Николай Бородин - Верхом на удаче
Я приостановился и втянул рылом воздух. Странный запах, при входе в пещеру присутствовавший скорее в виде смутного ощущения, здесь достигал, похоже, своего апогея. Из-за очередного поворота лилось слабое зеленоватое свечение. Вопрос «кто пойдет?», разумеется, повис в воздухе. Все было ясно и так.
Впрочем, когда я выглянул из-за выступа пещерной стены, увиденное настолько меня поразило, что я даже не успел обрадоваться тому, что увидел это первым. Да, передо мной, несомненно, лежало прежде никем не виденное гнездо кобольдов, но не это было главным. Только внимательно осмотрев прилегающую к устью пещеры местность, я позволил прорваться восхищенному вздоху: «Свет, как красиво!»
Не раз и не два я слышал от подыхавших врагов нечто вроде «варвары!», каковыми они честили нас, совершенно не раздумывая. При этом самодовольным людишкам и тем более (агррх!) ушастым казалось, что только у них есть великая культура, достойная занесения в анналы истории. Не надо опрометчиво считать, что все поголовно Темные – невежественные и грубые скоты. Насчет орков действительно не скажешь, что они умеют вести себя в приличном обществе (хотя большинство людей совсем недалеко от них ушли, да и ушли ли?), но про Лу сказать подобное – по меньшей мере означает прямолинейный вызов. Именно поэтому я вполне мог оценить всю непередаваемую красоту того места, где очутился.
Даже сама по себе пещера в две сотни саженей диаметром, имеющая почти идеально круглую форму, была достойна восхищения (ведь было сразу понятно, что подобное не могло образоваться само), но истинно поразило меня то, для чего, похоже, эта пещера и была создана. В центре ее, вися на хаотично тянувшихся из стен мощных каменных подпорках, казалось, парил огромный каменный шар. Между ним и стенами полости оставалось не менее полусотни саженей. Но сама по себе эта гигантская глыба не смогла бы приковать мое внимание, будь она простой, разумеется, хотя, кто бы стал просто так подвешивать исполинский камень в центре пещеры? Нет, она переливалась всеми оттенками зеленого, одновременно распространяя по пещере совершенно особый запах. Запах могучей и древней магии.
На переливы зеленого огня, пляшущего на шаре, можно было смотреть часами. Казалось, не было той формы и цвета, которые не принимало бы это странное пламя. На мой взгляд, наиболее эффектно выглядели темно-изумрудные «копья», время от времени возникавшие на поверхности камня, и облака зеленых искр, в которые эти «копья» через несколько мгновений превращались. Облака эти вылетали в воздух и там медленно оседали, по-прежнему переливаясь, но потухая. Вернее, можно было бы любоваться бесконечно, если бы взгляд то и дело не натыкался на небольшие холмики, часто усеивавшие поверхность каменной глыбы. Не нужно было быть еретиком-любомудром (потому что все они еретики, даже те, кого пока не выловили), чтобы понять, куда именно мне случилось забрести и на что я смотрел.
Смотрел, видимо, довольно долго, потому что в один не самый приятный момент сзади меня раздался шорох, и, обернувшись, я увидел безумно злую Ди, обеспокоенную столь долгим отсутствием внимания к своей драгоценной особе. Судя по всему, менее всего ее интересовали какие-либо переливы цветов и фейерверки зеленого огня. В сознание настойчиво застучалась мыслишка, что я сильно погорячился, записав всех без исключения Лу в ценители красоты.
Мне немедленно напомнили, где мы находимся и чем занимаемся. Разумеется, я просто кивал в ответ – если ей не дано чего-то почувствовать, то объяснять бесполезно. После этого снова повернулся к центру пещеры и с умным видом стал притворяться, что осматриваю окрестности.
Правда, посмотреть вокруг тоже было на что – все-таки мы находились в самом сердце гнезда кобольдов, и активность вокруг нас била ключом. Шустрые камешки тащили с разных сторон глыбы своих будущих родственников разных форм и размеров, складывая все это в горку под шаром. Постепенно камней становилось все больше, а когда их набралась целая гора (не меньше десятка саженей), то сразу стали понятны причины столь странного поведения. Из шара внезапно ударил столб яркого света, в котором сложенные камни, движимые какой-то магией, начали медленно, словно нехотя, подниматься вверх. Строго говоря, это было понятно – принимая во внимание количество уничтоженных нами кобольдов, требовалось срочно создавать пополнение. Хотя в данном случае было бы более правомерно говорить о «производственном процессе».
