Дмитрий Пучков - Возвращение бомжа
Внезапно под сводами заскрежетал чей-то противный голос:
— Кто тревожит души олигархов?
Обернувшись, Агроном увидел, как по широкой лестнице, сбегающей в центр зала откуда-то из-под потолка, спускается шикарно прикинутая мумия.
Моментом сообразив, что с таким перцем слабину давать не стоит, бомж сразу перешел к делу:
— Французская налоговая. Парни, мне нужны бабки.
Кажется, сие требование совершенно не удивило «неживого делового», не моргнув и глазом (который, впрочем, попросту отсутствовал), он предложил:
— Огласите, пожалуйста, сумму.
Агроном, сообразив, что забыл нечто важное, поспешил подкорректировать список требований:
— Только еще придется попотеть.
Почему-то эта реплика нашла куда больший отклик у бизнеструпа — под сводами заметался его хищный смех, и по всему залу принялись загораться люстры и светильники, отвоевывая у темноты детали весьма и весьма богатого интерьера, до сих пор остававшиеся невидимыми для непрошеных посетителей.
Откуда-то потек вонючий дым, будто местные «звезды» пользовались концертными дымовыми установками, и в клубах искусственного тумана из темноты, беря «святую троицу» в кольцо, надвинулись разнообразные мертвецы — все как на подбор в дорогущих шмотках и шузах, облепленных ярлыками «всемирно известных» лейблов, обвешанные гирляндами драгоценностей. Казалось, что не нужно никакого дополнительного освещения — надписи Rich, Gucci, Armani, выполненные исключительно стразами, слепили глаза не хуже стадионных прожекторов.
Агроном, Лагавас и Гиви сгрудились в центре зала, а глава этой мертвой братвы снова заговорил:
— Мертвые не потеют, юноша! А поработать можно, но с условиями.
Он спустился по лестнице, встав прямо перед Агрономом:
— Первое, оно же главное.
Кажется, у Агронома сдали нервы, поскольку он рванул с ремня свою джыддайскую саблю, выставив Клинок перед собой, и тот угрожающе загудел, осыпая все вокруг синими искрами.
Мертвый олигарх криво усмехнулся:
— Почему это у тебя сабля синяя? У хороших — сабли зеленые!! Впрочем, нам по барабану. Итак, первое. Мы никуда не пойдем… пока нам не объявят амнистию.
Теперь уже не выдержал горячий парень Лагавас, как всегда, свято веривший в быстроту своих рук. Он и вправду весьма шустро выхватил ствол и, не целясь, от бедра всадил всю обойму в скалящегося упыря. Вот только убить мертвого, похоже, оказалось непосильно сложной задачей для мягкомозгого эльфа.
Маслица в назревавший конфликт подлил лично Агроном, чье внезапное олимпийское спокойствие уникальным образом поддерживала джеддайская сабелька:
— Нет, амнистий просто так не бывает.
Выходка Лагаваса, хотя и не принесла никакого вреда мертвецу, но разозлила того не на шутку, а потому для приличной разборки хватило бы и куда как более политкорректного заявления.
Мертвый принялся бычить уже совершенно в открытую, двинувшись на Агронома и на ходу доставая собственную сабельку:
— А с каких это пор амнистии объявляют бомжи? — сделав обманное движение, он попытался рубануть противника своей ржавой саблей, но Агроном запросто парировал выпад и сам перешел в атаку, едва не снеся полголовы слишком уж прыткому трупу.
Зашатавшись, тот быстро ретировался в толпу своих сподвижников и захрипел:
— Ты вообще кто?
Агроном, всегда любивший визуальные эффекты, описал светящейся саблей в задымленном воздухе красивую дугу и прогромыхал на весь зал голосом рекламного диктора:
— Конь в пальто. И до кучи — король Гондураса. Что в принципе одно и то же.
Еще раз махнув саблей для пущей острастки, он скомандовал:
— Выходи строиться, мальчики налево, девочки направо. Бегом на пристань!
Несмотря на то, что упыри выглядели совершенно подавленными, никто из них даже не дернулся с места. Агроном, удивленно крутя патлатой башкой, двинулся в расфуфыренную мертвяцкую толпу, вглядываясь в порядком разложившиеся лица, подсвеченные сабелькой. Упыри боязливо расступались перед ними, но выполнять команду совершенно не собирались. Агроном начал сердиться:
— Бегом на пристань.
За мертвяков неожиданно вступился Гиви, до этого как-то уж очень пристально разглядывавшим сгрудившуюся вокруг них толпу:
— Не сэрчай, Аграном. Тут у них сплошной унисэкс. Одни скелеты.
