Эдвард Форстер - Гости страны Фантазии (Сборник НФ)
— Именно так, — радостно согласился бухгалтер. — В большого бурого медведя.
Преданным взглядом он посмотрел на человека за столом, который так легко его понял. Человек за столом слегка улыбнулся и стал рыться в ящике.
— Подождите, пожалуйста, в приемной, — процедил он сквозь зубы. — Только никуда не уходите, я вас позову.
Микулашек понял.
— Я не сумасшедший, — попытался он защитить себя. — Я в самом деле могу это сделать.
— Ну, разумеется, вы не сумасшедший, конечно, нет, но будьте так любезны подождать в приемной, у меня срочный телефонный разговор. Потом мы обо всем поговорим, вы мне все покажете, мы и других позовем, чтоб тоже посмотрели…
— Одну минуточку, — сказал бухгалтер, и необычайно серьезное выражение его лица заставило юриста выпустить из рук массивное пресс-папье. — Я вам сейчас все покажу, только не бойтесь.
Он повернул перстень и изобразил на морде добродушную улыбку, чтоб не напугать юриста. «Отдел кадров» юркнул под стол, как ласка.
Через мгновение Микулашек, скромно улыбаясь, снова мял поля своей шляпы. Кадровик вернулся в свое кресло, и ему удалось сделать вид, что он не знает, как выглядит стол снизу.
— Ну, хорошо, — сказал он, подумав. — С этим вопрос ясен. А что вы умеете?
— Но ведь…
— Знаю. Это мне понятно. Но что вы умеете как медведь?
Микулашек остолбенел.
— Поймите меня, пожалуйста, — постучал юрист карандашом по зубам. — Как человек вы умеете превращаться в медведя. Хорошо, допустим. Но, чтобы предложить публике высококачественное, действительно высококачественное развлечение — вы понимаете, а не какой-нибудь там невиданный, а на самом деле ничем не выдающийся трюк, вы должны также и будучи медведем показать что-нибудь исключительное, доступное не каждому животному. Ну, например, танцы на шаре, упражнения на турнике, что-нибудь в таком духе. Вы это умеете?
— Нет, не умею, — ответил Микулашек уныло. Он и на полу танцевать не умел, тем более на шаре.
— Чем вы занимаетесь в обычной жизни?
— Я бухгалтер.
— Ну, это вряд ли что-нибудь даст. Животные-математики уже приелись. Послушайте, а не сумели бы вы балансировать с бутылкой на носу?
— Извините, я никогда не пробовал.
— М-да, это вы вряд ли сумеете, это требует тренировки, мой друг, тренировки. Дело в том, что мы теперь хотим, мы должны показывать нашему новому, нашему требовательному зрителю настоящее искусство, а не какие-то ярмарочные трюки, как, например, ваш. Иначе мы убьем в нем вкус. Цирк, мой милый, — это вовсе не значит ахать, раскрыв от изумления рот. Это восхищение тяжелым и упорным трудом наших артистов, которые… которые…
Юрист подыскивал слова, с отчаянием вспоминая, как все это выглядело, когда он в восьмилетнем возрасте в последний раз посетил цирк. Потом он умолк. В комнате уже никого не было.
Перед домом бухгалтер поплевал на сине-белую доску объявлений, достал из кармана чернильный карандаш и написал наискось аккуратным почерком: «Цирк — это жульничество». Потом дописал: «Тьфу» — и два раза старательно подчеркнул. Он понял, что с этими шутами не сможет поймать свою синюю птицу.
В магазине «Родник» он купил банку меду, дома поставил ее на пол и заперся. Потом опустил штору, сел под стол и превратился в медведя. Зубами сорвал крышку с банки, погладил себя лапой по брюху (он видел, как это делают медведи) и поднес банку к пасти.
Густой мед вытекал из банки медленно. Микулашек похлопал лапой по дну, мед коварно выполз за край банки, тяжелой струей потек по лапам к локтям и в конце концов залил светлую шерсть на груди и брюхе. Бухгалтер вскрикнул в отчаянии. Минуту он безнадежно пытался облизать измазанный мех, но потом перевоплотился и побежал к умывальнику спасать костюм. Остатки меда он выскреб ложкой, собрал в тарелку и, снова превратившись в медведя, аккуратно вылизал. Потом повертел перстень, сел к столу и, держа в руке карандаш, долго-долго глядел на литографический портрет Алоиса Ирасека.
— Занятно, — сказал приветливый человек в редакции журнала «Наука и жизнь». — «Вкусовые восприятия медведя». Вы физиолог?
— Я медведь, — ответил бухгалтер рассеянно, потому что в этот момент, послюнив палец, устранял липкие пятна с лацкана пиджака.
