Валентин Леженда - Бессмертные герои
— Мы встретимся! — твердо пообещал Дентос, хлопая юношу по спине. — Мы обязательно там встретимся, клянусь волосатыми ляжками Гефеста!
Так они и договорились.
* * *Однако верный благородный союзник недолго поддерживал молодого героя, так как внезапные происшествия спутали Дентосу все его планы.
Могучие герои шумной толпой приближались к долине реки Кефиса, когда из-за поворота дороги прямо на них выскочили трое стройных юношей совершенно одинаковой наружности.
— О боги! — испуганно воскликнул Тронос — После той пьянки на морском берегу у меня по-прежнему троится в глазах!
— Да нет, их действительно трое, — возразил Автолик. — Кого же вы мне так сильно напоминаете, ребята?
И все герои пристально поглядели на несколько смутившегося при появлении юношей Дентоса.
— Отец, — торжественным голосом произнес один из близнецов, — нас послала за тобой мать.
— Гм… — неуверенно кашлянул благороднейший из греков. — Это… несколько неожиданно. Я же предупреждал Псиртесту, что буду отсутствовать где-то полгода.
— Мама соскучилась, — хором возразили на это близнецы, — она очень недовольна тобой, угрожает новой войной Спарте.
— Ох уж мне эти горные амазонки! — покачал головой Эритрон. — Угораздило же тебя, приятель, породниться с их предводительницей.
— Это был мой второй героический подвиг! — возмущенно возразил Дентос.
Второй героический подвиг в лице трех мускулистых отпрысков сурово взирал на отца.
— Секундочку, — удивился Тесей, — так значит, свои первые два геройства ты совершил давно?
— Совершенно верно! — подтвердил улыбающийся Дентос — Я герой, так сказать, со стажем. Однако вскоре мне надоела бродячая жизнь, и я профессионально занялся бодибилдингом, преимущественно женским.
— Тренировал амазонок? — догадался Селий.
— Ага! Но потом заскучал от всех этих гор женственных мускулов и решил снова взяться за старое, присоединившись к группе Автолика. Время-то идет, а путь на Олимп не сокращается.
— Ну, так что нам ответить матери? — строго спросили близнецы.
— Ответьте ей, что я сейчас занят и не могу по любой ее прихоти возвращаться домой.
— Мать предупреждала нас, что ты ответишь нечто подобное, — проговорил тот юноша, за спиной которого висел крепкий охотничий лук. — Поэтому я передам ее предупреждение дословно…
— Ну-ну, — не очень весело буркнул Дентос.
— Мама сказала, что если ты не вернешься, то она лично свернет тебе твою героическую шею.
Услышав подобное, герои испуганно (и с немалой долей уважения) посмотрели на бесстрашного коллегу.
— Эта может! — грустно подтвердил Дентос и, немного погодя, добавил: — Ладно, заскочу домой на денек, а вы пока подвиги без меня совершайте.
— Что ж, прощай, приятель, — улыбнулся Эритрон, — думаю, ты легко найдешь нас через недельку в каком-нибудь полисе по грандиозной пьянке, которую мы непременно там закатим.
Душевно попрощавшись с каждым героем, Дентос задержался рядом с Тесеем.
— Учти, друг, — так сказал юноше благороднейший из греков, — во дворце моего отца царя Миноса на Крите ты всегда будешь желанным гостем!
Услышав сие, Тесей спиной почувствовал два десятка злобных завистливых взглядов.
* * *С уходом Дентоса будущий герой Афин в полной мере осознал, что значит быть изгоем.
Никто с ним не разговаривал, никто не удостаивал его даже короткого взгляда. Тесею взять бы и тихонечко исчезнуть, но уж больно обиделся он на своих спутников, решив, болезных, окончательно добить, изгадив им очередную возможность как следует прославиться.
Конечно, план был опасен, но зазнавшиеся мерзавцы того заслуживали, и в особенности Автолик.
Автолик внезапному уходу Дентоса был невероятно рад, о чем постоянно без умолку трепался.
— Я вам вот что скажу, — весело заявлял хитроумный сын Гермеса, — меньше народу — больше кислороду.
— А не ты ли несколько дней назад называл Дентоса лучшим своим другом? — ехидно ввернул Бинатос — И пил с ним из одного золотого кубка.
Но наглого Автолика трудно было смутить.
— Да, это был я, но прошло время, и теперь я изменил свое мнение о нем. Герой, я вам скажу, не герой, если у него имеется семья. Герой с семьей — жалкий хлюпик, подтирающий сопли малым детишкам и не располагающий временем на что-либо другое.
