Terry Pratchett - Безумная звезда (пер. И. Кравцова под ред. А. Жикаренцева)
Сундук последует за хозяином куда угодно.
Волшебник взглянул на Двацветка, который сидел у противоположной стенки шатра, – бледная тень на куче конских шкур, – и спросил:
– Он правда мертв?
Коэн перевел его вопрос старухе, и та затрясла головой. Наклонившись к стоящему рядом деревянному сундучку и нашарив среди разносортных мешочков-бутылочек зеленый флакончик, она вылила его содержимое в Ринсвиндово пиво. Волшебник с подозрением посмотрел на смесь.
– Она говорит, это што-то вроде лекарштва, – объяснил Коэн. – Я бы на твоем меште его выпил, эти люди обижаютшя, когда их гоштеприимштвом пренебрегают.
– А оно не оторвет мне голову? – спросил Ринсвинд.
– Она говорит, очень важно, штобы ты его выпил.
– Ладно, если ты уверен, что так надо… Пиво все равно уже не испортишь.
Ощущая на себе взгляды присутствующих, он сделал большой глоток.
– Хм. Вообще-то совсем непло…
Что-то подхватило его и бросило в воздух. Если не считать того, что в другом смысле он еще сидел у огня, Ринсвинд видел себя – уменьшающуюся фигурку в пятне света, которое быстро сжималось. Окружающие очаг игрушечные человечки сосредоточенно смотрели на Ринсвиндово тело. Все, кроме старухи. Она смотрела вверх, прямо на него, и ухмылялась.
* * *Старшим волшебникам Круглого моря было не до ухмылок. Они постепенно осознавали, что столкнулись с чем-то совершенно новым и ужасающим. С молодым человеком, делающим себе карьеру.
Вообще-то, никто из них не знал наверняка, сколько на самом деле лет Траймону, но его редкие волосики были еще черного цвета, а кожа – оттенка воска, что при плохом освещении принималось за свежесть юности.
Шесть оставшихся в живых руководителей восьми орденов сидели за длинным, сверкающим и совершенно новым столом в комнате, которая раньше была кабинетом Гальдера Ветровоска. В данный момент каждый из них гадал, что же за черта в Траймоне вызывает желание пнуть его побольнее.
Дело не в том, что он был честолюбив и жесток. Жестокие люди глупы; волшебники умеют использовать таких людей и, уж конечно, знают, как справляться с чужим честолюбием. Чтобы задержаться в должности волшебника восьмого уровня, человек должен быть настоящим экспертом в области так называемого ментального дзюдо.
И не в том дело, что Траймон был кровожаден, охоч до власти или особо безнравствен. Волшебнику эти черты лишь на пользу. В целом волшебники не более безнравственны, чем, скажем, правление клуба бизнесменов. Каждый из волшебников достигает выдающегося положения не столько благодаря магическим способностям, сколько благодаря тому, что никогда не упускает возможность воспользоваться слабостью противника.
А также дело совсем не в том, что Траймон был особенно мудр. Каждый волшебник считает себя очень заметной фигурой по части мудрости – это обусловлено их работой.
Дело было даже не в том, что он обладал каким-то необычайным шармом. Волшебники сразу распознают шарм, как только встречаются с ним, да и очарования в Траймоне было как в утином яйце.
О нет, настоящая причина заключалась вот в чем…
Он не был ни хорошим, ни плохим, ни жестоким, ни добрым. Он не мог похвастаться талантами. Зато он возвел серость в ранг высокого искусства и сделал свой ум таким же суровым, безжалостным и логичным, как склоны преисподней.
Волшебники по ходу своей работы частенько сталкиваются в уединении магической октограммы с изрыгающими пламя обладателями кожистых, как у летучей мыши, крыльев и тигриных когтей. Но никогда прежде они не испытывали настолько сильного дискомфорта, какой испытали, когда Траймон десять минут назад вошел в комнату.
– Сожалею, что вынужден был опоздать, господа, – солгал он, энергично потирая руки. – Столько дел, столько всего нужно организовать, ну, вы-то знаете, как это бывает.
Он уселся во главе стола и начал деловито просматривать какие-то бумаги. Волшебники искоса переглянулись.
– А что случилось с креслом старины Гальдера, с тем самым, у которого подлокотники в виде львиных лап и цыплячьи ножки? – спросил Джиглад Верт.
Этот предмет обстановки исчез вместе с остальной старой мебелью, а на его месте появилось несколько низких кожаных кресел, которые кажутся невероятно удобными, пока вы не попробуете посидеть в них минут пять.
– С креслом? О, я его сжег, – не поднимая глаз, отозвался Траймон.