Самопровозглашенный король Гондураса, хоть и вынужденный признать собственную ошибку, тем не менее решил не прекращать разговаривать с толпой мертвецов с однажды завоеванной позиции силы:
— Значится так. Мальчик, девочка… какая в ж… разница — Гиви не даст соврать, — гном согласно закивал головой, а Агроном продолжил давить мертвяков авторитетом: — Я два раза повторить не буду, бегом на пароходы! Бизнес должен быть социально ответственным! В Гондурас поплывем на Авроре.
Урки, воодушевленные тем, как легко они расправились с гондурасской конной милицией, сунувшейся по дурости в Кемь, не стали выжидать, покуда враг залижет раны, и к моменту, когда солнце выкатилось к двенадцати часам дня, подошли к самым нам Гондураса.
Вот это была психическая атака на славу — покуда хватало взгляда, степь кишела полчищами урок. Да и, в отличие от доморощенных гондурасских военных психологов навроде Эффералгана, урочьи полководцы не собирались лезть с «голой ж… на ежа», а потому высоко над толпой плыли внушительных размеров осадные башни.
Впрочем, пока что войска урок остановились на внушительном расстоянии от высоченных стен гондурасской цитадели — главнокомандующий урок, вовсю предвкушавший свое воцарение в резиденции гондурасских королей, решил слегка пощекотать нервишки защитникам крепости.
Из первых рядов урочьего войска выпустили лошадку, которая галопом направилась к городским воротам — со стен легко можно было разглядеть, как, подпрыгивая на кочках и оставляя за собой след в степной пыли, за лошадью тащится бездыханное тело. Когда животина оказалась под самым стенами, откуда-то поступила команда, передан по цепочке с верхних этажей города:
— Открывай ворота!
Стража, охранявшая главный вход в город, исполняя указание, нешироко распахнула створки высоких ворот, пропуская внутрь взмыленную скотнику, а вслед за ней и волочущееся по земле тело.
Начальник охраны, опустившийся на колени перед измочаленным трупом, откинул прядь волос, сбившихся в бесформенную массу, с лица незнакомого бойца, и лицо его стало белее мела. Потеряв дар речи, он замахал руками на своих подчиненных, показывая, чтобы те срочно поднимали тело на руки, откуда-то из боковой улицы примчалась четверка пацанов с носилками в руках, облаченные в накидки отмеченные красными крестами. Подхватив травмированного под руки и ноги, они срочно погрузили его на брезент и понеслись вверх по петляющим улицам города. Впереди с мигалкой в руках бежал начальник охраны и распугивал замешкавшихся горожан, отчаянно матерясь в болтающийся на груди матюгальник:
— Быстро! Давай сюда, — командовал он медицинской бригадой.
В этот момент гоблины невероятных размеров и столь же невероятной степени уродства покатили к стенам города с десяток метательных установок. Главнокомандующий урочьей армии, подгребший к пухнущим от стероидов безмозглым такелажникам, решил лично проконтролировать вторую часть собственноручно разработанного им плана по деморализации защитников Гондураса.
Самодовольно ухмыляясь, он наблюдал, как его подручные загружали люльки гигантских пращ весьма необычными зарядами:
— Скильки я зарезал… Скильки перерезал… Скильки душ невинных загубив…
Невесть откуда появившаяся в толпе «красотка» орочьих кровей, с весьма причудливой прической на голове, улыбалась, вслушиваясь в слова командурки. Тот же, словно почувствовав на себе ее внимательный взгляд, обернулся и, завидев тетку, пошагал ей навстречу, улыбаясь военбабе, словно старой Подружке:
— Юленька, знала бы ты, как я обожаю запах напалма по утрам!
«Красотка» визгливо хихикнула в ответ:
— Это запах победы!
Урка взмахнул рукой, и гоблины повернули рукоятки катапульт, отправив за крепостную стену очередную порцию «подарочков» для горожан, что вызвало настоящий приступ хохота у «Юленьки».
Защитникам крепости, на которых посыпались отрубленные головы их товарищей, порубленных давеча под Кемью, в тот же самый момент стало не до смеха….
Верхние этажи города-башни тем временем были еще страшно далеки от разворачивавшегося под самым носом действа — вбежавших на вертолетную площадку подле королевского дворца носильщиков встречал сам все еще мало что соображающий генерал Димедрол собственной персоной.
Носилки аккуратно поставили на каменные плиты в скверике у подножья знаменитого дерева, и пьяненький начальник ГУВД опустился на колени подле не подающего признаков жизни парня. Всмотревшись в лицо травмированного, Димедрол покачал головой:
