Екатерина Казакова - Избранная по контракту

Я проснулась среди ночи от того, что почувствовала прикосновение чего то мокрого и холодного к своей шее. Я испугано завизжала и при свете тлеющих углей увидела дрожащего Сосискина. — Дашка, трясущимся голосом прошептал он, тут кто-то ходит и прижался ко мне тихонько поскуливая. Я прислушалась, в лесу царила тишина и только деревья шелестели своими кронами. — Кто тебе тут ходит, паникер несчастный, так и скажи что боишься спать один. — Боюсь, но я только что слышал как тут кто то ходил. Я стала вслушиваться…Через пять минут работы локатором, мои барабанные перепонки вынесли вердикт что ему послышалось, а я обняла его и снова попыталась заснуть. Но сон не шел, слова Сосискина разбудили во мне страхи перед темнотой и ночным лесом. Он внезапно наполнился шорохами, скрипами, стал чудится волчий вой и уханье совы. Сердце стало колотится как бешенное, а по спине пополз холодный пот. Девятым валом накатывал ужас и паника. Мне казалось что из соседних кустов на меня смотрит как минимум упырь, а как максимум тираннозавр. Тут еще полезли мысли о вампирах которые усыпляют свои жертвы, о извечных гурманах зомби и прочих любителях человеченки. Надо было срочно взять себя в руки и успокоится, иначе ко мне с визитом придет товарищ Миокард. Я отстранила от себя испугано вздрогнувшего пса, и потянулась к рюкзаку за припасенной на всякай якай водкой. Не успела я ее взять в трясущиеся руки…..как вдруг справа от нас раздался оглушительный треск. С диким воем Сосискин рванул куда то в темноту, а я застыла с бутылкой, перехваченной в руке за горлышко на манер гранаты. Со стороны я наверное смотрелась как какой-нибудь революционный матрос, отражающий атаку антантовцев. Для полноты картины не хаватало только патронташа крест на крест, бескозырки и ленточки в зубах. Но трясущиеся поджилки вместо насвистывания залихватского Яблочка используя в качестве радиста клацкающие зубы отстукивали: в "Проверь на сухость папины штаны". Тельняшку на груди рвало выпрыгивающее из груди сердце, мозг просчитывал комбинации по тактическому отступлению, ноги резко приготовились стартанули в ту сторону куда по спринтрески рванул Сосискин, как вдруг на манер Анастасии Волочковой на поляну выплыл наш знакомый единорог. Второй раз за день с деревьев посыпались листья, а интуиция подсказала, что во всех окрестных деревнях после моего сольного выступления перестанут нестись куры ну или кто там у них отвечает за яичницы и омлеты. Пока я орала, эта рогатая скотина совершено спокойно стояла и смотрела на меня не делая никаких попыток сбежать, тем самым опровергая все сведения о своей пугливости. Наконец я иссякла и совершено спокойно брякнула — Пить будешь? Единорог кивнул, а я открыла бутылку, глотнула из горла и в полной прострации плеснула в миску Сосискина грамм пятьдесят и сунула ему под нос. Единорог быстро наклонился и шумно сопя вылакал водку. — Закусить? — После первой не закусываю, последовал ответ. — Повторить? — Наливай, махнул гривой нахлебник. Я налила, мне ради такого случая и водки не жалко. Че там, подумаешь единорог жрущий хань, так мелочи какие то. — Теперь закусим, уточнила я после того как мы с ним тяпнули по второй. — Не откажусь, последовал вежливый ответ. — Ну я пожалуй курятиной закушу, а тебе сейчас яблоко отроем. Я полезла в рюкзак за яблоком, попутно нашаривая сигареты. С пятой попытки нашлось яблоко, с десятой обнаружились сигареты, а с черти какой я смогла прикурить. Единорог аккуратно взял с моей протянутой ладошки яблоко и деликатно захрустел, а я светским тоном осведомилась не мешает ли ему дым. — Ничуть, успокоил меня этот мерин-недоросток и покосился на бутылку. — Одну минутку, третьего позову, а то знаете ли уважаемый и так нарушаем классику жанра, пьем без плавленого сырка, так еще и на двоих. — Сосискин вылезай из окопа, третьим будешь, зычно гаркнула в темноту моя засыпающая осторожность. — И как только алкаш алкаша находит, мысли что ли улавливают, раздалось откуда то сзади и к обществу, осторожно ступая, просочился непьющий третий. — Давайте представимся и выпьем за знакомство, быстро предложила я — Дарья. — Шерри-Матадор, решил козырнуть Сосискин, но под моим взглядом быстро добавил — Можете меня называть партийной кличкой Сосискин. Единорог горделиво трехнул гривой, окинул нас снисходительным взглядом и представился Первый луч утрений зари, восходяшей на небосвод перед Светилом, вечный соперник ветра на просторах, любимец утренней росы и Верховный удостоверитель невинности дев, стоящий на страже нравственности и целомудрия у подножья трона Императора, оплот добродетили и покровитель девственнец в седьмом поколении, воспитывающихся при монастырях, Ведущий серебряного крыла Вечного леса, быстроногий и долгогривый любимец богов Сфэвертаиль.-О..ть, выдал и выпал в кому Сосискин. Я молча поддержала его не слабым глотком.

