Нил Гейман - Добрые предзнаменования
Полный молодой человек в пустынном камуфляже и с пластиковой чашкой кофе в руках подошел к ним.
– Кто побеждает? – спросил он развязно. – А мне, знаете, молодой Эвансон из Предварительного Планирования прямо в локоть попал.
– Мы все проиграем, – рассеянно ответил Кроули.
С улицы донеслись звуки выстрелов. Не звуки издаваемые шариками – удар, шуршание – а громкозвучный хруст очень быстро летящих сквозь воздух кусков свинца аэродинамичной формы.
Последовали ответные выстрелы.
Отыгравшиеся воины уставились друг на друга. Выстрелы из следующей серии выбили весьма некрасивый витраж викторианской эпохи над дверью и просверлили ряд дырок в штукатурке рядом с головой Кроули.
Азирафаил схватил его за руку.
– Что за черт? – воскликнул он.
Кроули улыбнулся как змий.
Найджел Томпкинс очнулся с легкой головной болью и, кажется, провалом в памяти о недавних событиях. Он не знал, что человеческий мозг, встретившись с чем-то невыносимо страшным, очень легко его закрывает туманом специально включающейся забывчивости, вот он и решил, что получил удар шариком по голове.
Он смутно осознавал, что пистолет сильно потяжелел, но будучи слегка сбитым с толку, не понял, почему, пока не направил ее на ученика Нормана Уэверда из Внутреннего Аудита и не нажал на курок.
– Не понимаю, что тебя так возмущает, – горячо сказал Кроули. – Он хотел получить настоящий пистолет. Ничего он не желал так сильно, как этого.
– И ты его спустил на всех этих незащищенных людей! – возмутился Азирафаил.
– Нет, – вздохнул Кроули. – Не совсем. Я же честен…
Сотрудники отдела Финансового Планирования лежали лицами в том, что некогда было хаха, вот только очень весело им не было[27].
— Я всегда говорил, нельзя доверять этим парням из Покупки, – возмущенно говорил Помощник Управляющего По Финансам. – Гады!
Пуля отрикошетила от стены над ним.
Он быстро прополз к маленькой группке, собравшейся вокруг упавшего Уэверда.
– Ну что? – спросил он.
Помощник Руководящего Раздачей Зарплаты повернул к нему измученное лицо.
– Плохо, – вздохнул он. – Почти все пуля пробила. И «Access», и барклаевскую, и обеденную – всю кучу.
– Да, только Золотой «Америкэн Экспресс» ее остановил, – кивнул Уэверд.
Все с немым ужасом взглянули на кредитную карту, почти насквозь пробитую пулей.
– Почему они это делают? – спросил один из раздающих зарплаты.
Глава Внутреннего Аудита открыл рот, чтобы сказать что-то умное, но не сказал. Каждый когда-то ломается, а его, так сказать, только что ложкой в лоб ударили. Двадцать лет работал… Хотел быть художником-дизайнером, но заведующий карьерами слышать об этом не хотел. Двадцать лет двойной проверки Формы БФ18. Двадцать лет крутил ручку проклятого ручного арифмометра, а ведь теперь даже у парней из Предварительного Планирования компьютеры были. И вот теперь по неизвестной причине, возможно, связанной с реорганизацией и желанием убрать всех, кому иначе придется платить пенсии, в него стреляли настоящими пулями.
Армии паранойи промаршировали в его голове.
Он взглянул на свой пистолет. Сквозь туманы гнева и смятения он увидел, что тот был больше и черней, чем выданный ему. И на вес тяжелей…
Он прицелился в куст неподалеку и увидел, как струя пуль разорвала его на куски.
А. Так вот что это была за игра. Что ж, кто-то ведь должен победить.
Он взглянул на своих людей.
– Ладно, парни, – вскричал он, – зададим гадам перцу!
– Лично мне кажется, – проговорил Кроули, – никому не нужно нажимать на курок.
Он широко и холодно улыбнулся Азирафаилу.
– Пошли, – бросил он. – Осмотримся, пока все заняты.
Пули летали в ночи.
Джонатан Паркер, Отделение Покупки, полз сквозь кусты – и вдруг один из них положил ему на шею руку.
Найджел Томпкинс выплюнул изо рта листья рододендрона.
– Может, на работе законы компании и главное, – прошипел он испачканным в грязи, как и все лицо, ртом, – а здесь главный я…
– Это было подло, – упрекнул демона Азирафаил, когда они шли по пустым коридорам.
– А что я сделал? Что я сделал? – спросил Кроули, открывая первые попавшиеся двери.
– Там люди друг в друга стреляют!
– Ну, и это все, да? Они сами это делают. Я им просто помог. Считай это микрокосмом Вселенной. У каждого право выбора. Основы мира, так?
