Владимир Синельников - Смерть на острие иглы

Иван мучительно, как Буриданов осел между двумя охапками сена, размышлял, какую сторону выбрать. Дилемма в конце концов разрешилась на удивление просто. Его лица коснулось легкое дуновение ветерка. Здраво рассудив, что там в любом случае выход, Иван поднялся и, придерживаясь рукой за стену, двинулся в сторону сквозняка.

Тропинка нырнула в узкий проход, где ветви угрюмых, ободранных елей почти полностью закрывали обзор. Иван продрался через колючую преграду и оказался на распутье. Дальше тропинка делилась на три, разбегающиеся в разные стороны, а в центре этого перекрестка, как водится, высился серый камень с надписью.

Иван подошел поближе. На камне кривыми, корявыми буквами было накорябано:

Направо пойдешь — погибель найдешь.

Налево пойдешь — назад не придешь.

Прямо пойдешь — совсем пропадешь.

Что-то в этом дорожном указателе было не так. Насколько помнилось Ивану, в таких местах путнику всегда давалась какая-то возможность избегнуть непоправимого. Гибели то есть. Здесь же любая дорога грозила ему верной смертью.

Или сказки, которые он еще смутно помнил, наглым образом врали, или ему попался нестандартный указатель в нестандартной же сказке.

Положим, сказка действительно была нестандартная, если имела прямой выход в современный мир и ее персонажи свободно проживали среди людей, но должны же были соблюдаться хоть какие-то правила. Пусть не по отношению к Ивану, пришельцу в этом мире, но к его постоянным жителям.

Дорога была довольно натоптанная, а значит, ею частенько пользовались. Но не могли же путники быть настолько тупыми или лишенными инстинкта самосохранения, чтобы двигаться дальше по тропинкам с таким зловещим напутствием. А тропинки и за камнем-указателем не выглядели заброшенными. В общем, какой-то парадокс. Получалось, что путники по этой дороге путешествовали исключительно неграмотные или не обращали никакого внимания на надпись.

Тогда куда же шли путешественники? И возвращались ли они?

От размышлений Ивана оторвало осторожное покашливание, донесшееся с вершины валуна-указателя.

Иван задрал голову. На камне уютно прилегла здоровенная морда, чем-то напоминающая крокодилью. Зелененькие глазки, торчащие поверх внушительных челюстей, из которых свешивался подрагивающий красный язык, с интересом наблюдали за мучительно раздумывающим Иваном. Увидев, что Иван ее заметил, голова произнесла:

— Ну что, добрый молодец, надумал?

— Что надумал? — быстро спросил Иван.

— По какой дороге идти, — пояснила голова, — А то уж больно долго стоишь…

При этих словах голова плотоядно облизнулась.

— А что? Нельзя? — тянул время Иван, лихорадочно размышляя, как бы вывернуться из создавшегося положения.

Судя по поведению странного собеседника, его просто так отпускать не собирались.

— Можно, — щелкнула зубами голова, — но что тут думать-то… поторопиться бы надо.

— Куда? — А ты что, не видишь? — удивилась голова. — По одной из тропинок.

— Да вот не могу решить, по какой идти, — пояснил Иван.

— Так читай, что на камне написано, и топай, — ответила голова. — Или ты неграмотный?

— Грамотный, — вздохнул Иван. — Да что-то больно нерадостные напутствия на камне.

— А зачем тебя понесло в эти места? — резонно возразила голова.

— Дела, — ответил Иван.

— Раз дела, то выбирай дорогу и иди, — подвела итог разговору голова. — И не отрывай от дел других.

— Сейчас, — согласился Иван с головой, боясь ее разозлить.

— Давай, давай, — торопила его голова. — Солнце уже высоко…

— А какое отношение это имеет ко мне? — поинтересовался Иван.

— Никакого, — раздался еще один голос слева. — Просто нам пора завтракать.

— И желательно побыстрее, — вступил в разговор третий голос, — а то кишки от голода свело.

Слева и справа, со стороны двух других тропинок, из кустарника взметнулись еще две головы, как две капли воды похожие на ту, что вела разговор с Иваном. Крепились головы на довольно тонких, извивающихся шеях.

Вот теперь Иван понял, что действительно влип. Вернее, добрался до искомого.

— Вы кто такие? — не нашел он ничего лучшего, как задать глупый вопрос.

— Мы три в одном, — туманно пояснила центральная голова.

— Змеем Горынычем нас кличут, — внесла пояснения левая голова.

— А теперь, раз все узнал, шагай, — велела правая голова.

— Мне кажется, вы не по правилам действуете, — попробовал еще потянуть время Иван.

— Это как? — почти хором произнесли головы, недоуменно уставившись на Ивана.

