"Фантастика 2024-126". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Анин Александр
Но вот и казачий подневольный лагерь, где казаки неволили каторгу. Здравствуйте, станичники, попробуем изменить жизнь?
Глава 16
В казачьем лагере оказалось столько нехороших неурядиц, что дорожные заботы были сразу забыты. Особенно сильно гадили две главные проблемы. Во-первых, казаков было гораздо меньше. То есть первоначально численность была равна бумажной, как в документах. Но потом страшный голод, массовые болезни, тяжелый труд сделали свое дело, и казаков стало на треть меньше.
Но и это не все. Во-вторых, большинство оказались слабы, истощены и болезненны. И очень злы на это, впрочем, и на любое другое российское государство. Последнее для казаков не представляло ничего нового. Для XIX века она вообще злилось на него, потом смирилось… чтобы затем в ХХ век стать злейшим врагом государства большевистского. Ситуация изменилась только в XXI веке, но что осталось тогда от всего казачества?
Что-то не так пошло в отношениях двух этих социальных сил и виновато в этом они оба. Старанием попаданца одно в лице государя неохотно, но изменило отношения. Теперь надо изменить концепцию у казачества. Та еще тяжелая задача, считая его упертость и нежелание изменять позицию.
В общем, нужно собирать Большой Круг — собрание всех полноценных взрослых казаков. Задача теперь достаточно легкая, считая умерших и убитых. А вот убедить будет сложно.
Так и получалось. У казаков с позволения охраны было наличие слабой, во многом показательной власти — походный атаман и его канцелярия (несколько писарей). С их помощью казаков собрали вместе в так называемый обед. Ведь питание было настолько скудным, что это не обед, а издевательство.
А вот потом начался такой галдеж, что ничего нельзя было услышать принципиально. Казаки, услышав, что к ним явился царский вестник, стали негодовать и сообщать свои намерения. С учетом того, что говорили все и громко, то услышать хоть что-то было нельзя.
Хорошо, что Дмитрий имел два пистоля. Как и полагалось, громоздкие, однозарядные и малоэффективные. Но стреляли они громко-отчетливо, и это стало самым главным их значением в этом так сказать митинге.
Дмитрий не хотел рисковать, ведь пистоль XVIII века, как, впрочем, все огнестрельное оружие во все времена не сообщит кусочку свинца, то есть пуле, вторую космическую скорость и оно упадет обратно на поверхность планеты и, по закону гадости, на какого-то казака. И он выстрелил из того пистоля, который был без оного свинцового кусочка, нодополнительной долей пороха.
Бахнул тот громко, едва не вылетев из руки и одновременно почти ее не искалечив. Но цели он достиг, людское собрание замолчало, наступила тишина, которую теперь обозначали лишь насекомые, то есть никто, осень же, довольно холодно.
И в этой тишине голос Дмитрия обозначался звучно и оглушительно, как и полагается высокопоставленному чиновнику:
— Я накануне имел честь говорить с государем, теперь хочу поговорить с вами. И даже не с целью обозначить виновных. Там, похоже, сам черт сломает. Нет, я лишь хочу спросить вас — вы хотите опять жить, а не медленно умирать здесь?
Казаки недовольно зароптали, но не все и не решительно. Видимо, многие уже поняли, что у них осталась лишь смерть и теперь остается лишь легко умереть. Только зачем, ведь виновные и о стороны государства, и со стороны казачества уже умерли.
Нет, некоторые самые упертые снова бы на тему — «я не виноват» и «а судьи кто?». Но не они здесь решали принципиальные вопросы. Большинство хотели знать не кто виноват, а как вылезти? Но как? Ведь их уже, кажется, списали из живых?
— Государь, хоть и неохотно разрешил мне работать с вами, — осторожно сказал Дмитрий и после, наплевав на осмотрительность, сказал напрямую: — вам очень повезло, станичники, Санкт-Петербургу нужны готовые воины, а кроме вас никого нет. Так что считайте сами — или вы пойдете сами добровольцами, часть из вас умрет, зато выжившие снова начнут полноправными воинами.
