Николас Поллотта - Бог Кальмар. Внезапное вторжение
— Совершенно верно, юноша, это и впрямь загадка. — Проф. Эйнштейн задумчиво поиграл брелоком часов — счастливым акульим зубом. Приносящий удачу талисман что-то давал перебои в последнее время. — Либо поклонники Бога Кальмара идут за нами по пятам, либо, того хуже, вычислили нашу конечную цель. Я могу лишь молиться, чтобы мы не опоздали.
Профессор повернулся к собеседнику и горячо произнес:
— Лорд Карстерс, мы должны как можно быстрее попасть в Ватикан!
6
— Ну, вот мы и в Ватикане! — объявил проф. Эйнштейн, когда их коляска свернула за угол.
Розовый рассвет начинал окрашивать шпили десятков соборов, возвышающиеся над великим городом Римом. Размеренно звонили колокола бесчисленных церквей, и их резкие голоса сливались в единую песнь радости.
— И добрались, к тому же, чертовски быстро, — заметил лорд Карстерс, — если учесть время, потраченное на выплаты железной дороге и таможне за пропуск всего нашего оружия.
Сидя на заднем сиденье открытого кэба, лорд все время держал руку на шляпе, так как извозчик нещадно нахлестывал упряжку лошадей, гоня во весь опор. В Италии, если пассажиры просили ехать чуть быстрее, то получали именно это! Люди на тротуаре и в боковых улочках сливались в одно смазанное пятно; дважды коляска пролетала прямо через тележки с фруктами, и профессор с Карстерсом бросали через плечо горсть лир, расплачиваясь за остающееся у них в кильватере разрушение.
— Деньги — вот язык, на котором говорит весь мир, юноша, — изрек проф. Эйнштейн, качнувшись из стороны в сторону, когда лошади обогнули кирпичный фруктовый ларек, слишком прочный, чтобы проехать сквозь него.
— Точно! — отозвался лорд со смешком. Но затем нахмурился, когда извозчик начал придерживать лошадей. Проклятье!
Оставив багаж в небольшом отеле, двое исследователей направились прямиком в Ватикан. Нанятая ими коляска резво катила по узким улочкам и переулкам Рима, довольно скоро приблизившись к конечной цели. Но когда Ватикан уже стал виден, сгущающиеся толпы народа замедлили их продвижение до черепашьего шага. Из-за этой задержки проф. Эйнштейн весь кипел и ругался вполголоса. Как всегда дипломатичный, лорд Карстерс наклонился вперед и заговорил с извозчиком, крепким круглолицым мужчиной в старой красной рубахе, к которому они сели, главным образом, потому, что он достаточно хорошо владел английским.
— Scusi, signore[13], — обратился к нему лорд Карстерс, легонько постучав по плечу. — Сегодня что, какой-то религиозный праздник, о котором я не знаю?
Сдвинув потрепанную кепку, извозчик наморщил лоб.
— Нет, signore. А почему вы спросить?
Лорд Карстерс показал на мельтешащую толпу.
— Просто я не помню, чтобы Святой город бывал настолько переполнен народом.
— А, вы иметь в виду паломники, — улыбнулся извозчик, демонстрируя до странного идеальные зубы. — Да. Это есть плохая погода, что они приехать. Моря бурные, рыба не ловить, а урожаи совсем плохо. Некоторые винить поворачивающаяся луна. Pazzesco[14]! Странный события пугать людей. И они приезжать молиться.
— Понятно, — отозвался Карстерс, снова откидываясь на спинку сиденья. — Grazie, спасибо.
Кучер на универсальном языке всех кэбменов красноречиво пожал плечами.
— Siete benevenuti[15], — спокойно сказал он.
Испытывая зуд нетерпения, исследователи все же заставили себя остаться в коляске, ибо идя пешком они добрались бы до Ватикана ничуть не быстрее. Здесь, уже совсем рядом со Святым городом, толпа представляла собой сплошную массу, движущуюся волнами и завихрениями, словно какое-то немыслимое Человеческое море. И буквально все молились. Скоро стало трудно что-либо расслышать на фоне непрерывного бормотания и сливающегося в один звук пощелкивания четок. Но извозчик мало-помалу, почти незаметно для глаз, направлял лошадей, прокладывая дорогу сквозь мельтешащую толпу, и, в конце концов, коляска замерла у тротуара, а по другую сторону улицы начинался знаменитый город в городе.
Засидевшийся на месте проф. Эйнштейн энергично выпрыгнул на мостовую еще до того, как коляска полностью остановилась. Размахивая руками, профессор нетерпеливо притопывал ногой, дожидаясь лорда Карстерса, который расплатился с извозчиком, пожелав на прощанье дружелюбному итальянцу хорошего дня. Довольно насвистывая, кэбмен отъехал вовсе уж медленно, и следующие его пассажиры шагнули в коляску, не трудясь дождаться ее остановки.