— На таких указателях, — Иван кивнул на валун, — должен быть один безопасный путь. Чтобы у путника всегда было право выбора.

— Безопасных путей не бывает, — любезно пояснила средняя голова, — а выбор у тебя есть. Сразу три дороги.

— И не напоминай нам больше о правилах, — наклонилась почти к самому лицу Ивана левая голова. — Здесь их устанавливаем мы. Или ты имеешь что-то против?

— Упаси бог, — отрицательно затряс головой Иван. — Но вы-то зачем играете в эти игры? Если путника ждет один конец, по какой из дорог он ни пойдет? Все равно ведь сожрете…

— А пожевать? — возразила ему центральная голова. — В этом самый смак.

— Понятно, — кивнул Иван. — А если я вообще не пойду ни по одной из тропинок? Тогда что?

— Тогда мы бросим жребий. — Теперь к Ивану наклонилась уже правая голова.

Он поглядел на покачивающиеся с обеих сторон крокодильи морды, с языков которых в предвкушении пиршества капала слюна.

— Какие-то вы уж больно некультурные и нетерпеливые, — наконец произнес он, наблюдая за реакцией рептилии-мутанта.

— Что?! — Возмущенные головы стремительно ринулись вперед. Иван в последний момент отпрянул назад, и головы с треском столкнулись.

— Вы что творите, недоношенные?! — возопила третья, центральная голова, взлетая с камня. — Забыли, о чем договаривались?!

Боковые головы, пославшие друг друга в нокдаун, слабо заворочались в придорожной пыли.

— Я вас в такой узел завяжу, недоумки, до смерти не распутаетесь! — продолжала бушевать над ними третья голова.

Кажется, последняя отчаянная мысль, мелькнувшая у Ивана, имела все шансы успешно сработать

— А что он нас оскорбляет? — произнесла одна из голов, отплевавшись наконец от пыли, набившейся в пасть.

— Действительно недоноски, — участливо произнес Иван, обращаясь к третьей голове. — И как ты с ними живешь, бедная?

— Не живу, а мучаюсь, — пожаловалась голова.

— И поговорить по душам не с кем, — подлил масла в огонь Иван. — Не с этими же… дуболомами…

— Ты абсолютно прав, — согласилась с ним третья голова. — Совсем я отупела в таком окружении…

— Ну ты, дура центральная! — вступила в полемику еще одна очухавшаяся голова. — Что ты себе позволяешь?!

— Мы тебя отучим зубы веером выставлять, — пообещала вторая голова. — Ишь возомнила о себе, цаца…

— Вы?! Мне?! — оскалилась третья голова. — Сопли подберите сперва, сосунки!

— Ах так! — Одна из голов резко взметнулась вверх. Вторая повторила ее маневр. Центральная голова ринулась им навстречу.

Столкнулись эти широко разинутые пасти где-то в районе валуна-указателя с такой скоростью, что от бедного камня с визгом полетели в разные стороны осколки. Поднявшаяся пыль скрыла место ожесточенного сражения.

Иван уселся на обочину и стал ожидать окончания поединка. Дороги назад все равно не было.

Через некоторое время пыль начала оседать, звуки битвы пошли на убыль и, наконец, почти совсем утихли. Из-за камня доносилось лишь натужное сопение.

Иван встал и, подойдя к пострадавшему дорожному указателю, осторожно заглянул за камень. Зрелище, представшее его взору, впечатляло. Клубок завязанных причудливыми узлами змеиных шей венчали вцепившиеся мертвой хваткой друг в друга три головы. Какая из них являлась центральной, а какие боковыми, — угадать было практически невозможно.

Иван обошел впавшего в клинч Змея Горыныча и, накинув веревку на лежащий поперек тропы чуть подрагивающий хвост, оснащенный многочисленными костяными выступами, тщательно привязал его к растущей неподалеку искривленной сосне. Потом он проделал то же самое с торчащими из причудливого клубка головами и лапами.

— Удавлю!! Стопчу!! Сожру!!! Тварь! Изорву! — бесновались головы Змея Горыныча, пытаясь освободиться от Ивановых веревок. Но растяжки держали крепко. Лишь содрогались от рывков рассвирепевшего родственника динозавров вековые деревья по бокам тропы.

Иван, присев неподалеку на обочину, с интересом слушал угрозы голов о том, как они с ним поступят. Продолжался этот спектакль одного актера о трех головах уже где-то с полчаса.

— И как ты намерен претворить свои планы в жизнь? — поинтересовался он, заметив, что Горыныч начал выдыхаться. Паузы у Змея между изрекаемыми с клубами дыма и снопами пламени угрозами явно увеличились.