Сказка о Емеле и волшебной щуке (СИ) - Калинина Кира Владимировна

— Говорили, тут магия не действует — прошептала Миля. — Но папа явно заколдован! Что делать?

— Магия не действует, а дурман-трава в любом мире дурман-трава, — отозвался царевич рассудительно. — Думаешь, она зеркало тут прячет, в опочивальне?

Стали искать — потихоньку, чтоб за дверью не услышали. Миля ключи от кроссовера заприметила и в карман сунула. Машина-то, почитай, напротив ворот стоит, удирать в самый раз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Очень Миля за отца тревожилась. Но Яромир прав, сперва — зеркало.

Но такую безделицу где угодно спрятать можно. В шкафу, в комоде, в ванной, в сейфе домашнем, который без пароля не вскроешь, в ячейке банковской...

—      Смотри, — окликнул Яромир тихо.

Он как раз гардеробную осматривал.

Стоял в гардеробной манекен, в царские одежды обряженный — нижняя туника из тафты, верхнее платье парчовое, с золотою тесьмой, да с жемчугом, на голове богатый убор... В прежние времена Миля у Маринки таких чудес антикварных не замечала. Видно, спрятаны были до поры.

Но не от наряда богатого обомлела Миля. Левая-то рука манекена в сторону отведена, а в правой — зеркальце! Не бронзовое, не медное — настоящее, стеклянное, в оправе из слоновой кости. Точное такое, как Миля во сне видела, только изящнее. Вот уж верно: держи на виду, что скрыть хочешь.

Спрятала Миля добычу в сумку. Вышли они с царевичем в коридор, а там — Марина-Морена. Ноздри раздуваются, глаза бешеные.

—      Воры! — крикнула во весь голос, а потом тихо так: — Отдай зеркало, девка, хуже будет! Сейчас ОМОН приедет...

В гардеробной, стало быть, сигнализация была.

Яромир с Мореной церемониться не стал. Без разговоров сгрёб в охапку и вниз потащил. А внизу — пара охранников. Один незнакомый, второй — тот самый, которого Миля в памятную ночь во дворе лесного домика убитым видела. Притворился, значит. С Маринкой, предатель, стакнулся!

Яромир Морену на первого охранника швырнул, второму в нос двинул, Милю за руку схватил — и ходу. Прыгнули они в машину. Миля назад сдала и с разгону — ух!

—      ворота вынесла. Сама не поверила, что на этакую дерзость способна. С другой стороны, подумаешь — ворота! После всего, что в Тридевятом царстве пережить довелось, ей и горы свернуть по плечу.

Вылетели на трассу. Смотрит Миля в зеркало заднего вида — следом отцовский внедорожник мчится. А двигатель-то у него помощнее будет. Но на трассе — не в небе, до первой космической не разгонишься, машины сплошным потоком прут, как лосось на нерест.

Миля осторожничает, покрышки не рвёт. Морена сзади держится, ровно, без фокусов. Едут себе чинно-благородно, будто и не погоня это вовсе.

Тут уж Яромир себе волю дал, доску приборную осмотрел, обнюхал, только что не лизнул. Трогать кнопочки да рычажки Миля ему запретила строго-настрого, а чтобы обидно не было, радио включила — пусть музыку слушает.

Он послушал-послушал и говорит вдруг:

—      По закону Тридевятого царства, ты теперь невеста моя. Но у вас, знаю, другие обычаи... На колени тут встать негде, однако колечко я с собой прихватил.

И со словами этими достаёт из-за пазухи ларчик крохотный, открывает, а там — перстень, и камень в нём ярче солнца, чище росы, сверкает-переливается, Миле улыбается.

—      Ты скажи, Эмилия свет Валерьевна, Эмилюшка моя ненаглядная, пойдёшь ли за меня замуж?

—      Неет! — закричала Миля что есть мочи и руль вывернула.

А всё оттого, что на перстень лучезарный засмотрелась да словами Яромира заслушалась — чуть поворот с трассы не проскочила! В последний момент успела... спасибо, на полосе торможения никого не было.

Занесло кроссовер, чуть в кювет не скинуло — да, по счастью, обошлось. Удержала Миля руль, машину выправила, незлым тихим словом глупость свою девичью помянула и Ярилку заодно. За то, что лучшего времени для признаний не сыскал. А как отдышалась, глянула на красавца своего сказочного и в удивление пришла — сидит царевич мрачнее тучи.

—      Что, испугался? Сам виноват. В следующий раз сделаешь мне предложение в спокойной обстановке.

Совсем Яромир лицом потемнел:

—      А в этот раз ты мне, значит, отказываешь?

Потеряла Миля дар речи, потом от души рассмеялась:

—      Дурачок ты, хоть и царских кровей! В этот раз, и в другой, и в третий я тебе "да" говорю. Только ты слишком не радуйся и колечко спрячь пока, не то мы в дерево врежемся. Машина тебе не ковёр-самолёт. Тот от магии сам собой летит, а машиной управлять надо.

Вон и дом из-за поворота показался. Остановились Миля с Ярилкой у самых ворот и сразу в лес поспешили.

Недалеко уж до портала оставалось, когда позади вдруг грохнуло, и слева от Мили сосна корой да щепой брызнула, щёку оцарапала.

—      Морена! — воскликнул царевич.

—      Папин пистолет! — возмутилась Миля.

Валерий Сергеевич даже дочери родной оружие в руки не давал, а ведьме в чужой личине, получается, дозволил. Или не дозволил — сама взяла? Чтоб дозволить, воля надобна. А её Морена, как видно, у отца Милиного вконец отняла...

Кинулись Миля с Яромиром бегом — петляют по-заячьи, за деревьями хоронятся. Хорошо, Морена не снайпер.

А вот и портал!

Припустила Миля вперёд изо всех сил, проскочила во врата невидимые и на другой стороне очутилась.

В сказочном мире воздух свежий, тёплый, трава густая, зелёная, закат румяный, сочный... И бабка уж дожидается. Приняла зеркало из Милиных рук:

—      Молодец, деточка!

А тут и Морена подоспела. Вынырнула прямо из воздуха у Мили за спиной, за волосы её схватила, пистолет к виску приставила.

—      Брось зеркало! — кричит страшным голосом. — Брось, кому говорю!

Покачала бабка головой:

—      Ах, Морена, Морена. Ты, верно, знаешь правило? Где наука властвует, там волшба бессильна. Так и наоборот то же самое. Бесполезно в нашем мире оружие твоё.

Зарычала Морена, на спуск нажала... щёлкнул пистолет, стукнуло у Мили сердце. И ничего — дальше забилось.

Бросилась Морена к бабке, а та зеркало от себя отворотила и ей навстречу выставила. Отшатнулась Морена, зажмурилась, да от себя не спрячешься. Глядь, на месте девицы-молодицы — старуха древняя в тесных джинсах да белой курточке. Курам на смех! А на бабкином месте — раскрасавица статная, и лохмотья на ней, как убор царский.

Закричала Морена хриплым голосом, поспешила обратно, к порталу в наш мир. Да поздно — солнце-то садится. Стала злодейка прозрачной, как туман, истончилась до струйки и в зеркало вобралась.