Глава 7

Чтобы перезагрузить себе мозги, зависнувшие после прослушивания имени длиною в электричку у сравнительно небольшого лошака, я начала кидать ветки в тлеющие угли костра, и прикидывать сколько смогу выделить сырокопченой колбасы, чтобы вывести из прострации Сосискина. Мозги взяли тайм-аут, а память наотрез отказалась записать в подкорку все услышанное. Скосив взгляд на единорога, я увидела как тот явно наслаждается произведенным фурором. Во мне вскипела кровь бабки по материнской линии, которая всю жизнь проработала на рынке в палатке сельхозкооперации и знала толк в том, как поставить на место гнилую интеллигенцию, посмевшую заикнуться о недовесе и степени испорченности картофеля. — Мой дивный друг, только из уважения к вашему редкому виду и дабы не травмировать моего, бывшего до сего момента воспитанным пса, я предлагаю Вам на выбор с этой минуты откликаться на Сивку-бурку или Серебряное копытце. — А другие имена есть, нервно прядя ушами спросил целкомудренный хранитель монарших поясов верности. — Есть, неспешно кивнула я, но они вряд ли тебе понравятся, велеречивый ты мой. — И все-таки я настаиваю, стукнул копытом в ответ кошмар Прежевальского. — Гляди какой хрен горбатый нарисовался не сотрешь, приперся незваный, напугал практически до конфуза в штанах, водку нашу пил и чего-то там еще и настаивает. — Да что б ты знал, козел однорогий, настаивают спирт на клюкве, отмер Сосискин. — И все же Дариа, исковеркав мое имя, попыталось отмазаться от Сивки-бурки, это пони-переросток. Я не привыкла заставлять себя ждать и выдала тираду, по длине не уступающей его имени. — Даже не зная этого языка, предполагаю что это ругательство, и поэтому отказываюсь откликаться на него, гордо вскинул гриву Верховный мустанг местных прерий. — Тогда только Сивка, даже без бурки, за детские капризы право именоваться Серебряным копытцем Вы утеряли, царственно изрекла моя стервозность. — Но как же так… я же у трона…, запинаясь как водитель Запорожца въехавший в зад Лексусу, оправдывается перед хозяином пострадавшей тачки, начал лепетать коник. Примерно также бубнил и корчил жалостливые рожи один мой знакомый на приеме у налогового инспектора, когда он специально к 8 марту открыл на тот момент единственную палатку с цветами в новостройках, а потом представил декларацию, согласно которой ему еще и государство должно было приплатить за хлопоты. Так что меня этим сиротским блеяньем не пронять, зря Сивка из копыт выпрыгивает. Больше не налью, сказала как отрезала и демонстративно стала убирать бутылку в рюкзак. — Решив помочь мне окончательно деморализовать копытного, голос подал Сосискин. — Кстати, я тут интересуюсь, как ты девственность то у девиц невинных проверял, копытом или как, и мерзко заржал. Мне стало жалко коняшку, как показала практика, выдержать нас вдвоем с обретшим способность говорить Сосикиным, не удавалось еще никому. Глядя как единорог обижено на нас смотрит, я вздохнув вытянула назад водку, чтобы процесс адаптации к новому имени прошел наименее безболезненно.