Азирафаил злобно на него взглянул.
– Ой, ну ладно! – убито выдохнул Кроули. – На самом деле, никто убит не будет. Все чудом выживут… Иначе никакого удовольствия.
Азирафаил расслабился.
– Знаешь, Кроули, – улыбнулся он, просветлев, – я всегда говорил, что в глубине души ты на самом деле…
– Ну ладно, ну ладно, – выплюнул Кроули. – Почему бы тебе это всему благословенному миру не разболтать?
Через некоторое время стали появляться временные союзы. Большинство финансовых департаментов нашли общие интересы, отбросили разницу и вместе напали на Предварительное Планирование.
Когда прибыла первая полицейская машина, шестнадцать пуль, выпущенных из самых разных мест, попали в ее радиатор, прежде чем она преодолела половину подъездной дорожки. Еще две сорвали с нее антенну, но они опоздали, опоздали…
Мэри Ходжэс как раз опускала на место телефонную трубку, когда Кроули открыл дверь офиса.
– Это, должно быть, террористы, – проговорила она взволнованно. – Или грабители.
Она взглянула на вошедшую пару.
– Вы ведь из полиции, не так ли? – спросила она.
Кроули увидел, как ее глаза стали расширяться.
Как и у большинства демонов, у него была отличная память на лица – и он узнавал лицо, даже если прошло десять лет, исчез монашеский головной убор и появилась куча излишнего макияжа. Он щелкнул пальцами. Мэри упала на спинку кресла, лицо ее превратилось в пустую и любезную маску.
– Совершенно это не нужно было, – буркнул Азирафаил.
– Доброе, – Кроули взглянул на свои часы, – утро, мэм, – говорил он все это напевно. – Мы – всего лишь пара сверхъестественных существ, и нам нужно узнать, не знаете ли вы местоположение знаменитого Сына Сатаны. – Он холодно улыбнулся ангелу. – Я ее опять разбужу, да? И ты можешь сам все это ей сказать.
– Ну. Раз уж ты так ставишь вопрос… – медленно ответил ангел.
– Иногда старые способы лучше всего, – кивнул Кроули. Он повернулся к загипнотизированной женщине.
– Была ты здесь монашкой одиннадцать лет назад? – спросил он.
– Да, – отозвалась Мэри.
– Вот! – улыбнулся Азирафаилу Кроули. – Видишь? Я знал, что не ошибся.
– Удача дьявола, – пробормотал ангел.
– Звали тебя тогда Сестра Говорливая. Или как-то так.
– Болтливая, – ответила Мэри Ходжэс глухим голосом.
– А помнишь ли ты эпизод с обменом новорожденных малышей? – продолжал допрос Кроули.
Мэри Ходжэс замешкалась. Когда она наконец заговорила, чувствовалось, что она впервые касается воспоминаний, занесенных многолетней пылью.
– Да, – вот что она сказала.
– А может ли в принципе быть, что во время обмена что-то произошло не так?
– Я не знаю.
Кроули секунду подумал.
– Должны же быть записи, – бросил он. – Записи всегда есть. Сегодня нет такого места, где их нет. – Он гордо глянул на Азирафаила. – Это была одна из моих лучших идей.
– Да, конечно, – ответила Мэри.
– И где они? – сладко спросил Азирафаил.
– Сразу после обмена был пожар.
Кроули застонал и схватился за голову.
– Здесь побывал Хастур, сразу видно, – выдохнул он. – Его стиль. Представляешь, что за народ? И ведь наверняка думал, что очень умен.
– А не помнишь ли чего-нибудь про второго ребенка? – попытался зайти с другой стороны Азирафаил.
– Помню.
– Скажи мне, пожалуйста.
– У него чудесные маленькие пальчики были.
– А.
– И вообще он был славный, – задумчиво добавила Мэри Ходжэс.
Снаружи послышался вой сирены, внезапно оборвавшийся, когда в нее попала пуля. Азирафаил толкнул Кроули.
– Давай быстрей, – бросил он. – Здесь вот-вот будет полно полиции, и я, конечно, буду морально обязан помочь им в их расследовании. – Он секунду подумал. – Может, спросить ее, не рожал ли еще кто той ночью, и…
Снизу послышался топот бегущих ног.
– Останови их! – резко проговорил Кроули. – Нам нужно время!
– Еще одно чудо, и нас точно заметят Сверху, – отозвался Азирафаил. – Или тебе действительно нужно, чтобы Гавриил или еще кто-то стал разбираться, с чего это сорок полицейских заснули…
– Ладно, – кивнул Кроули. – Все. Все. Надо было попробовать. Пошли отсюда.
– Через тридцать секунд ты проснешься, – сказал Азирафаил находящейся в трансе бывшей монашке, – увидев до того чудный сон о любимом предмете, и…
