Алексей Зубко - Специальный агент высших сил

— Эй, подождите меня! — наконец-то сообразил позвать на помощь Павлик Отморозов. Однако оборванцы, несшие вслед за Мамбуней камень, уже скрылись за поворотом, и его крики пропали втуне. — Помогите! Спасите! Help-help! F1! SOS! Не хочу до весны под снегом лежа-а-ать…

— Мать… ать… ать… — привычно ответило безразличное эхо.

— Впрочем, кое-кто эти призывы все же услышал. И, облизнувшись в предвкушении трапезы, начал подкрадываться к источнику криков. Покрытая заиндевевшей коркой шкура хорошо сливается со снежным покровом, поэтому волку удалось остаться незамеченным до самого последнего момента, когда он в стремительном прыжке обрушился на спину бьющегося в истерике Отморозова. Мощные челюсти сжались на тонкой шее и… Растерянно рыча, зверь усилил давление своих клыков, но человеческая плоть, которой надлежит быть теплой и мягкой, оказалась на диво холодной и твердой. Да ко всему еще и вонючей.

— Фу… — Отплевываясь и морща нос, волк попятился, с суеверным страхом глядя на несостоявшуюся жертву своего ненасытного желудка. Наступив на оброненный барабан, он испуганно подпрыгнул. Крутнулся вокруг своей оси и стремительно бросился прочь, совершенно не думая о том, что его позорное бегство кто-то может увидеть, и это испортит репутацию удачливого охотника. В волчьей голове уже зрела мысль, что происходящее на этом острове все меньше ему нравится и нужно срочно придумать, как его покинуть. Хоть с Герасимом в лодке, хоть на «Титанике», но прочь отсюда.

Проводив убегающего волка взглядом, Отморозов возобновил безрезультатные попытки попасть во дворец.

— Бродят где ни попадя, двери бросают нараспашку, а мне ходи за ними, порядок наводи. — Из-за поворота показался ворчащий горбун Пантелей.

— Помоги, — размахивая руками, обратился к нему Павлик.

Горбун, неспешно приблизившись своей шаркающей походкой, обошел вокруг попавшего в затруднительное положение руководителя идеологической и информационной служб. У волчьих следов остановился и, присев на корточки, некоторое время внимательно изучал их, сопровождая мыслительный процесс шамкающими звуками.

— Чего там? — не выдержал Отморозов.

— Волчара, — ответил Пантелей, поднимаясь. — Матерый.

И неспешно побрел обратно в замок.

— Помоги мне! — прокричал идеолог Агагуки.

— А как же… — не оборачиваясь, ответил горбун и закрыл за собой дверь.

Павел Отморозов разразился проклятиями:

— Юзер! Маздай отмороженный!!!

Выдохнувшись, он задумался над тем, какую позу ему лучше принять, чтобы весной, когда снега начнут сходить, он смотрелся величественно. Поди, не один день оттаивать придется…

Дверь скрипнула и отворилась.

— Ты вернулся?!

— Ага… ага… — Горбун приблизился к Отморозову и протянул ему пару лыжных палок.

— Это зачем? — удивился немертвый.

— Тебе. Бери!

— И что мне с ними делать?

— Отталкиваться, — посоветовал Пантелей. — Я дверь запирать не буду. Толкнешь — она откроется, — пообещал он. И строго напомнил: — Только не забудь опосля ее закрыть на засов.

Проводив удаляющуюся горбатую спину взглядом, Павел опустил его на зажатые в руках лыжные палки и со стоном попробовал ими воспользоваться. Против ожидания, у него это получилось. Хотя скоростным назвать данный способ перемещения трудно, разве что с точки зрения хромой улитки. Как, таких не бывает?! Точно? Ну, значит, совсем нельзя назвать.

А тем временем в главной зале дворца Агагука руководил установкой принесенного камня на отведенное ему место.

— Опускайте!

Немертвые послушно разжали руки. Валун рухнул вниз, придавив парочку из них. Остальные выжидающе уставились на свое божество.

Мамбуня обреченно вздохнул и приказал:

— Поднимите камень.

Немертвые в очередной, пятый или шестой раз взялись за валун и с кряхтением, бывшим скорее данью прижизненной привычке, чем следствием каких-то физиологических причин, подняли его. Теперь, при свете множества ярких ламп принесенный камень неуловимо изменился, словно очнувшись ото сна и наполнившись внутренним свечением, придавшим ему янтарную прозрачность.

Задумавшись, Агагука повернулся к удерживавшим камень оборванцам спиной и направился к стоявшему неподалеку каменному трону, давеча перенесенному из подземелья, с узником, примотанным к нему несколькими витками цепи с овальными кольцами толщиной в большой палец, на которой впору драконов выгуливать.

— Эй, Кощей! — постучав тростью по цепи, Мамбуня привлек внимание привязанного к креслу пленника.

Блеснувший сквозь нагромождение звеньев взгляд показал, что призыв Агагуки не остался незамеченным. Но до ответа пленник не снизошел.

— Молчишь?

Так и не получив ответа, претендент на мировое господство над душами отдельно взятой планеты под названием Земля вернулся к основному занятию. То есть к попыткам установить принесенный камень на отведенное под него место, которое было обозначено начертанным на полу знаком. Знак этот скорее напоминал мишень после стрельб призывников, чем какой-то каббалистический символ. Вписанные одна в другую окружности, испещренные кляксами. И чем дальше от центра — тем гуще.

— Опускайте медленно…

Распахнулась дверь, и в зал вместе с порывом пронизывающего ветра ворвался, чеканя шаг, вояка в эсэсовской форме, сопровождаемый четверкой носильщиков, которые несли закрытый паланкин.

— Отто?! Наконец-то, — обрадовался Мамбуня. — Задание выполнил?

— Яволь, мой фюр… р… — Бывшему штандартенфюреру СС удалось с третьей попытки вернуть выскочившую челюсть на место, — …рер!

— Показывай!

Отто фон Неггерман повернулся к носильщикам и рявкнул, щелкнув хлыстом по сапогу:

— Опустить!

Паланкин, качнувшись, опустился на землю.

— Открыть!

Один из носильщиков отдернул в сторону шторку.

Стал виден вцепившийся в сиденье ребенок с закрытым маской лицом.

— Это он? — поинтересовался Мамбуня Агагука.

— Й-а!

— Точно?

— Й-а!

Мамбуня откашлялся и, распахнув объятия, воскликнул:

— Приди же ко мне, мой пророк!

Ребенок отрицательно покачал головой и лишь сильнее вцепился в кресло.

— Чего это он? — удивился Агагука, повернувшись за разъяснениями к своему военному гению.

— Потрясен, мой фюрер!

— А…

— Вашим величием, — пояснил Неггерман, вытянувшись в струнку. Что при его тучной комплекции больше напоминало поставленный на попа вареник.

— Это хорошо.

— Яволь, мой фюрер! — Отто был однозначно доволен собой. Ведь именно он осуществил похищение и, придумал торжественный внос будущего пророка в тронную залу. Хотя идти сюда от места переноса всего пару сотен метров. Зато каков эффект.

— Только мелковат…

— Вырастет.

— А где это мой идеолог? — меняя тему, спросил Мамбуня.

— В коридоре.

— Что он там делает?! — Возмутилось божество. — Ему нужно браться за подготовку пророка к его просветительной миссии.

— Скользит.

— Как?

— По полу.

— Нашел время развлекаться, — неодобрительно произнес Мамбуня.

— Мой фюрер, я могу заняться воспитанием.

— Ты лучше займись Кощеем.

— Яволь!

— Мне нужна от него кое-какая информация.

— Яволь!

— Выполняй! — приказал бог немертвых. — И паству забери… А мне нужно с камнем поработать.

— Следуйте за мной! — распорядился Отто, строевым шагом направившись к прикованному цепью к трону Кощею Бессмертному.

Немертвые вереницей потянулись за ним.

Мамбуня Агагука хлопнул в ладоши и, размахивая над головой своим посохом и приплясывая, двинулся к светящемуся теплым светом валуну.

— Алатырь-камень. Уги-уги… аги-гуги…

Пока Мамбуня шаманил, зомби, руководимые Отто, подняли Кощея Бессмертного и потащили в одно из подсобных помещений. При этом они не смогли снять с него цепи — для этого понадобился бы кузнец, и поэтому от транспортировали в камеру допросов вместе с каменным троном.

Не добившись от Алатырь-камня желаемого, Агагука облокотился об него и вытер вспотевший от неистовых акробатических номеров лоб.

Скрипнула дверь, и в зал въехал Павел Отморозов, раздобывший где-то туесок с сушеным горохом, которым и посыпал путь перед собой для уменьшения трения.

— Чем это ты тут занимаешься?! — срываясь на крик, поинтересовался Агагука.

— Спешу к вам, вечный, — ответил Павел, покосившись на паланкин. — А где военный?

— С Кощеем разъяснительную работу ведет.

— Словно в подтверждение слов Мамбуни до слуха присутствующих донесся дикий крик.

Немного спустя хлопнула дверь и появился Отто фон Неггерман с довольной ухмылкой на лице и несколькими исписанными листками в руках.