— Гм, гм, — промычал вежливый человек, складывая рукопись аккуратной стопкой. — Это ничего, это роли не играет. А какой медведь? Для заголовка, знаете? Бурый?
— Да вроде бы, — скромно сказал бухгалтер. — На брюхе светлый, а вообще-то бурый.
Вежливый человек поднял брови и перелистал несколько страниц предложенной ему статьи. Микулашек смотрел на него, ощущая, что в эту самую минуту время окончательно остановилось.
— Бурый, — повторил он беспомощно, — совсем бурый.
— Мало ли что бывает бурым, — сказал вежливый человек и посмотрел поверх страниц рукописи на бухгалтера Микулашека. — Перестаньте лизать свой костюм. Где вы его видели? На воле? В клетке?
— Как бы вам это пояснить?..
— Говорите совершенно просто. Формулировки не так уж важны. Так где же вы его видели, а ну-ка? Не бойтесь!
На этот раз бухгалтер впервые не струсил и поэтому ответил полным предложением:
— Я видел его в зеркале.
— Если это так, — мило сказал вежливый человек, подавая ему рукопись, — если это действительно так, то это наверняка не был медведь. Это, извините, исключено. Медведи в зеркалах не живут. Им там, знаете ли, есть нечего. Почитайте Брэма.
— Мир плох и безотраден, — размышлял бухгалтер на обратном пути, — и, кроме того, совершенно абсурден. Я умею такое, чего никто другой не умеет, а люди либо не верят мне, либо отказываются удивляться. Наверное, все дело в том, что они не чувствуют себя равными мне и потому завидуют моей исключительности. Но я этого так не оставлю. Раньше меня не боялся никто, а теперь испугался даже Валента, значит, что-то несомненно изменилось. Раньше сильнее были они и мне приходилось их бояться. Теперь они боятся меня, значит, наверняка теперь я сильнее. Медведь — это вам не что-нибудь. Медведь-владыка края, и его боится вся округа. Он терзает скот и всякое такое.
Но тут он почувствовал, что в его мыслях есть противоречие. Возможности медведя и положение бухгалтера — не самая удачная комбинация, и Микулашек почему-то не мог избавиться от мысли, что если бы он в качестве медведя растерзал корову, то в качестве бухгалтера его упекли бы в сумасшедший дом. Кроме того, он никак не мог решить для себя вопроса, что бы он стал делать с растерзанным животным. О том, что его можно употребить в пищу, он как-то не подумал.
Микулашек шел по оживленным улицам, опустив голову, погруженный в глубокие думы. В результате непривычно интенсивной душевной деятельности на его лице застыла дурацкая улыбка.
— Терзать скот, — размышлял он, — это, с одной стороны, пустая демонстрация, а с другой — жестокость. Это ни к чему. Однако пора что-то предпринять. Я должен во что бы то ни стало использовать свои возможности. Это самый большой шанс в моей жизни. Если я так ничего и не предприму, меня снова все будут пинать ногами до самой смерти.
Вообще-то его никто никогда не пинал, но, чтобы решиться на столь важный шаг, он должен был подстегивать себя картинами своих прошлых страданий.
— До сих пор все со мной обращались, как с тряпкой, и я это терпел. Тогда я еще не мог осознать своей исключительности, но теперь осознал. Теперь я знаю, что во мне есть, и я должен решиться. Дальше так продолжаться не может. Что делает общество? Общество отвергает мой талант и мои услуги, общество ими пренебрегает, А что сделаю я? Я просто пойду своим путем.
Эта мысль так взволновала его, что он несколько раз подпрыгнул на ходу и налетел на мусорщика, находившегося при исполнении служебных обязанностей.
— Ты что, не видишь, болван, что я работаю? — деловито спросил мусорщик. Погруженному в видения бухгалтеру это вмешательство не понравилось.
— Я думаю о важных вещах, — сказал он грубо. — Плевать я хотел на ваш мусор.
Мусорщик не на шутку разозлился и перестал церемониться. В конце концов он заявил, что запихнет бухгалтера в мусорный бак, и добавил еще, каким образом это сделает. Бухгалтер испугался, но тут же вспомнил о своей силе и решил припугнуть мусорщика.
— А медведя вы смогли бы запихнуть в ваш бак?
— Что за глупости вы спрашиваете? — удивился мусорщик.
— Да так, — сказал бухгалтер, многозначительно улыбнувшись, и с триумфом продолжил свой путь, оставив противника в растерянности.
Мусорщик позвал другого мусорщика. Оба они очень удивлялись и вертели пальцами у лба. Им было ясно, что медведь в мусорном баке поместиться не может.
— Ага, — сказал бухгалтер про себя, — я показал свою силу, а людям как раз это и нужно. Сомнения в сторону! Ни с кем не миндальничать! Каждый сам должен знать, когда ему уйти с дороги. Это закон природы — выживает более сильный.