Поражало то, что работа продолжалась как ни в чем не бывало. И это при том, что потенциальные враги относительно (ну да…) легко пробились через охранные заслоны и уже были внутри «крепости». Только я было собрался обратить внимание заскучавшей Ди на этот примечательный факт, как случилось нечто, мигом выдернувшее ее из отстраненного состояния.
Над некоторыми из подпорок, державших шар, виднелись отверстия, которые я сначала счел не особо важными. Зря, как оказалось, счел, потому что, когда я обернулся к Ди, из одной дыры внезапно вырвался мощный язык пламени, причем ладно бы простого. У меня на несколько секунд ослепли не только обычные, но и магические глаза, а моя спутница аж подскочила на месте (и я не я, если на ее морде когда-либо еще была написана столь яростная зависть). Это выражение только усилилось по прошествии пары мгновений, после которых она сдавленным шипением соизволила сообщить мне, что «ей не пробиться». Это было понятно мне и так – защита тут стояла такая, что и сам Заран не был бы уверен в успешном исходе своих начинаний.
Тем временем пламя, врезавшись в каменный шар (куда его, похоже, и направляли), растеклось по нему, словно бы впитываясь в поверхность. В мгновение ока вся она оказалась покрыта частой сетью тончайших алых нитей, которые резко выделялись на общем фоне. Больше всего их было вокруг холмиков, выдававшихся над поверхностью камня. В конце концов именно к ним (а к кому еще – ведь это же гнездо спящих кобольдов!) стянулось все багровое пламя, образовав медленно истаявшие, словно растворившиеся, кольца. Это стоило всего времени, проведенного в бесцельном разглядывании возни рабочих кобольдов!
Но немедленно появилась другая проблема. Если спасовала магия, а все равно необходимо продолжать сбор информации, в дело должна вступить грубая сила. От одной этой мысли меня перекосило. Немедленно напомнил о себе развороченный бок, которому вторили стертые ладони. Поплевав на них, я достал из заплечника веревки, оставив все глубокомысленные размышления по этому поводу при себе.
Забросить «кошку» на одну из балок мне удалось подозрительно легко (это если не учитывать более чем многозначительное молчание одной стервы, стоявшей рядом), после чего я полез наверх. Я преодолел половину пути, и тут у меня возникли сомнения, действительно ли нельзя было показывать Ди как мое отношение к ее действиям, так и ее состояние. Усилием воли подавив эту вспышку сознания, я снова двинулся, подстегивая себя мыслью, что настоящие воины все равно лучше. (Да! Мы такие! Это не в нашем стиле – стоять внизу, пока всякие дураки карабкаются по веревкам…) Общее впечатление портило только сознание того, что все может довольно легко разрешиться и без моего участия – просто от запредельной усталости сведет лапы, и я направлюсь уже обратно. Посмотрев вниз, я прикинул высоту, пришел к выводу, что мне в этом случае будет уже все равно, о чем подумает Ди, и наконец одним отчаянным рывком преодолел-таки последние десять саженей, отделявшие меня от поверхности перемычки.
Как ни странно, но сверху оказалась довольно широкая площадка, словно специально предназначенная для особо наглых Лу. Первым делом (хотя, разумеется, чисто для проформы) я подошел к стене пещеры, постоял, смотря в абсолютно непроглядную тьму, затягивающую пролом, и решил частично прислушаться к собственным ощущениям, настоятельно советовавшим мне убраться подальше. Поэтому, не слушая советов моей немного фанатично относящейся к работе спутницы, я отошел от дыры и уселся на камень, уставившись в бесконечные переливы зеленого огня (в конце концов, она была внизу, и что-то подсказывало мне, что вверх она не полезет, – хотя бы то, что все веревки я предусмотрительно захватил с собой). Через несколько минут она отметила обнаружение этого факта негодующим возгласом, но лично мне было уже все равно, и я предоставил ей полную свободу в построении версий насчет истинных причин моего «бегства» наверх. Впрочем, у меня было занятие поважнее – как раз в этот момент буквально у меня перед глазами начал формироваться целый веер изумрудных «копий». Что? Ах да… Ну и еще я ждал, что, может быть, именно за моей спиной появится то, что пускает языки пламени.
«Йомть, а ты-то кто такой?» Когда это прозвучало у меня в сознании, первой реакцией была ленивая мысль: «Свет, ну я же имел в виду – гипотетически появится!»
