Альфред Хичкок - Галерея призраков
Вскоре река вместе с городком осталась далеко позади, потом под нами так же стремительно пронесся мрачного вида лесок, перерезанный пополам заброшенной железнодорожной веткой. А несколькими минутами позже мы с лязгом приземлились.
Шип Хиггинс и Пройдоха Сэмюэлс отпустили бампер и облегченно выпрямились. Шип стряхнул с ладоней призрачную пыль и усмехнулся.
— Ну как тебе, браток, поездочка? — спросил он. — Круто, нет?
— Как… — заикаясь, пробормотал я, — как…
— Проще пареной репы, — ответил Шип. — Не сложнее, чем табуретку перенести. Левитация, всего-то делов.
Да, познакомься ж с пацанами! Я вас до сих пор так и не представил. Это Бык Бенни, это Айк из Толидо, а это Тихоня Пит.
Толстяк, доходяга и меланхоличный коротышка один за другим показались из-за трейлера и по очереди кивнули мне, глумливо ухмыляясь. Хиггинс, завершив процедуру знакомства, нетерпеливо замахал руками.
— Давай-давай, братан, поторапливайся, — затараторил он. — Заводись и поехали. Нечего тут прохлаждаться. Вот-вот стемнеет, а нам совсем не улыбается ночевать здесь. Раньше это была территория Дэна Брейсера.
— А кто такой Дэн Брейсер? — спросил я, запуская движок, так как хотел убраться из этого неприветливого места не менее Шипа Хиггинса.
— Да так, коп один с железной дороги, — ответил Шип, досадливо поморщившись. — Свирепый, черт. Гонял по поездам нашего брата как никто другой.
— Такой крутой, что кофе пил только черный, — скорбным тоном подтвердил Пройдоха Сэмюэлс. — Стоило ему добавить в чашку сливки, как они тут же скисали.
— Не то что бы мы его боялись… — тонким голоском пропищало привидение Быка Бенни. — Но…
— Просто он нам никогда не нравился, — пришел ему на выручку Айк из Толидо. — Конечно, теперь он уже не тот. Пару лет как вышел на пенсию, а недавно дошли до меня слухи, что он болеет.
— Умирает, — уточнил Тихоня Пит.
— Умирает, — выдохнули они хором и скорбно закивали. Призрак Шипа, Хиггинса первым вышел из охватившего их транса и снова повернулся ко мне.
— Ладно, забудь о Дэне Брейсере, — распорядился он. — Давай сматываться отсюда. И выбрось из головы этого несчастного мотоциклиста. Думаешь, он напишет в рапорте, что машина с трейлером, которую он преследовал, вдруг поднялась в воздух и полетела что твой самолет? Да ни в жисть, зуб даю! Даже другану ближайшему не заикнется!
Очевидно, он был прав, потому что, с трудом выбравшись из леса на ближайшую второстепенную дорогу, мы не обнаружили за собой никаких признаков погони. Я снова повернул на запад, а Шип Хиггинс с приятелями перебрались в трейлер, где опять принялись жечь мои сигареты и угрожать, что заявят на меня в полицию, если я буду выступать.
По мере того, как Тихоокеанское побережье, а вместе с ним и Моника, становилось ближе, я все больше и больше впадал в мрачное настроение. Я уже значительно отстал от графика, так как вынужден был уступить настойчивым требованиям Шипа Хиггинса и поехать кружным путем, чтобы они могли полюбоваться на Большой Каньон, а реального плана, как избавиться от своих назойливых попутчиков, у меня так и не было. Я даже трейлер не мог бросить. Шип Хиггинс на этот счет высказался вполне определенно. Лучше возить трейлер с призраками за собой, чем пытаться сбежать от него, сказал Шип, и я, внутренне содрогнувшись при мысли о том, что меня везде будет преследовать полный привидений дом на колесах, согласился с ним.
Но если я не избавлюсь от них, это будет означать: никакой Моники, никакой свадьбы и никакого медового месяца. А я никак не мог смириться с тем, что какой-то бесплотный дух способен разрушить мою жизнь.
Короче говоря, когда мы миновали горы и приближались к Калифорнии, я уже был готов на любой самый отчаянный поступок. Как будто почувствовав это, Шип Хиггинс и его приятели вели себя как шелковые. Но отделаться от них тем не менее не было никакой возможности.
Наконец, измочаленный и небритый, в первой половине дня я въехал в Голливуд, разыскал мотель и поставил машину на стоянку. Чувствуя на сердце неподъемный груз, я вымылся, побрился и переоделся в свежее. Я не представлял, что скажу Монике, но я уже опаздывал на несколько дней, и потому никак не мог откладывать нашу встречу.
В конторе мотеля был телефон. Я нашел в справочнике Иду Брейсер — так звали тетку Моники — и набрал номер.
Трубку сняла Моника. Голос у нее был взволнованный.
— Мел, — воскликнула она, как только я представился, — где ты пропадал? Ты ведь должен был приехать несколько дней назад!
