Клиффорд Саймак - Волшебный квартет
Иоланда, все еще с мечом Децима в руке, подошла к Харкорту, обходя кучи трупов.
— Децим погиб,— сказала она.
Харкорт кивнул. «Странно, что мы остались живы»,— подумал он.
Она подошла к нему ближе, он обнял ее и прижал к себе. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу и глядя вниз, на изуродованные, дымящиеся трупы.
— Это коробейник,— сказал он.— А я все время думал о нем плохо.
— Он хороший человек, только немного странный,— сказала она.— Его трудно понять и еще труднее полю-
бить. Хотя я его почему-то полюбила. Он мне как отец. Это он вывел меня с Брошенных Земель и велел перейти реку. Он привел меня к мосту, слегка шлепнул по заду и сказал: «Иди через мост, малышка. Там безопаснее». Я пошла и пришла к дому мельника. Там был котенок, я села играть с ним...
— Коробейник! — вскричал Харкорт.— Я видел, как он упал!
Он круто повернулся и побежал вверх по склону, туда, где видел коробейника. Иоланда бежала за ним. Но там уже была Нэн. Она стояла на коленях рядом с коробейником.
— Еще жив,— сказала она.— Мне кажется, с ним ничего не случилось. У него просто иссякли силы. Всю свою энергию он потратил на то, чтобы вызвать молнии.
— Я принесу одеяла,— сказала Иоланда.— Надо его согреть.
Она побежала к пещере, а Харкорт снова взглянул вниз. Там устало поднимался по склону аббат с попугаем на плече. Одной рукой он поддерживал Шишковатого, который, хромая, шел рядом. На груди у него расплывалось ярко-красное кровавое пятно. Харкорт поспешил навстречу, но Шишковатый отмахнулся.
— Этот надоедливый и навязчивый церковник,— сказал он,— делает вид, что мне нужна его помощь. Я не возражаю только потому, что ему это доставляет удовольствие.
Они подошли к коробейнику и Нэн, и аббат помог Шишковатому усесться на землю.
— Он порядком изодран,— сказал аббат.— Но мы его перевяжем, и кровь остановится. Мне кажется, с ним все будет в порядке.
— Я очень на это надеюсь,— отозвался Шишковатый.— Впереди еще хватит работы,— и он показал рукой вниз по склону холма,— Нечисть опять собирается напасть,— Он посмотрел на коробейника,— Что это с ним? Упал в обморок от волнения?
— Это он призвал молнии,— ответила Нэн.
— Так вот оно что,— протянул Шишковатый,— А я-то думал, в чем дело. Никогда еще не видал такой неожиданной грозы. Только что было ясно — и вдруг молнии.
Харкорт снял рубашку и принялся раздирать ее на узкие полоски для перевязки.
— У тебя еще осталась та мазь? — спросил он Шишковатого,— От нее раны лучше заживают.
— По-моему, немного должно быть. Только не забудь, ее нужно втирать посильнее, иначе не подействует.
— Не беспокойся, вотру как следует. Особенно в открытые раны.
— И лучше поспеши,— сказал Шишковатый.— Они вот-вот опять на нас пойдут, я должен к тому времени быть уже перевязан, чтобы взяться за секиру.
Харкорт отошел на несколько шагов, чтобы лучше видеть, что происходит у подножия холма. Действительно, Нечисть как будто снова строилась в цепь, но он решил, что ей понадобится еще некоторое время, чтобы двинуться вперед.
Иоланда принесла из пещеры несколько одеял, и тут же подошел аббат с мазью. Харкорт опустился на колени рядом с Шишковатым. Куском своей рубашки он отер кровь с его груди. Зрелище было страшное — раны оказались более многочисленными и глубокими, чем он подумал сначала. Шишковатого не просто кусали или царапали, его грызли. Харкорт продолжал обтирать раны, Шишковатый терпел, не поморщившись, но потом нетерпеливо сказал:
— Давай скорее. Незачем вытирать начисто, просто замотай бинтами и затяни потуже. А с мазью возиться некогда.
Харкорт взглянул на стоящего над ним аббата и кивнул:
— По-моему, так и надо сделать. Втирать мазь нельзя, пока не перестанет течь кровь. Перевязка ее остановит. А мазь можно будет втереть потом.
— Никакого «потом» уже не будет,— задумчиво произнес аббат.
— А если так, то вообще незачем со мной возиться,— сказал Шишковатый.— Только перевяжите потуже. Ничего, отобьемся. Отбились же мы только что.
— Мы отбились благодаря коробейнику,— сказал аббат.— А он выбыл из строя. В следующий раз он нам уже не сможет помочь.
— Перестань каркать, Гай,— оборвал его Харкорт.— Лучше помоги мне перевязать Шишковатого. Он прав, отобьемся.
