Ведьмы Плоского мира - Пратчетт Терри Дэвид Джон

Матушка наконец оторвалась от замка.

— Ничего не выходит, — призналась она. — Из октирона сделан. Никакие заклятия не действуют.

— Вообще глупо сажать нас под замок, — отозвалась нянюшка. — Лично я бы сразу нас убила.

— Это потому, что по сути ты добрая, — пояснила Маграт. — Добрые ничего плохого не делают и творят справедливость. А злые всегда в чем-нибудь да виноваты, поэтому-то они и изобрели милосердие.

— Ерунда это все. Знаю я, почему она так поступила, — мрачно промолвила матушка. — Таким образом она дает нам время осознать, что мы проиграли.

— Но ведь она сама сказала, что в конце концов мы убежим, — удивилась Маграт. — Не понимаю. Неужели она не знает, что добро в результате все равно побеждает?

— Это только в сказках, — фыркнула матушка, внимательно разглядывая дверные петли. — А она считает, что сказки ее слушаются. Вертит ими как вздумается. И считает, что это она добрая.

— Кстати, — сказала Маграт, — лично я тоже терпеть не могу болот. Если бы не эта лягушка и все прочее, я бы, наверное, даже могла понять Лили…

— Тогда ты самая настоящая крестная дура! — рявкнула матушка, продолжая ковыряться в замке. — Нельзя ходить и строить людям лучший мир. Только сами люди могут построить себе лучший мир. Иначе получается клетка. Кроме того, нельзя строить лучший мир, отрубая головы и выдавая порядочных девушек замуж за лягушек.

— А как же прогресс… — начала было Маграт.

— Не смей мне ничего говорить о прогрессе. Суть прогресса в том, что плохое случается быстрее, вот и все. Ни у кого нет другой булавки? Эта не годится.

Нянюшка, которая, прямо как Грибо, обладала способностью где угодно устраиваться как у себя дома, удобно разместилась в углу камеры.

— Я однажды слышала историю, — сказала она, — про одного парня, которого посадили в тюрьму на много-много лет, и от другого заключенного, невероятно умного, он за это время узнал целую прорву насчет вселенной и разного такого прочего. А потом он сбежал и всем отомстил.

— Слушай, Гита Ягг, а ты сама-то что такого невероятно умного знаешь насчет вселенной? — поинтересовалась матушка.

— Отстань, — дружелюбно откликнулась нянюшка.

— Ну, тогда нам лучше бежать прямо сейчас.

Нянюшка вытащила из шляпы кусочек картона, там же отыскала огрызок карандаша, полизала кончик и ненадолго задумалась. А потом принялась писать:

«Дарагой Джейсон унд аллес (как гаворят у нас в заграницах),

Вот такие дила палучаюцца твая старая Мама снова атбываит Срок в тюрьме, я вить старая каторжница так ты пришли мне пирожка с пузырьком чирнил внутри это я шучу. Эта План тюрьмы. Я ставлю Хгде мы сидим там Внутри. Маграт выступала в шикарном плати и вела сибя как истеная Куртезанка. А еще Эсме вот-вот взбилиницца патамушта ни можит атпирет замок но я думаю все палучицца патамушта дабро в канце всигда пабиждает а эта и есть МЫ. Все случилась патамушта адна дивчонка никак хочит выхадит за Принца каторый на самам дели Лигушка и трудна ее за эта венить. Каму захочицца рибенка с такими Храмыми Сомами каторый станит жить в балоти и визде прыгать, вет на ниво может ктонибуть наступить…»

От дела ее оторвал звук мандолины, на которой кто-то весьма искусно наигрывал прямо за стеной, после чего негромкий, но крайне решительный голос запел:

— …Si consuenti d'amoure, venire dimo tondreturo-o-o-o-…

— Как голодает моя любовь по столовой твоего изнурения, — тут же перевела нянюшка Ягг, не поднимая головы.

— …Delia della t'ozentro, audri t'dren vontarie-e-e-e-e-e…

— Магазин, магазин, у меня есть лепешка, небо розовеет, — продолжала переводить нянюшка.

Матушка и Маграт переглянулись.

— …Guaranto del tari, bella pore di larientos…

— Возрадуйся, свечник, у тебя такой большой, огромный…

— Ни единому слову не верю, — перебила матушка. — Ты все выдумываешь.

