Светлана Захаров - Сказочники оптом и в розницу
— Жену-дракона?!!
— Сначала жену, потом дракона, а совсем потом еще и городского голову…
— Завел?
— Сожрал! И сам править уселся! Сказочник тогдашний за голову схватился и — не знаем, как получилось, не уследили — присочинил продолжение. Вроде бы гоблину летать захотелось, изобрел он аппарат специальный, чтобы по воздуху мотаться. Да вот тут и ошибка вышла! Никуда он не улетел, а принялся налеты на наше Царство делать да бомбардировки навозные учинять!
— Фу!
— Что ты! Еще и жену приучил. Как принялись вдвоем летать да отбросами бросаться — тут даже Царю-Государю несладко пришлось. Как есть ведь дворец загадили!
— И что дальше?
— Да то и дальше, что Кащею нашему наказ был даден срочно лететь за море-окиян в звездополосатую Мерику, чтобы за большие деньжищи специальное средство от зеленых гоблинов покупать.
— Отраву?
— Хуже. Паукодядьку.
— Ох, пакость, наверное?
— Страшная. Глазишши что плошки, ни носа, ни рота, сам весь синий да красный, веревками опутанный. Как начал за гоблинами меж башен да куполов гоняться — матушки, всех перепугал! Полстолицы развалил, пока поймал паскудников.
— И где они сейчас?
— Гоблинов в ссылку на север отправили, хотели и Паукодядьку заодно, да, видать, догадался — сам обратно в Мерику убежал.
— Кошмар какой, — с чувством сказал я. — Спасибо, орех, что предупредил. Теперь всю ночь будут проклятые твари сниться.
— Не будут.
— Как это?
— Ты же Сказочник. Сам себе можешь что угодно приснить.
— Правда, что ли?
— Еще какая. Только ты осторожнее. Наснишь не пойми кого, они потом утром не уйдут. А что? Были прецеденты.
— Тоже мне, — фыркнул я. — Я вот тоже умное слово знаю — гирудотерапия.
Дерево тут же надулось.
— Нет такого правила — обзываться, — сказало оно мрачно. — Не дружу с тобой.
— И не надо.
Взял однажды за правило не отменять принятого решения, я отвернулся от ореха, уселся поудобнее, привалившись спиной к здоровенному мешку с мусором, раскрыл Устав на самом интересном месте — главе "Отдых и как он осуществляется"…
И получил веткой по шее!
— Тебе что Кащеич сказал? — желчно, явно желая уязвить, поинтересовалось дерево. — Чтобы ты мусор разбирал. Вот и разбирай.
— Кое-кто не хотел со мной дружить, — вставил я.
— Я и не дружу, я напоминаю о твоих обязанностях. Вернутся граждане начальники, спросят: "А почему это наш новый Сказочник не трудится?" Что я им отвечу?
— Меня это не касается, — я вновь раскрыл Устав.
— Спорим — касается? За неисполнение приказов — два наряда вне очереди.
— Это еще что? Тут не армия!
— А я вот тебе расскажу, — проскрипел орех. — Надеваешь бабский наряд и дуешь по улице! Если тебя увидят — на части разорвут! Наряд, я имею в виду. А тебе аж два назначат! Хо-хо-хо!
— Испугал, — презрительно сказал я. — Что тут где убирать?
— Ничего убирать не надо. Надо — сортировать. Бумагу налево, продукты естественного происхождения — направо. По центру — железки всякие.
— Где тут лево, где право? — я бестолково крутился меж мусорных гор. — Укажите хотя бы, деревянное вы мое!
Дерево оказалось настолько любезным, что указало и даже отволокло к каждой из куч по мешку — для наглядности. Окинув взглядом пространство свалки, я издал недостойный Чугункова пронзительный мышачий писк.
— Тут же сортировки месяца на два!
— За пару недель управисся, — ехидно сказал орех.
— Интересует меня, как проявляли закалку, упорство и терпение другие кандидаты в мастера? — задумчиво протянул я.
— Кто как. Рукава от рек отводили, дороги мостили, канализацию…
— Ловко это у вас выходит! Халявная рабсила!
— Все равно никто долго не задерживался, — кинулось в оборону дерево. — Потому как ненастоящие. А ты… Впрочем, поживем — увидим.
— Вот именно, — я, кряхтя, поволок один из мешков.
И остановился.
Дикая, но не лишенная рационального зерна мысль обозначилась в моем мозгу.
— А не колдануть ли мне? — спросил я сам себя. — По старой памяти?
— Ни в коем разе, — тут же отозвалось дерево. — Ни за что. Во-первых, не умеешь. Во-вторых, никакой старой, равно как и молодой памяти насчет колдовства у тебя быть не может.
— За это отдельное спасибо, — я загрустил. — Нечестно так! Я же Сказочник! Могу я хотя бы попытаться?
— Ну, — дерево явно не знало, как быть. — Ну… Может, одна очень маленькая сказочка не повредит?