Это предложение большинству сильно не понравилось. Почему — понял не князь Хилков, а житель XXI века Саша Семенов. Казакам очень не понравилась жестокая дисциплина регулярной армии и недостаток денег.
Поэтому он добавил, чтобы без околичностей:
— Государь еще поднял вопрос вашей надежности. Все знают, что вы храбры, но очень уж не надежны. Поэтому вы станете моими личными воинами и я сам буду вам платить жалование.
Дмитрий остановился. Вроде бы о крепостных крестьянах он не говорил. Ведь воины — это в любом случае не зависимые крестьяне. С другой стороны, зависимость есть зависимость. Как-то они это воспримут? Оружия типа сабель и пик у них нет, зато топоры у каждого второго. Нашинкуют в фарш, сволочи, «от радости».
Впрочем, если кто-то из молодежи и хотел возразить, то стоящие ближе к Дмитрию пожилые казаки не дали. Они явно не начальники, вообще старшинство у казаков — дело очень относительное, сегодня походный атаман, завтра снова рядовой казак и не из виновности, просто не выбрали. Но вот моральный авторитет они имели высокий и Дмитрий решился:
— Что бы как-то образовать вертикальную систему власти, я решил создать структуру кровных братьев. Именно они и будут командовать вами, казаки. Сейчас я уйду из Большого круга, а вы выберите кандидатов в братья. Хорошо?
Такой подход придуман Дмитрием буквально сходу, уже буквально на самом Кругу. А как иначе выберешь командиров? Приказывать нельзя, казаки такое не примут, выбрать же можно всякого, мучайся потом. А тут хоть какая-то гарантия. И барин как бы не причем.
Попаданец немного легкомысленно отнесся к выборам, а зря. Очень уж подходили они к казачьим традициям, в то же время хоть немного защищая самих казаков. Ведь здесь, в глубине крепостного государства они никак не обороняли и даже сабля не помогала. И только когда он подошел к вечеру подошел к месту их собрания и казаки категорически объявили, что и половины не выбрали, попаданцу осталось только схватиться за голову, но теперь как повернуть события?
Пришлось надеть на лицо ангельское терпение и пообещать, что придет не раньше утра, пусть братья казаки выбирают, не торопясь. Благо, Дмитрий набрал на каторге и массу других забот, всех срочных и очень нужных, без решения которых невозможно собрать казачье воинское соединение. Ведь когда царь Петр Алексеевич говорил, что на лесоразработках все хорошо, надо лишь уговорить самих казаков, он или сам обманул Дмитрия, либо его сознательно провели мимо действительности, что скорее всего. Не тот был монарх, чтобы так нагло действовать.
А проблем в лагере было много, и, если скажем, решить врачебную помощь в условиях XVIII века даже он никак не мог, ведь притащить лечебницу сюда или врача, а их буквально единицы на всю Россию, это одно, а лечить казаков эффективно, совсем другое. Не Господь Бог, к сожалению.
Но вот завести сюда продовольствие из рудникового поселка, он мог, хотя и с трудом, так же как и создать логистику переправки казаков из лагеря. Прежде всего, людей надо было накормить, а то голодные и ослабленные, какие они воины! А потом немедленно убирать отсюда. Без жилья, без теплой одежды, зачастую без вообще нормальной одежды, как они выживут в морозную зиму?
В общем, только по чиновничьи поработать удалось сразу и легко. Это ведь в производственном романе у либералов негативный герой только чиновник. В реальности же как только аппаратчик вписывается в бюрократическую плоскость, ему можно дать приказ. Куда он денется милый, сам побежит вперед его распоряжения!
Вот и старший охраны лагеря был сержант Преображенского полка. В эпоху Петра I куда только не вписывали гвардейцев! Сама охрана, та да, взята из местного полка, чуть ли не из бывших стрельцов. А старший из гвардейцев для надежности. Только вот гвардеец будет тверже стали против врага, а против своего же старшего гвардейского офицера только поднимется во фрунт. Ибо распорядок и субординация! Так и армия стоит и за ней гвардия!