— Дословный перевод, — возразила нянюшка. — Сама ж знаешь, заграничный я знаю как родной.

— Госпожа Ягг, это ты? Ты ли это, любовь моя?

Ведьмы дружно подняли головы и посмотрели на забранное решеткой окно. В камеру заглядывало крохотное личико.

— Казанунда?

— Я, госпожа Ягг.

— Любовь моя! — пробурчала матушка.

— Как же ты добрался до окна? — не обращая на нее внимания, спросила нянюшка.

— Я всегда знаю, где раздобыть лестницу, госпожа Ягг.

— Но знаешь ли ты, где раздобыть ключ?

— Ключ тут не поможет. У вашей двери дежурит слишком много стражников, госпожа Ягг. Слишком много — даже для такого прославленного фехтовальщика, как я. Ее ледство отдала строжайшие приказы. Запрещается не только слушать вас, но даже смотреть на вас.

— А как тебя-то занесло в дворцовые стражники?

— Солдат удачи хватается за ту работу, что подворачивается под руку, госпожа Ягг, — честно ответил Казанунда.

— Но ведь все остальные стражники шести футов росту, а ты… ну, слегка пониже.

— Я соврал насчет своего роста, госпожа Ягг. Я же самый знаменитый в мире враль.

— Правда?

— Нет.

— А как насчет того, что ты самый знаменитый в мире любовник?

Некоторое время за окном молчали.

— Ну, может, я и на втором месте, — откликнулся наконец Казанунда. — Но я стараюсь.

— Господин Казанунда, ты не мог бы сходить и поискать нам напильник или что-нибудь вроде? — попросила Маграт.

— Посмотрю, что можно сделать, госпожа.

Лицо исчезло.

— Может, попросить кого-нибудь навестить нас, а потом переодеться в его одежду и сбежать? — предложила нянюшка Ягг.

— Ну вот, теперь еще и палец булавкой уколола, — пробормотала матушка Ветровоск.

— Или Маграт могла бы попробовать соблазнить одного из стражников… — продолжала нянюшка.

— А почему бы тебе самой это не попробовать? — зло огрызнулась Маграт.

— Ладно. Идет.

— Слушайте, вы там, а ну заткнитесь обе, — рявкнула матушка. — Я тут пытаюсь придумать…

За окном снова послышался какой-то звук.

На сей раз к ним наведался Легба.

Сквозь прутья решетки черный петух мельком заглянул в камеру, после чего немедленно улетел.

— У меня от него прям мурашки по коже, — призналась нянюшка. — Не могу на него смотреть, сразу думаю о луковой подливке и картофельном пюре.

Ее морщинистое лицо сморщилось еще больше.

— Грибо! — возопила она. — На кого мы тебя оставили?!

— Ой. Да он же всего-навсего кот, — отмахнулась матушка Ветровоск. — Кот и сам о себе может позаботиться.

— Да, только ведь он еще совсем маленький, пушистый… — начала было нянюшка, но тут кто-то принялся разбирать стену.

Вскоре в стене образовалась небольшая дыра. Чья-то серая рука вытащила очередной камень. Ведьмы почувствовали сильный запах тины.

Камень крошился под сильными пальцами.

— Эй, вы там? — позвал звучный голос.

— Да, господин Суббота, — откликнулась нянюшка. — Как все-таки жестоко устроен этот мир, мы — здесь, ты — там…

Суббота что-то буркнул и исчез.

Тут из-за двери камеры донеслась какая-то возня, и кто-то зазвенел ключами.

— Нечего нам здесь рассиживаться, — решила матушка. — Пошли.

Ведьмы, помогая друг дружке, пролезли в дыру.

Снаружи в небольшом дворике они увидели Субботу, торопливо направляющегося туда, где все еще продолжался бал.

А следом за Субботой тянулось нечто, весьма напоминающее хвост какой-нибудь кометы.

— Что это?

— Дело рук госпожи Гоголь, — мрачно ответствовала матушка Ветровоск.

За Субботой по воздуху струился поток сгущающейся темноты, медленно, но верно распространяясь по территории дворца. На первый взгляд могло показаться, будто во тьме роятся какие-то тени, но при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что это вовсе не тени, а лишь намек на тени. В круговерти на мгновение блеснули чьи-то глаза. Слышались стрекот цикад и жужжание москитов, доносился запах мха и вонь болотной тины.