Поворачиваясь к Ватикану, Эйнштейн с Карстерсом лишь мельком взглянули на всемирно известную колоннаду, протянувшуюся на три четверти периметра площади Святого Петра — четыре ряда мраморных дорических колонн, поддерживающих вознесенную на примерно десятиярдовую высоту галерею, по обе стороны которой стояли статуи многочисленных знаменитостей и святых в натуральную величину. Они уже все это видели, да, к тому же, при лучших обстоятельствах.
Собравшись с духом, исследователи начали протискиваться сквозь толпу, заполонившую улицу. Добравшись до колоннады, они сделали привал возле одной из колонн, наслаждаясь замечательно прохладной тенью, предлагавшей миг передышки после все еще жаркого итальянского солнца. С этого расстояния Эйнштейн с Карстерсом хорошо видели выстроившиеся по периметру сотни швейцарских гвардейцев — в великолепии мундиров, надраенных стальных нагрудников, малиновых плюмажей и горящих на солнце стальных шлемов; полосатые панталоны были заправлены в подобранные в тон ботфорты. Острые как бритва алебарды рослые гвардейцы держали по стойке «смирно», и у каждого на бедре висела шпага с кистями на темляке. Но, несмотря на пестрый наряд, это был не какой-то там потешный караул: гвардейцы внимательно и пристально вглядывались в толпу жестким взглядом профессиональных солдат. Толпы народа не обращали на швейцарских гвардейцев никакого внимания, если только не требовалось спросить дорогу или уточнить что-либо из истории.
С ловкостью, присущей бывалым покорителям джунглей, проф. Эйнштейн и лорд Карстерс снова нырнули в бурлящую толпу и с помощью локтей и бедер продолжили продвижение вперед. Добравшись до середины площади, они оказались в окружении священников, братьев, монахов и монахинь всех, какие только ни есть, орденов. Все эти люди шли спокойно и неторопливо, да и вообще, казалось, в этом месте царила какая-то умиротворенность. Словно пребывая в неком собственном мире, клирики казались невосприимчивыми к настроениям суетной толпы, и мраморная площадь была спокойнее вымощенных булыжником улиц Рима; шум и гам, обычно ожидаемые от столь большого скопления людей, в основном отсутствовали. Снова стало слышно, как на деревьях поют случайно залетевшие сюда птицы, а воздух был наполнен запахом сладкого ладана и ключевой воды.
Не сговариваясь, двое исследователей на миг остановились. Открывавшееся их взорам зрелище пробуждало чувства удивления и благоговения. В самом центре площади эффектно возвышалась к небу игла египетского обелиска, ярдов двадцати пяти в высоту, а по обе стороны от нее били фонтаны. Центральное место в ансамбле площади занимал собор Святого Петра, величественный даже в своем нынешнем разрушенном состоянии. Паутина лесов опутывала спроектированные Микеланджело Буонаротти гигантские мраморные колонны, могучие каменные башни, поддерживающие знаменитый балкон, и купол. Везде можно было видеть десятки обливающихся потом рабочих и мастеров; они таскали бревна, клали кирпич, красили и выполняли тончайшую резьбу по камню.
Здесь почти физически осязаемо чувствовались минувшие века, твердо напоминая, что это — одна из важнейших и неизменных по значению точек мировой истории. Это место было святым для всех ныне живущих археологов и историков, хотя совсем по иным причинам, чем для католиков. Приложив изрядное волевое усилие, англичане, наконец, двинулись дальше.
— Итак, профессор, — сказал лорд Карстерс, шагая помедленней и стараясь приноровиться к не столь широкому шагу своего спутника, — где же находится та табличка?
Оглянувшись кругом, Эйнштейн указал на заполненную народом лестницу рядом с великолепной церковью, воспарившие шпили которой устремлялись к звездам.
— Справа, как раз за Папским почтамтом, — вход в Сикстинскую капеллу с первого этажа. Поднимитесь по винтовой лестнице и, следуя указателям, найдите библиотеку. Я буду ждать вас на улице, в кофейне, мимо которой мы проходили.
Глянув себе под ноги, Карстерс выгнул бровь.
— Разве вы не пойдете со мной, профессор?
— М-м, нет, — промямлил профессор, — думаю не пойду, юноша. Может быть, в следующий раз.
— Но почему? — озадаченно спросил лорд Карстерс. — Раз время крайне важно, то присутствие ученого с вашим именем наверняка бесконечно упростило бы дело.