Дальше, понятно, случилась драка, ибо могучий Эритрон, не выдержав подобного безобразия, принялся бить зарвавшегося сына Гермеса по морде, так как лысый герой имел любимую жену в Калидоне и восемь симпатичных детишек.
Помочь своему предводителю прочие герои не смогли, потому что к дерущимся их не подпускали Бинатос с Трегастилионом, вооруженные длинными копьями.
Бинатос был женат дважды, и от обеих жен нажил четырех славных малюток, ну а Трегастилион выступил за компанию, так как жутко недолюбливал наглеца Автолика.
— Сейчас я уроню твое хваленое достоинство! — угрожающе предупредил Эритрон, зашвыривая грязно ругающегося предводителя в густые заросли репейника.
Стоящий чуть в сторонке Тесей лишь тихо посмеивался, радуясь тому, что длинный язык сына Гермеса наконец сослужил ему дурную службу.
Проведя быстрое голосование путем простого поднятия рук, могучие герои Греции поспешно избрали нового предводителя, коим стал многодетный Эритрон.
Автолик же за ненадобностью был моментально изгнан, что было закономерным актом.
Впрочем, сын Гермеса особо по этому поводу не горевал, примкнув в тот же день к героической группе Аноитоса, рыскающей в окрестностях Элевсина, где, по слухам, бесчинствовал кровожадный великан по имени Керкион. (Тут я вынужден вмешаться с комментариями по поводу великанов. Вы, пожалуйста, не удивляйтесь тому, что греческим героям постоянно приходится сталкиваться со всевозможными распоясавшимися гигантами. Я тоже многих великанов сразил в бытность свою смертным героем. Великаны в то время были самым настоящим чирьем на заднице Аттики. Ведь законы природы как действуют? Чем ты крупнее телесно, тем больше у тебя силы и, соответственно, меньше мозгов. За всю историю Греции было лишь одно приятное исключение из правил, а именно: Геракл Великий Непобедимый, то есть я!)
И вот после стремительного падения сына Гермеса (в прямом и переносном смысле) стали попадаться на пути греческих героев очень странные добропорядочные граждане.
Поначалу герои решили, что где-то неподалеку произошел погром в местной кунсткамере, откуда сбежали все содержащиеся там уроды, однако сие предположение было чрезвычайно далеко от истины.
Встречные незнакомцы вызывали крепкое недоумение. Одни из них ходили исключительно на цыпочках, будто невидимая рука слегка приподнимала их за шиворот. Другие же были полной противоположностью первым. Невысокие, коренастые, будто грохнутые чем-то тяжелым по голове, так что шея ушла в плечи, а поясница в ягодицы. Шли эти бедолаги как-то скособочась, выставив вперед правое плечо.
Поначалу герои решили не обращать на эти странности внимания, но после тридцатого скособоченного встречного не выдержали и решили выяснить, что тут все-таки происходит.
Лысый Эритрон, недолго думая, остановил потешную пару: мужчину с женщиной, судя по внешнему виду, горожан. Несчастные неуверенно шли на цыпочках, состоя, как показалось на первый взгляд, из сплошных вытянутых конечностей.
— Уважаемые, — с некоторым раздражением обратился к ним Эритрон, — соизвольте объяснить нам, что тут у вас происходит?
— Ужасная напасть постигла наши земли! — странно растягивая слова, ответил мужчина. — Полоумный маньяк по имени Прокруст вторую неделю тиранит наивных греческих граждан.
— Так-так! — удовлетворенно потер руки Эритрон и могучие герои понимающе переглянулись.
* * *Итак, Прокруст.
Прокруст оказался всего-навсего свихнувшимся массажистом, открывшим у дороги массажный дом для усталых путников. Массивная, завлекающая потенциальных клиентов вывеска со странным названием «Костемания» выглядела довольно зловеще.
Однако ничего ужасного на первый взгляд в виду не имелось. Просто хитрый Прокруст тонко намекал, что, мол, в симпатичном придорожном домике вполне можно размять кости, вправить суставы, растереть затекшую шею. В особенности, если клиент очень часто любит на небо глядеть и рассуждать о смысле Вселенной.
Последних попадалось великое множество, в основном, странствующие философы.
Сразу было видно, как много бездельников развелось в Древней Греции, и это, между прочим, помимо великих героев.
Однако одной странной вывески было мало для завлечения клиента, и поэтому свихнувшийся маньяк добавил к первой вывеске вторую, побольше и поярче.
Значилось там всего лишь одно волшебное слово, а именно: «ХАЛЯВА!»
Естественно, подобное объявление должно было насторожить добропорядочных греческих граждан, но получилось с точностью наоборот. Таким образом Прокруст получал бесконечное количество подопытных для своих садистских экспериментов.