Мир и покой были восстановлены, и мне до жути захотелось узнать что он тут делает, вместо того чтобы отираться возле высокопоставленных девственниц. — Скажи мне Сивка, а что это ты один да еще ночью по лесу шастаешь, не боишься что кто-нибудь откусит твое главное достоинство? Глаза единорога стали размером с колесо от МАЗа. Такие же глаза я видела всего один раз в жизни. Они были у моего папы, когда он все дни отпуска в Турции методично осушал мини-бар, а по выписке из отеля ему принесли счет. Мдя, видимо местный электорат еще не был готов к моим откровениям, и я кинулась его разубеждать- Да не то, о чем ты подумал, я рог имела в виду, что ты там ножками то засучил, ты что подумал я интересуюсь твоим фамильным Фаберже? Через пару минут он перестал хватать ртом водзух и с налетом печали произнес — А меня из табуна наш вожак выгнал. — О как, политический эмигрант он же неблагонадежный элемент значитсо, задумчиво протянул пес. — За что выперли соплеменники, монашек пугали аль с девицами бесчинствовал, ты не стесняйся мы тут все свои, в свою очередь поинтересовалась я. Сивка отрицательно махнул в ответ гривой. Как следовало из его запутанного повествования, этот ночной сомелье, пострадал за любовь. Если до этого табун снисходительно смотрел на то, что он отказывался просыпаться на заре и носится по росе, закрывали до поры до времени глаза на его выбраки в виде местного матерка в присутствие монарха, заминали перед духовенством его нежелание являться перед окнами монастырей в строго отведенные дни, то его любовь к русалке стала последней каплей. — "Дельфин русалку отлюбил глубокой трепетной любовью", коверкая текст и безбожно фальшивя попытался спеть пес, но я его сурово одернула. — Кто бы говорил, а кто три недели в том году грыз обувь по соседской сербернарше? — Послушай Сивка, а разве у вас тут нет предубеждений против межрасовых браков? — Нет, Дариа, отрицательно отозвался он. — Дело совершено в другом. — Стой, замахала я руками как ветряная мельница, дай отгадаю. — У вас с ней разные места обитания да детишков не могло быть, а вашим родителям хотелось до аллергии и диатеза обкормить сладостями рогато-хвостатых внуков? — Места обитания тут не причем, да и потом ты что думаешь русалки беременеют от того что об их хвост святой дух потрется? — А разве они не икру откладывают, и у тебя что то я плавников не заметил, некстати влез настырный пес. — Русалка на берегу может принять любой образ, просветил нас любитель нетрадиционной любви. И продолжил, — она мне изменила с оборотнем, а он забыл выпить специальный отвар, и через положенное время родила. Я как благородный хотел прикрыть ее позор, но мой папа не оценил попыток и сказал дураков надо учить. — Я как жеребенок безрогий хотел у себя на крупе попросить художника нарисовать ее портрет, Сивка горестно вздохнул и нацелился пролить слезы по поруганной любви. — А как же теперь эта гнида речная наказана, решил не дать впасть в пучину отчаянья Сосискин, что с ней сделали? — Ничего, после скандала в двух семействах ее выдали замуж за оборотня, и у их сына вторая ипостась не волк, и не русалка, а волк с хвостом, да и пошла она в троллью задницу коряга водоплавающая, подвел итог мелодраме Сивка. На Сосискина этот бразильский сериал не произвел никакого впечатления. — Слышь Дашка, весело затявкал он мне на ухо, я теперь понял почему у него один рог. — Ну и почему, заинтересовался мой скептицизм, свято не верящий что в голову Сосискина могут прийти хоть какие то умные мысли. — Если бы ему изменила жирафа, то их было бы два. А так как ему их наставила хвостатая, он у него один. — Слушай зоолог ты мой, тебя послушать, если бы их ему наставила какая-нибудь лосиха, то они бы у него торчали на голове как кактус лепешечник. — Уймись, Дроздов-недоучка, во всех сказках рог у них один, и вообще хорош шептаться вон видишь Сивка собрался пьяные слезы выдавливать, а у меня водки не хватит его утешать. И добавила шепотом, — Знаешь меня терзают подозрения, никакой он не диссидент, а просто бичующий элемент, страдающий алкоголизмом и заскочивший к нам на опохмелку. — Ладно, махнула рукой, разберемся, но если я узнаю, что весь этот бред про селедку с сиськами грешащую в камышах с каким-нибудь блохастым Бобиком, он придумал что бы развести меня на бутылку, то я найду способ попортить ему гриву. Сивка вытер выступающие слезы хвостом и покосился на остатки водки. Я решила временно закодироваться и выплеснула ему все что оставалось в бутылке. Благодушно вздохнув после опустошения