Зовите меня просто - Морти! - Александра Шервинская
— А у вас не болит? — с тщательно скрываемой надеждой спросил поцарапанный.
— Ничуть! — жизнерадостно воскликнул я и повернулся к ибернийцам. — Какие дары обычно преподносят вашему Энджелу? Ну, конечно же, простите, Великому Энджелу! Нужно же знать, чтобы не опозориться! Мне же тут жить!
И вот тут Риста и второй представитель принимающей стороны слегка напряглись, видимо, верно оценив перспективы.
— Дары? — откашлявшись, переспросил Риста. — Обычные дары, как всем богам. Вот ваше божество, например, что предпочитает?
— Книжки по психологии, — мило улыбнулся я им, — очень оно у нас продвинутое, наше божество. Сами посудите: цветы, свечи, красивые девственницы и белые барашки — ну кому сегодня это интересно? Замшелое прошлое, вчерашний день!
И вот тут уже я напрягся, потому что при упоминании девственниц ибернийцы дружно вздрогнули и переглянулись. Это что, они хотят сказать, что все многочисленные жёны Ишивы были вовсе не жёнами, а предназначались Энджелу⁈ Да быть такого не может! Зачем ему столько девиц разной степени привлекательности? Торгует он ими, что ли?
— Да мы всё больше по старинке, — советник как-то невнятно покрутил в воздухе рукой, — Великий Энджел — наша поддержка и опора, так что нам для него ничего не жалко!
— Да? — я с сомнением посмотрел на ибернийцев. — Ну ладно тогда, а то я, знаете ли, привыкла к тому, что божество — оно близко к сердцу принимает проблемы подопечных. Иногда даже слишком близко, — тут я вздохнул, но собрался и решительно скомандовал. — Итак, ведите меня в храм, нечего прохлаждаться! Энджел… Великий… ждать не будет!
Мы вышли в коридор, прошли в холл с незабываемой картиной, и я не удержался и снова подошёл к шикарному полотну. Советник и второй иберниец, имени которого я пока не знал, последовали за мной, шелестя длинными юбками.
— Эпичненько, — проговорил я, ещё раз рассматривая мощные лапы и хвост, — а скажите, вот этот змей — он кто? За что с ним так?
— Это символ зла, серпент Херм, — пояснил поцарапанный, — предок Ишивы Великолепного победил его в страшном бою. Финал этого боя и изобразил живописец.
Я посмотрел на змеюку, вольготно развалившуюся на песке, на даже не вспотевшего предка моего хвостатого жениха, на щедро украшенное золотом копьё и задумчиво проговорил:
— Как-то он свирепым не выглядит, этот ваш серпент, мне кажется, ему просто лень отбиваться… Впрочем, я всё равно потом распоряжусь, чтобы эту картину перевесили в мои покои.
— Зачем? — хором спросили Риста и второй иберниец.
— Любоваться буду, — я мило улыбнулся, — ведь мой дорогой супруг не сможет всё время быть со мной, я правильно понимаю?
— Не сможет, — подтвердил Риста, — у его величества много дел государственной важности!
— Ну вот видите, а пока он будет занят, я займусь наведением порядка во дворце и прилегающих к нему территориях, а то как-то тут у вас хозяйской руки не видно. Но мы это исправим! Идёмте!
И я решительно направился к выходу из гостевого крыла, не дав ибернийцам сказать даже слова. Во дворе я хозяйским взглядом окинул ряды клумб, на которых, несмотря на жару, пестрели яркие цветы и сказал тоном, не терпящим возражений:
— Так, а клумбы почему неровно разбиты? Что за порочащий имя Ишивы хаос? Смотрите, вот эта правая с розовыми цветочками немного выбивается из общего ряда, а вон та, с жёлтенькими, так и вообще уехала куда-то вправо. Позовите-ка мне садовника или кто тут у вас за это отвечает?
— В храм, — сам себе приказал Риста и попытался схватить меня за руку. Ага! Сейчас!
— Да как вы смеете⁈ — взвизгнул я так громко, что отовсюду начали выглядывать привлечённые шумом обитатели дворца.
Не ожидавший такой реакции Риста шарахнулся в сторону и чуть не уронил второго моего сопровождающего, которого так от души поцарапала Шарха. Кстати, никогда не думал, что маникюр — это такое мощное оружие!
— Зачем же так нервничать, ваше высочество? — спросил он, придя в себя. — Я просто хотел предложить вам руку.
