Жорж - иномирец 4 - Сергей Анатольевич Панченко
— Ладно. — Пообещала Ляля и повела нас через толпу людей.
Я боялся, что змея затопчут, но большинство людей и животных, увидев его, робко сторонились. Я решил, что у бродяг остался генетический страх перед змеями. Я уже привык к внешности друга, но кому-то она могла показаться пугающей.
— Я бы отсек ему башку и во дворе подвесил, ястребов пугать. — Услышал я вдогонку нам. — Ползучий гад.
Антош виду не подал, что услышал возглас. Даже в обычной жизни он никогда не отвечал тем, кто его оскорблял, считая, что публичное проявление глупости унижает человека сильнее. А у меня вспотели ладони от желания пустить оружие в дело. Не любил я общества, в которых существовало такое явное разделение разумных существ на рабов и господ.
Я заметил, чем ближе к центру, тем свободнее становились улицы. Торговые ряды редели, покупателей и праздно шатающихся возле лотков убавилось. Зато прибавилось тех самых «черношапочников» присматривающих за порядком. Пока мы их совсем не интересовали. Блюстители порядка сидели в тени за столиками, нередко в плетеных креслах, пили желтый напиток, похожий на мочу и лениво присматривали за народом. Если бы не Антош, мы бы совсем не выделялись на общем фоне.
Мне встретилось много людей нашего приматного вида. Мы иногда посматривали друг на друга с любопытством, но хозяева многих из них покрикивали за это. Как и все владельцы рабов, их пугала возможность объединения унижаемых. Понимали, что случись искра восстания, их ждала бы непременная и заслуженная смерть.
— Ляля, отойди в сторону. — Чревовещательным способом попросил Антош мою жену.
На дороге появилась шикарная карета с кучей охраны на животных, отдаленно похожих на верблюдов. Народ, даже благородные, разбегались в стороны, жались к рядам торговцев, лишь не попасть под кортеж, в котором явно везли важную «шишку». Я затесался между двух столиков с фруктами и уставился на проезжающую карету. Золоченые узоры ярко блестели на солнце. Кучер, погоняющий скакунов, был одет в накидку, подвязанную алыми лентами, развеваемыми ветром. Красиво, учитывая место, в котором это все происходило, но неуместно.
В задней части кареты имелось окно, прикрытое полупрозрачной шторой. Мне стало интересно узнать, что за персона владеет такой неслыханной роскошью, поэтому я внимательно смотрел в него. Вдруг штора отодвинулась, и на меня уставились два глаза, горящие как зеленый лед. Меня пробрало холодом от дурных предчувствий. Карета остановилась и сдала назад. Поравнялась с нами.
Охрана тут же выстроилась у дверцы. Открыла дверь и помогла выйти из нее прелестной даме. Я так мог сказать о ней, учитывая мои широкие взгляды на женщин другого вида. Она была элегантна, хорошо одета, держалась, как и положено держаться женщине высокого ранга. Сошла на землю, не теряя осанки, и направилась в нашу сторону. Ляля испуганно посмотрела на меня. Я смог только успокаивающе моргнуть ей в ответ и на всякий случай настроился драпать в запасной мир.
Аристократка подошла к Ляле, но продолжила смотреть прямо на меня.
— Это твой раб? — Спросила она.
— Да, госпожа. — Нашлась моя супруга, потупив взгляд.
— Я его покупаю. — Сообщила богатая мадам. — Назови цену.
— Он вам вряд ли понравится. Этот раб совершенно не умеет работать. — Попыталась отговорить ее Ляля.
— Он мне годится не для работы. Назови цену или я заплачу, сколько посчитаю нужным. — Настойчиво произнесла богачка.
Я увидел, как змей начал подавать мне знаки, кивая головой и моргая. Я понял его жесты за желание продать меня этой рабовладелице. Надо было только дать знак Ляле. Хорошо, что она догадалась тайно посмотреть на меня. Я моргнул ей, чтобы она поняла, что надо пойти на сделку.
— Я готова отдать вам его по той цене, которую вы дадите. — Выкрутилась Ляля, не зная тарифов на рабов и вообще, не имея никакого понятия о денежных единицах бродяг.
— Отлично. Принесите деньги, шестьдесят само. — Крикнула охране аристократка. — Не скопец? — Спросила у Ляли.
Вопрос смутил мою супругу. Ее глаза сделались больше раза в два.
— Что молчишь? Смутилась? Не для себя беру. — Засмеялась рабовладелица. — У меня ферма, размножаю их там, кого на работу, кого в театр, кого на корм. Этот на вид свеженький, поработает производителем, пока не помрет от нагрузки. — Ей принесли деньги в виде матовых серебристых монет. — Держи.
Ляля протянула руку в перчатке. Аристократка посмотрела на нее, как на умалишенную.
— Кошель давай, дура. Еще раз увижу, что госпоже закрытой рукой тянешься, отрублю по локоть.
— Простите. — Ляля взяла деньги и раболепски поклонилась.
Поклон выглядел так натурально, словно она училась этому. Меня грубо ухватили за шею и поволокли к карете. Я обернулся. Змей все так же успокаивающе моргал. Хотелось верить, что это не нервный тик. В карету меня не посадили. Приковали позади нее цепью, и я побежал следом, глотая пыль и истекая потом. Уж не знаю, какой план имелся у змея, но мне его начало не особо понравилось.
Бежал я не меньше получаса по пыльной дороге, усеянной мусором. Затем началась белая плитка, за которой ухаживали рабы с метлами. Мы оказались в престижном районе города, где совсем не было никаких торговых лавок и праздно шатающегося люда. Все, кто мне встретились, были одеты в благородные накидки. Они степенно прохаживались пешком, ведя на ошейнике животных или рабов. Многие катались на открытых повозках, менее роскошных, чем та, к которой я был прикован.
Кортеж остановился у стен кремового цвета с массивными деревянными воротами. Кучер прокричал что-то неопределенное и ворота пришли в движение. Отворились нараспашку, открыв взору оазис из зеленых растений и фонтанов. «Кони» зацокали копытами по мраморной плитке, которой были выложены дорожки внутри поместья.
Ко мне подбежали суетливые рабы. Один почти такой же, как мы, только с лиловой кожей и вытянутыми глазами, словно ему стянули кожу к макушке. Второй вообще очень странный, такой похожий на куст без листьев человек, с шишкообразной головой, напоминающей нарост. Он быстро справился с замком моего ошейника. «Лиловый» кивнул в сторону палатки в конце большого двора.
— Там твое место. Иди, обживайся. — Приказал он.
Воистину, раб мечтает не о свободе, а том, чтобы иметь своих рабов. Чего бы ему сразу не показать расположение к человеку, попавшему в трудную ситуацию? Мне нестерпимо захотелось взять и прямо у него на глазах уйти отсюда, показав, что человек свободное существо. Пришлось сдержаться, надеясь, что потом Антош мне объяснит чего ради я терпел эти издевательства.
Я