миски, Сивка вдруг спросил-Дариа, а почему у вас такие странные имена и вы иногда говорите на непонятном языке. Что такое (жутко коверкая слова на манер того как наши за границей спьяну пытаются узнать где промышляют проститутки), "диатез" "аллергия" и что значит имя "Сосискин". Я растерялась и непонимающе уставилась на Сосискина. — Ты все понимаешь что я говорю? Кивок. — Тогда почему он то понимает, то нет? — Ну ты еще спроси у меня кто убил Джона Кеннеди, я тебе что Вассерман чтоб все знать, проворчал пес. И тут моя память, простимулированная выпитой водкой, услужливо напомнила мне о том, как демиурги объясняли функционирование моего дара в области лингвистики. Судя по их малопонятным объяснениям, в мою голову не вкладывались знания этих самых языков, потому что человеческий мозг просто бы взорвался от количества знаний. Поэтому я говорила бы на родном русском, но окружающим казалось, что я говорю на их языке, а мне наоборот казалось, что они говорят на русском. Но они как то не говорили, что если в нашем языке не было слова, которое было в этом языке, то такое слово для меня звучало бы как иностранное. И судя по всему Ник случайно проговорился, что их шерды это по нашему лошади. Сейчас возникла обратная ситуация, в этом мире судя по всему никто не страдал диатезом и аллергией и поэтому названия для таких болячек не существовало. На этом фоне вспомнился знакомый иностранец, которому я до упора объясняла что такое борщ, и спинным мозгом прочувствовала, что эти манипуляторы не дали мне знаний о еще куче вещей. — Ты мать еще от испуга не обратила внимание, как он произносит твое имя, некстати напомнил о себе слух, делай вывод что тут Иванами да Марьями никого тут не называют, припечатала логика. Это стало последней каплей. Я взвыла не хуже злостного неплательщика алиментов, получившего исполнительный лист с пенями за все годы неплатежей. — Сукины дети, Сосискин, эти (вырезано цензурой) сделали так, что стоит мне открыть рот, как любой узнает, что мы тут гастарбайтеры-нелегалы. Пес вопрошающе уставился на меня. Я продолжила. — Смотри, стоит мне или тебе выдать слово, аналога которого тут нет, как наша малина сразу запаливается. До пса пока не доходил весь ужас нашей ситуации. — Ну и что в этом криминального, подумаешь иномиряне мы, не расстреляют нас на месте за это, а может даже окажут посильную помощь, светлым это вроде как по статусу положено. На положено до хрена наложено — Ты уверен что тут соблюдается классика жанра и все светленькие белые и пушистые и среди них нет продавшихся Темному подонку? — Если с сегодняшнего утра эта долбанная игра началась, то каждая нечисть и примкнувшие к ней Павлики Морозовы, моментом нас вычислят и сочтут своим долгом заложить двух иностранцев с рюкзаком в местное отделение НКВД. — Скажу тебе больше, первое же отделение партии светлых нас тут же отконвоирует к их императору или лично пинком под зад погонит на штурм Цитадели. — Лично ты готов прям сейчас кинутся на амбразуру, мой голос сорвался на крик. — Но что еще хуже, мы можем нарваться на светлых фанатиков, которые жаждут славы и мировой справедливости и непременно сядут к нам сначала на хвост, а потом на шею. — Вот при таких делах классика жанра будет соблюдена. — Потому что светлый фанатик окажется полным идиотом, требующем нашей опеки и которому я буду вытирать патриотические сопли и развлекать песнями про Калинку-Малинку. — И еще мой пока еще живой дружок, в застенках НКВД нас будут ждать наручники, всякие медицинские инструменты, кожаные плетки и прочие девайсы, но я не поклонница садо-мазо игр и не Зоя Космедемьянская, я не выдержу такие ролевые игры. — А при благоприятном раскладе, наконец то въехавший в засаду пес. — При благоприятном раскладе, нас всего лишь под почетным конвоем, поставят перед светлые очи императора. Он произнесет патриотично-благодарственную речь и лично депортирует нас на темную сторону, хорошо что хоть перед этим даст в туалет сходить на дорожку. — А потом его императорство смахнув суровую слезу, отправится служить молебен местному божеству за то, что тот внял его молитвам и так быстро откомандировал в его распоряжение команду камикадзе. Я делала жалкие попытки взять себя в руки, но вместо этого еще больше распалялась. — Как специалист по роду службы почитывающий специальную литературу, могу проинформировать, что сейчас не в моде добродушные мудрые Гендольфы с голубыми вертолетами. — Времена давно изменились, на сцену вышли колдуны, с кровавыми мальчиками в глазах, которые