Игорь Чубаха - За пригоршню астрала
– Вам можно только позавидовать, – пригубил коньяк Игорь. – Но вы, к сожалению, пришли не по адресу. Я – не «Чип и Дейл спешат на помощь».
– Да нет же, вы не так поняли, – стала смотреть только в кофе Света. – Знакомые подсказали... Дело в том, что его видели у вас позапозавчера.
– Поза... – хозяин наморщил лоб, – поза... поза... А! Впрочем, нет... А! Ну конечно. Вспомнил. Позапозавчера у меня тут была большая пьянка, шлялась уйма народа, и, честно признаться, большинство я не узнал бы, встреть на улице.
– Ну вот. Всегда так со мной, только зря ходила, зря беспокоила, – печально молвила раскрасневшаяся от коньяка Света. – Извините.
– Да нет, что вы, может, еще посидим?
– Неудобно, я лучше пойду.
– Да посидите.
– Лучше пойду.
– А знаете, оставьте хоть телефон, вдруг ваша пропажа снова нагрянет ко мне.
Еще можно было просто уйти. Ее бы не отыскали. Эти люди не умеют всерьез искать человека не из их круга. Но Светлана, отдавая себе отчет в том, на что решилась, продиктовала Игорю номер телефона.
ФРАГМЕНТ 5
ГЕКСАГРАММА И
«ПРИУМНОЖЕНИЕ»
В ВОСПИТАНИИ СЕРДЕЦ НЕ БУДЬ КОСТНЫМ
Среда. Праздник Святого Апостола и Евангелиста Луки. Восход Солнца – 7.35, закат – 16.50. Луна в Водолее. Соединение Венеры с Марсом. В этот день на могилы самоубийц кладут лилии, если цветок к утру завянет, значит, душа не прощена и бродит по свету. А если на завтрак муха попадет в питье или в еду – к неискреннему подарку.
– Ну что ты скажешь? Опять занято! – Максимыч, как гидру, придавил трубкой рычаг. От резкого движения рукав кургузого пиджачка отъехал назад, обнажив заглаженную клетчатую рубашку, бахромящуюся у пуговицы. И даже шторы на окнах от его гневного возгласа заколыхались.
Воспользовавшись заминкой, секретарша доложила:
– Максим Максимович, вам звонили из «Альбиона»...
– Перезвонят. Им нужнее, – фыркнул директор, подбрасывая на ладони сувенирный брелок от «Полюстрово», словно выбирая мишень. – Ладно, свободна. И учти, меня ни для кого нет!
Зоенька поторопилась оставить кабинет шефа, зарекаясь на будущее приходить на работу в обновках. Уже традиция – как она принарядится, так шеф как с цепи срывается. Хоть бы кто его пожалел.
Тяжелый взгляд Максимыча перескочил на держащего, как щит, три серые ворсистые папки Петю. Максимыч вдохнул побольше воздуха отчитать стажера за то, что не брит, да вспомнил причину:
– А ты что мнешься, как красна девица? И почему ногти стрижены? – больше всего в данный момент Максимыча в стажере раздражали клетчатый пижонский пиджак, отвратительно пестрый, просто таки дурацкий галстук, общая прилизанность прически и надраенность до блеска туфлей. Короче, раздражало в стажере все.
– Я не стриг, я пилочкой стачивал. А Перебродьков сегодня неслуес[6] получил! – плохо скрывая ликование, отрапортовал стажер. И, кажется, начхать ему было, что шеф в скверном расположении духа.
– Таки влип голубчик? – посветлел Максимыч и неловко выбрался из-за стола. Подступил к огромной, во всю стену, карте города, с натугой выдрал булавку и снова воткнул. Вместо Космонавтов 55 на Бабушкина 3.
Карта со стеной ушла в потолок, открыв скупо освещенный коридор на пять дверей. Максимыч, не оглядываясь, двинул к ближайшей. Вошел. Петя, переступив секретную черту, оглянулся и засмотрелся, как стена бесшумно и плавно опускается на место. Потом внимание Пети переключилось на пятую дверь, за которой он еще никогда не бывал, хотя все потайные двери здесь оснащены одинаковым замком «Харон», и ключ был у каждого сотрудника. Но Максимыч отпирать эту дверь строго настрого заказывал, кажется, не только Пете, но и более опытным товарищам. Петя опомнился и юркнул в дверь за командиром.
Паша и Илья послушно ждали. Паша по традиции лузгал семечки, сплевывая в свернутый из календарного листка кулек. Илья нервно барабанил пальцами по столу. Увидав шефа, уступил стул. У обоих колосилась щетина и чернели полоски грязи под отросшими ногтями. Петя мелко заморгал длинными девичьими ресницами, чтоб глаза быстрее привыкли к отражающемуся от кафельных стен неоновому свету.
– А Перебродькову-то – неполное служебное соответствие! – Максимыч подмигнул Илье.
Илья криво ухмыльнулся типа «А куда ж ему деться?», а Паша завертел шеей:
– Кто таков сей Перебродьков?
Вместо того, чтобы утолить любопытство опера, Максимыч пробрался за стол и устроился на стуле:
– Это дела мирские, оставим их на потом. Ты лучше, Хомячок, доложись, действительно ли подопечные из города бегут?