— Мы отступим к пещере,— сказал Шишковатый.— Вход в нее не шире шести футов, его легко будет защищать. И с нами будут горгульи.
— Последний оплот,— заметил аббат.
— На этот раз мы их остановим,— продолжал Шишковатый.— Им это дорого обойдется. Они отступят.
— А если они бросятся снова?
— Тогда мы снова их встретим. Перебьем всех до последнего. И в конце концов победим.
— Безусловно,— согласился Харкорт и подумал: «Безусловно, победим. В конечном счете победим, если только хоть кто-то из нас останется в живых».
Склонившись с двух сторон над Шишковатым, они туго обмотали бинтами его грудь. Когда перевязка окончилась, Шишковатый с трудом поднялся на ноги.
— Так куда лучше,— заявил он.— Считайте, что вы меня починили.
«Всего трое,— подумал Харкорт.— Меч, секира и булава, и еще Иоланда с мечом Децима, если понадобится. Наверное, понадобится. Еще горгульи помогут. Коробейник и Нэн не в счет, от них помощи ждать нечего. Не может же коробейник два раза подряд преподнести такой чудесный сюрприз».
Шишковатый потопал ногами, поднял с земли свою секиру и помахал ею в воздухе, потом похлопал левой рукой по перевязкам.
— Как новенький,— заявил он. Однако по его виду сказать это было трудно. Сквозь бинты местами уже просочилась кровь, а при каждом взмахе секиры он кривился от боли.
Харкорт спустился по склону до того места, где кончались деревья, и посмотрел вниз. Там, у подножия, Нечисть снова выстроилась в цепь, которая казалась ничуть не реже, чем вначале. В воздухе вновь кружили драконы и гарпии. Ближе, у самой опушки, валялись груды тел, сожженных молнией,— от них поднимались струйки едкого дыма. Горгульи, до сих пор стоявшие на посту немного ниже по склону, повернулись и начали неуклюже подниматься к пещере. Цепь Нечисти пришла в движение и стала медленно приближаться.
— Как, по-твоему, Шишковатый? — спросил аббат, подошедший сзади.
— Плохо его дело,— ответил Харкорт.— Из двух ран шли пузырьки, а на краях была пена. Они очень глубокие. Наверное, легкие задеты.
— Ты ничего об этом не сказал.
— Незачем. Шишковатый знает это не хуже меня. Мы ничего не можем сделать. Будь мы даже в таком месте, где можно найти хирурга, он мало чем мог бы помочь.
— И что дальше?
— Пусть сражается вместе с нами. Он этого хочет. Иначе будет чувствовать себя опозоренным. Он не потерпит, если мы начнем с ним нянчиться.
— Я за ним присмотрю,— сказал аббат.
Горгульи миновали их и продолжали подниматься по склону.
— Надо бы поискать тело Децима,— сказал аббат.
— Не время сейчас разыскивать тела. Нечисть вот-вот подступит.
— Нужно произнести над ним хоть несколько слов. Проявить сострадание.
— Он был солдат, Гай. Он знал, что его могут убить в любую минуту и никто никаких слов произносить над ним не будет. Я думаю, прощальные слова для него не так важны, как для тебя.
— Ты хочешь сказать, что он был язычник?
— Ну, этого я не хотел сказать. Хотя и такое возможно. Христианство не так прочно укоренилось в Империи, как ты думаешь.
Аббат что-то проворчал про себя.
— Пойдем к пещере,— сказал Харкорт, повернулся и остолбенел.— Гай, смотри!
Горгульи подошли к деревьям и начали с большим трудом карабкаться на них, каждая на свое.
— Они дезертируют! — вскричал аббат.— Хотят спрятаться!
Он с криком бросился вперед, но Харкорт схватил его за руку.
— Не трогай их,— сказал он.— Если они собираются выйти из игры, не будем их принуждать.
— Но без них нам крышка,— возразил аббат.
— Да и с ними нам, скорее всего, тоже крышка,— сказал Харкорт.
Они стояли и смотрели, как горгульи, с трудом добравшись до нижних ветвей, которые, правда, росли не так уж высоко над землей, полезли вверх быстрее и вскоре скрылись среди листвы.
Харкорт снова двинулся к пещере. Оглянувшись через плечо, он увидел, что Нечисть набрала скорость и скоро будет здесь.
Аббат потянул его за рукав:
— Ничего, встретим их вместе, Чарлз.
— И Шишковатый.
— Да, и Шишковатый с нами.
Не успел он договорить, как откуда-то сбоку послышался треск. Повернувшись, он увидел, что один из огромных дубов вдруг начал раскачиваться из стороны в сторону, а его раскидистые корни, вырвавшись из земли, оперлись на нее, напряглись и приподняли дерево, а потом собрались в клубок под самым стволом. Снова послышался треск — еще несколько дубов начали раскачиваться, и из земли показались их корни.