вместо того чтобы вести переписку с такими же заслуженными пенсионерами на тему народных средств в борьбе с простатитом, грешат расчлененкой. — Эти Чикатилы Крюгеровичи, приложит все свои силы, чтобы заполучить наши тушки в свои лаборатории, и поверь мне простым анализом мочи они не ограничится. Пес в ужасе смотрел на меня а я продолжала верещать как потерпевшая. — Нет ты не думай, я не дура и понимала что наш внешний вид отличается от местных. — Я все это знала, но по плану должна была прикопать наши вещи в кустах, а потом под покровом ночи упереть с забора какой-нибудь половик, замотаться в него и прикинуться жертвой местных гопников. — Но все мои планы псу под хвост. — Даже если я буду выглядеть как местная пастушка, чудом избежавшая группового секса, то стоит мне открыть рот и меня возьмут за жабры. — Эти небесные мрази не дают ни минуты на подготовку и только и делают что осложняют нам жизнь. — Я своим начинающимся циррозом печени чувствую, что изначально планировалось что никто нам помогать не будет, никаких народных ополчений не собирается, а все сидят и ждут когда же придет обещанный терминатор и надерет задницу говнюку, окопавшемуся в Цитадели. — Ну может все не так и плохо, сделал жалкую попытку пес, они же вроде как на нас ставили. — Ха, на нас, но только не забывай, что они еще ставят на то как мы будем выпутываться из любой непредвиденной ситуации, это такая многоплановая развелкуха у них и стабильный источник дохода, сам понимаешь создание миров не оплачивается, надо же на что то жить. — Нет, нам не дадут погибнуть первые пару недель, но чем больше мы будем лажаться, тем больше кто-то заработает и получит удовольствия от шоу двух лохов, мой голос дрожал от неконтролируемого бешенства. — И вот еще что, я не уверена что они ставили на нас, а не на темного, слишком много нестыковок. — Но самое дерьмовое во всем этом, даже не это, а то что первый кого мы тут встретили, сдаст нас по пьянке первому кто ему нальет, у таких как он свистунов-задушевников вода в жопе не держится. — Дашка, не истерии, рявкнул Сосискин, что реально делать будет. — Да ничего, млять, будем косить под слепо-глухо-немых больных проказой пилигримов а пока будем думать куда этого бомжа девать, я кивнула в сторону обалдевшего от моих воплей Сивки. Я лихорадочно металась у костра. — У меня же были идеи по ведению партизанской войны, планы по вливанию в общество в качестве эксцентричной эмигрантки с темной стороны, почти готовые комбинации по военной компании, а сейчас все это накрылось медным тазом. К моим метаниям присоединился пес. — Даша, а может нам поменьше говорить, уж ты прости, но немым еще сложнее быть чем гастарбайтером да и писать не умеем на их языке, мы даже спросить не сможем ничего. — Как поменьше говорить, запас ты мой словарный, как? — Даже если я буду фильтровать весь свой базар, то как я узнаю есть тут такое слово или нет. Запомни, а лучше запиши за мной — Над Ником, Димоном и Абрашей сначала цинично надругаться, желательно с привлечением гамадрилов, а потом казнить с особой жестокостью. — А Эдика? — А Эдика сначала материально наказать, гамадрилов заменить на агрессивно настроенных гомосексуалистов, а потом казнить. — Дашка, может просто убить, что ты зверствуешь то, некстати проявил мужскую солидарность пес. Чтобы задушить ее на корню, я лилейным голоском пропела — А меня в детстве из Гестапо за жестокость выгнали, так что пусть пока наслаждаются жизнью, пока они еще в состоянии это делать. Я еще бы еще долго расписывала предстоящие демиургам ужасы, но на самой патетичной ноте меня прервали. Кхм-кхм, простите что прерываю ваш разговор, но я не понимаю что вы так всполошились, привлек к себе внимание Сивка. — Я уже давно понял, что вы не из нашего мира и просто ждал удобного момента чтобы предложить вам пойти к Ковену магов. Мы злобно переглянулись и не сговариваясь пошли в наступление на Сивку. — Знаешь что в нашем мире делают с вот такими вот птичками Говорунами, сказала я и полезла в рюкзак за тупым кухонным ножом. — Ты Дашь давай кончай его, а я пойду ямку вырою, чтоб потом прикопать его по тихому, кивнул Сосискин. — Не надо меня убивать, глядя на наши зверские лица, пролепетал Сивка, я ничего никому не скажу- Конечно не скажешь, мертвые не говорят, осклабилась я в ответ. — Увидев что пес воспринял мои слова о ямке буквально и начал усилено рыть лапами землю, взвизгнула- Сосискин, отставить копать яму, мы его кремировать будем чтоб уж наверняка, а то у них по сведениям некроманты водятся.