— Я тоже так думаю, — кивнул я. — Итак. Жил-был мусор…
— Стоп! — заорал орех. — Ты сам подумал, что сочиняешь?
— А что я такого сказал?
— Ты сказал, что мусор жил! Тебе бы очень хотелось, чтобы вся эта мерзость ожила и поперла со свалки в город?
— Ох. Прощенья просим. Итак, дубль два: однажды на Агромадную свалку зашел Сказочник. И решил он рассортировать весь мусор по категориям. Налево отправилась бумага…
Со всех сторон свалки внезапно раздалось уханье и стоны.
— Что это? — я аж присел от неожиданности.
— Бумага, — прокомментировал орех. — Отправилась налево, как и было сказано.
— Справа же Сказочник разместил продукты естественного происхождения… Правильно?
— Пока да, — опасливо сказало дерево. — Смотри, не ошибись!
— И по центру, — заученно договорил я. — всякие железки…
— А! — воскликнул орех. — Стоп! Елы-палы! Поздно!
— Что я опять натворил? — стараясь перекричать шум двигающегося мусора, завопил я.
— По какому центру? По какому, я спрашиваю, центру?
— Ну, посредине. Ты же сам сказал!
— Я для тебя сказал! А ты — для Сказки! Вот что теперь делать?
Сказать по правде, я и сам не знал, что делать в ситуации, когда на тебя во всех сторон, медленно и достаточно стратегически окружая, ползут вышеупомянутые всякие железки.
— Сейчас они зажмут нас в клещи, — дерево пыталось спрятаться за меня, — а потом раздавят. И придется Кащею с Колобком нового Сказочника искать. И услужливое дерево. А ведь я еще так молод…
— Эй, эй, — остановил панихиду я. — Можно подумать, я — старикашка. Давай, я сейчас все переиграю.
— А вот это точно не положено. Я же только что тебе рассказывал, что бывает, если сказку-пересказку придумывать. Забыл, никак?
— А кто говорит о пересказке? Я еще свою не закончил: "И вот, когда железки уже ползли к центру, Сказочник вдруг сказал себе: "А что железкам делать в центре? Им же просто необходимо начать самих себя плющить, чтобы потом у рабочих свалки не было проблем по транспортировке". И в тот же миг…
И в тот же миг железки, ползущие к нам, стали как-то странно корежиться и непристойно изгибаться. Но… Они по-прежнему ползли к нам. И расстояние быстро сокращалось. Пожалуй, даже слишком.
— "И когда они уже достаточно сплющились, — лихорадочно тараторил я, — им уже незачем было ползти к центру…" Ого-го!
Какой-то таинственный агрегат (позже дерево мне сказало, что это была давшая трещину наковальня) подло подполз сзади и ударил меня под коленки. Выронив Устав, я полетел через голову, довольно сильно задев копчиком указанную наковальню. Поднявшись на ноги, я уставился прямо в пасть жаровни, которую как раз в этот момент нехило скрючило. Да так, что ее "челюсти" — при небольшом усилии с их стороны — могли запросто забрать мою ногу в свои стальные объятия.
— Оре-ех! — я пустил предательского петуха. — Выручай!
— Вашамамапришла! — прогремел голос, от звука которого железяки-бунтари мгновенно замерли и скукожились еще круче. — Молочкапринесла! А ну, пшли вон!
— Глым, сукин кот, тебя что, на пять минут одного оставить нельзя?!! — провизжал и другой, не менее знакомый и не менее приятный (на данный момент) голос.
Кащей схватил меня и поставил на место. Дрыгнув ногой, я высвободил штанину из плена жаровни.
— Целоваться не будем, — быстро сказал я. — Спасибо, конечно, но я бы и сам…
— Ага, я слышал, как он бы сам, — гаденько хихикнул Колобок. — "Выручай, деревце!" Ты бы его еще полить пообещал!
— Глым, — мой ненаглядный Бульдожий сын присел на замершую готовальню. — Дорогой мой человечек. Ясно же было сказано — читать Устав и сортировать мусор. Зачем надо было проводить эксперименты, явно ненужные?
— Шеф, — вмешалось дерево, — у него, между прочим, неплохо получалось. Пока сам себе не подкузьмил.
— Разберемся, — Големыч с хрустом размял пальцы. — Хорошо, что вовремя успели. Так, ну, о том, что тут произошло, можно и не спрашивать — сам все вижу, да еще и мысли у вас, Чугунков, как с цепи сорвались, чуть ли из ушей не выпрыгивают. Что у тебя, Колоб?
— Докладываю, — тот вытянулся в струнку, если такое выражение можно применить по отношению к куску хлеба. — Дело о драконьем назь… то есть помете можно считать закрытым. Путем проведенного лично мной перекрестного опроса каждой из голов подозреваемых были получены следующие результаты: ни один из семейства Змиулана не ел недозволенных особей, как-то: коней и пр. Равно как и их поклажу.