– Угу. – Паша сплюнул последний раз в кулек и ссыпал уцелевшие семечки в карман. Кулек оставил вертеть в руках, некуда было выбросить. – Проведал Силантия и Соломона. Точно: дали деру. И кроме них есть еще выбывшие. Например, группа «Зарница». В полном обсакраленном составе.
– И что же нам говорят оперативные данные? – улыбнулся чему-то своему командир.
Паша ответствовал в тон:
– Оперативные данные – кто в лес, кто по дрова. Супруга Силантия, например, искренне убеждена, что ее благоверный на даче сарай соловкует. Я не поленился, смотался туда. Естественно, только ветер по пустым шести соткам гуляет. А вот то, что Соломон укатил в Израиль, подтверждается на сто процентов.
Илья слушал коллегу невнимательно. В его почти бесцветных, разве что чуть сероватых глазах блуждал загадочный огонек. Бескровные губы то и дело выворачивались в надменную, почти брезгливую улыбку.
– А эта твоя «Радуга», тьфу – «Зарница»? – вроде как и не замечал нетерпения начальника рекламного отдела шеф.
– С «Зарницей» тоже не просто. Их духовный лидер, некто Фрол Лялякин, потребовал от своих апостолов, чтобы на месяц переселились на Валаам. А кто не переселится – долой из высшего общества. Мерзнут нынче в палатках да у монахов с огорода картошку тырят.
Петя заметил, что с папок на его чудный пиджак попала пыль, и стал отряхиваться.
– А у тебя как дела? – Максимыч резко повернулся в сторону Ильи.
Илья, в сей момент с презрением разглядывавший угрюмое лицо Циолковского на скрывающем сейф портрете, перестал сучить нитку из рукава свитера:
– А я, Максим Максимыч, свидетеля по делу оборотня кажется нашел, – с гордостью в голосе отчеканил начальник отдела рекламы «РомЭкс».
– У тебя вроде «труба». Дай, мне позвонить срочно надо, – словно не придав важности услышанному, шеф зачем-то зашарил рукой в тумбе стола.
Илья подступил поближе, протянул трубку мобильной связи. В холодных неоновых лучах ламп его лицо чудилось розово-голубым. Как у обмороженного трупа – на мгновенье показалось Пете. Максимыч, оторвавшись от поисков чего-то внутри стола, набрал номер и прижал трубку к уху:
– Фу, наконец не занято, – через голову Ильи облегченно поделился он с Петей. – Алло? Алло, Герман? Это Храпунов из «РомЭкс»... Храпунов! Ну как, надумал брать Быстрыха? – свободной рукой из недр стола Максимыч выудил запотевший графин и пыльный граненый стакан. – Сдался тебе Ильин. Я бы на твоем месте брал Быстрыха. Вот за Делюкина не отвечаю, а Быстрых – то, что вам надо! Таких главных инженеров днем с огнем поискать! – налил в стакан прозрачную жидкость, скорее всего воду, – Ты его резюме внимательно читал? А Ильина? Заметил разницу?.. Ну и что, что Быстрых раз в три года меняет работу? Вы что, свой проект лет на десять растянуть решили?.. Брось, обыкновенная западная практика. Да я бы тоже, будь наемным работником... Ну ладно, двух дней подумать хватит? Трех? Я перезвоню. – Максимыч отключил трубу и, не отрывая зад от стула, протянул ее подчиненному.
Илье пришлось наклониться, и в этот момент Максимыч вдруг выплеснул в лицо Илье содержимое стакана. Мобильный телефон громко брякнулся об стол. Длинные патлы Ильи встряхнулись, словно пепел выветрило из опрокинутой пепельницы. Илья зажал ладонями лицо, а из-под пальцев засочился зеленый клоунский дым.
– Вяжи его, ребята! – рявкнул командир оторопевшим Паше и Пете.
Петя что-то понял в происходящем только тогда, когда схлопотал от Ильи веский удар локтем в солнечное сплетение. А более шустрый Паша под шорох пляшущего на полу кулька с шелухой уже проводил коронный финт из славяно-горских секретов: захват правой десницы соперника; подсечка; рывок всем корпусом, не отпуская десницу, назад; и бросок с переворотом.
Сквозь слезы, ловя губами ставший неподатливым воздух, Петя узрел мелькнувшие в падении тела коллег. Увидел, как Максимыч этаким колобком выкатился из-за стола на помощь Паше, при всех своих бойцовских талантах еле сдерживающем прижатого к полу Илью. И уже почти сбросил с себя Илья Пашу, и на долю секунды глаза встающего с колен Пети пересеклись со взглядом Ильи. И не узнать было лица Ильи – не кислота содержалась в стакане, и не кислота исказила черты, а нечеловеческая злоба. А в глазах алые угли.
Но тут кургузый пиджак Максимыча заслонил все, кроме выкаблучивающихся по кафельным стенам теней. Коротко передернулись, как затвор винтовки, плечи Максимыча. Из самой гущи свалки раздался животный крик, ничуть не похожий на голос Ильи. Тем не менее Илья снова был повержен, а шеф с верным помощником пытались удержать на полу ужом извивающееся тело. Зверино клацнули зубы Ильи, но Паша исхитрился увернуться.