— Кое-кто задержал меня, — грустно ответил я. — Духи. Потом все расскажу.
— Духи? — В ее тоне мне послышался холодок. — Ну что ж, все же ты приехал. Мел, мне необходимо срочно увидеться с тобой. Дядя Дэн при смерти.
— Дядя Дэн? — тупо переспросил я.
— Да, брат тети Иды. Он жил в Айове, но несколько месяцев назад заболел и переехал сюда, ко мне и тете. И вот теперь он умирает. Врачи говорят, что ему осталось несколько часов, не больше.
— Умирает? — снова переспросил я, как попугай. — Твой дядя Дэн из Айовы умирает?
И тут до меня дошло. Я стал хохотать. Хохотать как ненормальный.
— Мчусь к тебе! — крикнул я и положил трубку.
Все еще посмеиваясь, я выскочил из конторы и отцепил автомобиль от трейлера. Шип Хиггинс подозрительно посмотрел на меня.
— Так, есть кое-какие делишки, — весело бросил я ему. — Скоро вернусь.
— Да уж не задерживайся, — ответил призрак Шипа Хиггинса. — А то мы хотели покататься да посмотреть на виллы этих кинозвезд.
Десять минут спустя Моника, как всегда восхитительная и соблазнительная, уже открывала мне дверь. Не в силах сдержать своей радости, я обнял ее за талию и поцеловал. Она подставила мне щечку, а потом отстранилась и как-то странно посмотрела на меня.
— Мел, — сказала она, нахмурившись, — что с тобой происходит?
— Ничего, — весело воскликнул я. — Моника, дорогая, мне необходимо срочно увидеться с твоим дядей.
— Но он очень тяжело болен. Жизнь буквально на глазах покидает его.
— Именно по этой причине я должен поговорить с ним как можно быстрее, — ответил я и прошел в дом. — Где он, наверху?
Я взбежал по лестнице и распахнул дверь в комнату Дэна Брейсера. Дядя Моники, крупный мужчина с обветренным лицом и похожим на корму линкора подбородком, лежал на кровати и прерывисто дышал.
— Мистер Брейсер! — тихо проговорил я, и его глаза медленно открылись.
— Кто вы? — хрипло проскрежетал он, как будто провел лопатой по асфальту.
— Мы с Моникой собираемся пожениться, — ответил я. — Мистер Брейсер, вам что-нибудь говорит имя Шип Хиггинс? Или Пройдоха Сэмюэлс? Или Бык Бенни, Тихоня Пит, Айк из Толидо?
— Это мне-то? — Глаза больного грозно сверкнули. — Ха! Еще как говорит! Не раз приходилось мне брать их с поличным. Но все они уже умерли.
— Я знаю, — торопливо согласился я. — Но несмотря на это, они тут неподалеку. Мистер Брейсер, а вы не хотели бы снова увидеться с ними?
— Еще как хотел бы! — сквозь зубы пробормотал Дэн Брейсер и конвульсивно сжал огромные кулаки. — Ха!
— Тогда, — продолжал я, — если вы подождете меня на кладбище в первую ночь после… после… ну, в общем, если вы подождете меня, то я вам устрою такую встречу.
Отставной железнодорожный полицейский согласно кивнул. Лицо его разрезала довольная улыбка, сразу сделавшая его похожим на тигра, выследившего жертву и предвкушавшего скорую расправу над ней. После этого он откинулся на подушку, закрыл глаза, и Моника, вбежавшая в комнату в этот момент, в ужасе воскликнула:
— Он скончался!
— Ха-ха! — довольно усмехнулся я. — Ха-ха-ха! Кое для кого его смерть будет хорошим сюрпризом!
Похороны состоялись через два дня. Все это время мы с Моникой почти не виделись. Хотя она не слишком хорошо знала дядю и не особенно убивалась по поводу его кончины, во многом именно ей пришлось решать все связанные с похоронами вопросы. Я же был полностью занят Шипом Хиггинсом и его дружками. Мне пришлось возить их по Голливуду, показывать дома кинозвезд, устраивать экскурсии в Санта Монику, Малибу, Лорел Каньон и катать по киностудиям, удовлетворяя их неожиданно возникшую страсть к посещению достопримечательностей.
Когда же у меня появлялось немного свободного времени, мне начинало казаться, что Моника избегает меня, но я был слишком возбужден перспективой скорого расставания со своими призраками, так что не придавал этому большого значения.
Мне удалось ускользнуть от Хиггинса, чтобы присутствовать на похоронах Дэна Брейсера, но и там я не мог сдержать довольную улыбку, представляя, какое наслаждение испытает покойник при встрече с Шипом и его командой. Моника бросала на меня озадаченные взгляды, но я решил рассказать ей обо всем позже, когда утрясу этот вопрос. Все-таки похороны — это не слишком подходящее время и место, чтобы пускаться в пространные объяснения.