– Сжег? Но это же был бесценный памятник магической старины, подлинное…
– Какой там памятник… Старый хлам, – Траймон одарил его мимолетной улыбкой. – Настоящие волшебники не нуждаются в подобных штуках. Теперь же позвольте мне привлечь ваше внимание к вопросам, ради которых мы здесь собрались…
– Что это за бумажка? – вопросил Джиглад Верт из Братства Очковтирателей, размахивая положенным перед ним документом.
Волшебник особенно старался, тем более что его собственное кресло, стоящее в захламленной и уютной башне, было куда более вычурным, чем кресло Гальдера.
– Это повестка дня, Джиглад, – терпеливо ответил Траймон.
– И что делает эта подвеска дня?
– Это всего лишь список вопросов, которые нам нужно обсудить. Все очень просто, мне жаль, если ты считаешь, что…
– Раньше мы обходились без всяких списков!
– Зря, очень полезная вещь. Просто вы ею не пользовались, – звенящим от рассудительности голосом возразил Траймон.
Верт заколебался.
– Что ж, хорошо, – угрюмо буркнул он, оглядывая стол в поисках поддержки. – Но что это за пункт, в котором говорится… – он внимательно вгляделся в написанное, – «преемник Грейхальда Спольда»? И так ясно, что им будет старый Ранлет Вард. Он ждет уже много лет.
– Да, но надежен ли он? – заметил Траймон.
– Что?
– Уверен, все мы осознаем важность надлежащим образом организованного руководства, – объяснил Траймон. – А Вард, он… э-э, в своем роде, разумеется, он достойный человек, но…
– Это не наше дело, – заявил один из волшебников.
– Да, но оно может стать нашим, – возразил Траймон.
Наступило молчание.
– Мы вмешаемся в дела другого ордена? – удивился Верт.
– Разумеется, нет, – ответил Траймон. – Я просто выражаю предположение, что мы могли бы дать… совет. Но давайте обсудим это позже…
Волшебники никогда не слышали выражение «силовая основа», иначе подобные речи не сошли бы Траймону с рук. Но простой и непреложный факт заключался в том, что сама идея помочь другим подняться к власти, пусть даже с целью укрепления собственных позиций, была абсолютно чуждой для них. Их девиз гласил: каждый волшебник – сам по себе. Что там говорить о враждебно настроенных паранормальных существах, честолюбивому волшебнику приходится сражаться еще и с соперниками внутри родного ордена…
– Я считаю, что сейчас нам следует обдумать, как поступить с Ринсвиндом, – объявил Траймон.
– И со звездой, – подхватил Верт. – Люди, знаешь ли, начинают замечать.
– Да, поговаривают, что нам не мешало бы что-нибудь предпринять, – вступил в разговор Люмюэль Пантер из Ордена Полуночи. – Но я хотел бы знать, что именно?
– О, это легко, – откликнулся Верт. – Все советуют нам прочесть Октаво. Это советуют постоянно. Плохой урожай? Прочтите Октаво. Болен скот? Прочтите Октаво. Заклинания все поправят.
– Возможно, в этом что-то есть, – заметил Траймон. – Мой, э-э, покойный предшественник довольно тщательно изучал Октаво.
– Мы все его изучали, – резко заявил Пантер. – Но что толку? Восемь Заклинаний должны произноситься вместе. Я согласен, если все остальное ни к чему не приведет, может быть, нам придется рискнуть, но Восьмерка должна быть произнесена вместе или не произнесена вообще, а одно из Заклинаний сидит в голове этого Ринсвинда.
– И мы не можем его найти, – подытожил Траймон. – Ничего не получается. Уверен, что частным образом мы все пытались сделать это.
Волшебники смущенно переглянулись.
– Да. Хорошо. Карты на стол. Я что-то не могу найти его, – наконец сказал Верт.
– Я пробовал смотреть в хрустальный шар, – объявил другой волшебник. – Ничего.
– А я посылал духов-советчиков, – сообщил третий.
Остальные выпрямились в своих креслах. Если признание в провале входит в повестку сегодняшнего дня, то они, черт возьми, всем покажут, что провалились геройски.
– Всего-то? Я посылал демонов.
– А я смотрел в Зеркало Всеобщего Обзора.
– Прошлой ночью я искал его в Рунах М'хо.
– Тогда как я, довожу до вашего сведения, использовал и Руны, и Зеркало, и даже внутренности химеры.
– А я говорил со зверями лесными и птицами поднебесными.
– Что-нибудь узнал?
– Нет.
– Что ж, я расспрашивал самые кости страны! Да, да, глубинные камни и стоящие на них горы.
Наступило внезапное ледяное молчание. Все посмотрели на волшебника, который произнес эти слова. Ганмак Трихаллет из Почтенных Провидцев беспокойно заерзал в кресле.
