачивается язык. Так сразу всю правду в глаза и выкладывает. «Носки, — его спрашивают, — на дворе кто с веревки свистнул?» А он вздохнет да и ответит: «Я свистнул…» «В бане, — спрашивают, — кто свет погасил да баб щупал?» «Я!» — говорит. — Петр Петрович рубанул рукой воздух. — И так завсегда: бензопилу пропил так пропил! Наследил на ковре сапогами погаными так наследил, запираться не станет! «Ты нашкодил, гад? — спрашивают. — Ты ночью по Москве шакалил, стекла бил?» «Я, — говорит, — я шакалил!..»
Да-а… Много, оказывается, нового можно узнать в народе о нашей политической элите.
— Петр Петрович, — перевел я, от греха подальше, разговор на более животрепещущую тему, — а вы слыхали о такой певице — Леокадии? — не оставлял меня вопрос, почему в Киреевске народ раньше не подобрел.
Ядрышников задумчиво свел брови.
— Нет, не слыхал про такую. А что, красиво поет?
— Красиво-красиво, — покивал я. — А как же это получилось-то? Вы что, телевизор не смотрите?
— Как это не смотрим?! — возмутился тот. — Только телевизором-то от тоски и спасаемся. А! — шлепнул он себя по лбу. — Она небось недавно, эта ваша Леокадия, появилась?
— Ну да, — кивнул Стас.
— Так тут дело такое, хлопцы. Что-то нам нынешний телевизор совсем нравиться перестал. Всякая там «Бандитская братва» да «Сиськи-письки под стеклом»… Стыд-позор, да и только! Самим смотреть противно, а ребятишкам показать и вовсе нельзя. Вот мы тогда на сельсовете и постановили — отключить трансляционную точку к ядрене фене. Слава богу, свое есть вещание — кабельное. Запаслися кассетами лет на пять вперед да и смотрим. «Волга-Волга» — раза два в неделю, «Веселые ребята» — каждый вечер. Новенькое кое-что — «Ихтиандер», например, «Песня-87», «Песня-88»… Ну и иностранные фильмы бывают, конечно — Блондин, там, с ботинком, «Просто Изаура»… Радио, правда, тоже теперь нет, но нам оно и без надобности.