— Не нужно мне вашей руки, — капризно отозвался я, — давайте уже отправимся в храм. Я ещё ни разу не выходила замуж, и мне очень интересно, как это происходит. Вы же понимаете, что никакой опыт лишним не бывает! Это мой жених уже много раз проходил эту процедуру, ему уже даже надоело, наверное. А мне пока нет! Кстати, а куда делись все предыдущие жёны? Я бы с удовольствием познакомилась с ними, обменялась, так сказать, опытом. На берегу мой жених, который тогда ещё не был моим женихом, сказал, что они кончились. Я вот всё думаю — а как это?
— Вашему высочеству не о чем волноваться, — почти пропел окончательно пришедший в себя Риста, — церемония бракосочетания проста и элегантна!
— А поподробнее? — выгнул бровь я. — Кстати, вы отправили кого-нибудь за платьем, туфельками и драгоценностями?
— Разумеется, — проворковал советник, хотя я точно помнил, что никаких распоряжений он никому не отдавал. — Скоро всё принесут!
— Стойте! — воскликнул я, и сделал вид, что только что вспомнил нечто чрезвычайно важное. — Цветы!
— Что — цветы? — с видом великомученика спросил второй иберниец.
— Букет невесты! — я всплеснул руками. — Я непременно должна бросить в толпу букет невесты. Тот, кто его поймает, обязательно встретит свою судьбу в самом ближайшем будущем.
— В какую толпу? — устало спросил Риста и широким жестом обвёл полупустой двор. — Нет здесь никакой толпы, жарко.
— Вот видите, — я с упрёком посмотрел на него и понял, что клиент почти готов и дожать осталось совсем чуть-чуть, — у вас даже толпы нет! А какая свадьба без скопления народа? Я понимаю, что у вас величество женится чуть ли не каждый день, но тогда… не знаю… сделайте какую-нибудь дежурную толпу, небольшую, человек на тридцать. И пусть на каждую свадьбу ходят, как на работу. А то даже букет приличной невесте кинуть некуда!
— Дежурную толпу? — растерянно переглянулись ибернийцы. — Бред какой-то!
— Что⁈ — я посмотрел на них, и глаза наполнились слезами, одна даже скатилась по щеке. — Вы считаете, что я говорю бред⁈ Да как вы можете⁈
Тут я картинно рухнул на удачно подвернувшуюся скамеечку и зарыдал. Я всхлипывал, вытирал слёзы и громко сморкался в платок, протянутый растерявшимся в очередной раз советником.
— Слушай, а можно как-нибудь отправить эту истеричку обратно? — шёпотом спросил Ристу его помощник. — Ишива нам не простит, если мы ему такую подсунем. Он сказал, что на этот раз ему надо кроткую и послушную. Он её куда-то в мир каменных пустошей сосватал, у тамошнего правителя сын женится. А если держать её здесь, пока не появится любитель сумасшедших, — она нас до могилы доведёт, я тебе точно говорю!
— За кроткую эта точно не сойдёт, мы же другую ждали, та вроде скромница, — так же тихо ответил ему советник, — может, всё же та приедет?
— А эту куда девать? Пристраивать такое сокровище — вспотеешь!
— Согласен. По мне так лучше всего домой отправить, — вздохнул Риста и поморщился, услышав очередной всплеск рыданий. Я же ловил каждое слово и понимал, что выбранная стратегия начинает себя оправдывать.
— Поговори с Ишивой, — с умоляющими интонациями в голосе проговорил спутник Ристы, — а там, глядишь, и скромница появится! А этой сделаем вид, что и не было…
Только я хотел сказать, что согласен и готов отправиться домой хоть сейчас, как во внутреннем дворе раздался мелодичный звон храмовых колокольчиков. Я с трудом сдержал нервное хихиканье, узнав в мелодии достаточно фривольную песенку, которую любил напевать в студенческие годы Энджел. Всё-таки у нас, божеств, очень странное и порой извращённое чувство юмора.
— Опоздали, — обречённо вздохнул Риста, — Ишива уже в храме и ждёт свою невесту, чтоб ей Херм в мужья достался! В смысле — вместо нашего Ишивы!
Меня, уже не спрашивая, подхватили под обе руки, и очень бережно и аккуратно, но решительно потащили в сторону приземистого здания, откуда, собственно, и раздавался звон.
Храм моего приятеля, носящего в Ибернии гордое звание Великолепного, был достаточно симпатичным, хотя до того, который предлагал мне Аш-Рибэйл в Освэше, ему было… как нам с Шархой до дома, то есть бесконечно далеко.
На мой вкус, здесь было слишком много позолоты, каких-то никому не нужных ваз, полочек, светильников… И совершенно удушающе пахло благовониями.
Жених ждал меня возле чего-то, отдалённо напоминающего алтарь, и был занят тем, что спокойно листал какие-то бумаги. Бросив на меня мимолётный взгляд, он поднял руку и пробормотал:
— Минуточку, пожалуйста!
