Терри Пратчетт - Правда
— Когда вы будете готовы? — осведомилось одно из кресел. — Как себя чувствует сегодня ваш… протеже?
— Нам кажется, самым удачным моментом будет утро четверга, — сказал господин Кноп. — К тому времени он будет готов. Насколько это возможно.
— Только никаких смертей, — предупредило кресло. — Это очень важно.
— Господин Тюльпан будет кроток, как ягненок, — пообещал господин Кноп.
Невидимые глаза старались не смотреть на господина Тюльпана, который выбрал именно этот момент, чтобы отправить в ноздрю огромную порцию «грязи».
— Э… Разумеется, — кивнуло кресло. — Его сиятельство ни в коем случае не должен пострадать. Сверх необходимого, разумеется. Мертвый Витинари гораздо опаснее живого Витинари.
— И следует любой ценой избежать неприятностей со Стражей.
— Да, я наслышан о вашей Страже, — хмыкнул господин Кноп. — Господин Кривс меня просветил.
— Командор Ваймс руководит Стражей весьма… эффективно.
— Нет проблем, — сказал господин Кноп.
— У него на службе имеется вервольф.
Белый порошок фонтаном взлетел в воздух. Господину Кнопу даже пришлось похлопать своего партнера по спине.
— Вервольф, ять? Вы что, ять, рехнулись?
— Господин Кноп, почему твой напарник постоянно использует это слово? — спросило одно из кресел.
— Да вы, ять, просто, ять, спятили! — прорычал Тюльпан.
— Дефект речи, — пояснил господин Кноп. — Вервольф? Спасибо, что предупредили. Огромное спасибо. Они хуже вампиров, когда идут по следу! Вы в курсе?
— Вы были рекомендованы нам как весьма изобретательные люди.
— Изобретательные, но дорогостоящие, — добавил господин Кноп.
Кресло вздохнуло.
— Иначе редко бывает. Ну хорошо, хорошо. Данный вопрос вы обсудите с господином Кривсом.
— Но у них просто невероятное обоняние, — продолжал господин Тюльпан. — А на кой ять мертвецу деньги?
— Это все? Больше никаких сюрпризов? — уточнил господин Кноп. — У вас очень смышленые стражники, и один из них — вервольф. Это всё? Может, там и тролли имеются?
— О да. Несколько. А еще гномы и зомби.
— В Страже? Что за городом вы управляете?
— Мы не управляем городом, — парировало кресло.
— Но нам не безразлично, в каком направлении он движется, — добавило другое.
— А, — сказал господин Кноп. — Ну да. Помню, помню. Вы — сознательные граждане.
Он и раньше встречал данную категорию людей. Эти люди, где бы ни находились, говорили на одном и том же языке. Выражение «традиционные ценности», к примеру, означало, что «кого-то надо повесить». Подобное отношение к миру его нисколечко не смущало, но полное понимание работодателя никогда не бывает лишним.
— И вы могли нанять кого-нибудь еще, — сказал он. — У вас здесь есть Гильдия Наемных Убийц.
Кресло с шумом втянуло воздух сквозь зубы.
— Вся беда с этим городом заключается в том, что некие люди, в остальном весьма разумные, находят существующее положение вещей вполне… удобным. Даже несмотря на то, что оно наносит Анк-Морпорку непоправимый вред.
— А, — догадался господин Кноп. — Это так называемые несознательные граждане.
— Именно.
— И много тут таких?
На этот вопрос кресло решило не отвечать.
— Что ж, будем рады встретиться с вами еще раз, господа. Завтра вечером. Надеюсь, вы сообщите нам о своей готовности. Доброго вам вечера.
Новая Контора откланялась. Круг кресел некоторое время молчал. Затем, открыв огромные двери, появилась фигура в черном, вошла в освещенный круг, кивнула и удалилась.
— Они ушли, — констатировало кресло.
— Какие неприятные типы.
— Лучше бы мы обратились в Гильдию Убийц.
— Ха! Им и при Витинари очень даже неплохо живется. Кроме того, мы ведь не желаем ему смерти. А для Гильдии у нас и так найдется работа, правда несколько позже.
— Вот именно. Когда наши друзья целыми и невредимыми покинут город… дороги могут быть такими опасными в это время года.
— Нет, господа. Давайте придерживаться плана. Пока все не успокоится, на случай возникновения непредвиденных ситуаций тот, кого мы называем Чарли, будет находиться у нас под присмотром, а потом наши друзья увезут его далеко, очень далеко, чтобы, ха, воздать ему сполна. И только после этого мы, быть может, обратимся в Гильдию, которая гарантирует нам молчание господина Кнопа.
— Разумно. Хотя, с другой стороны, такое расточительство… Используя Чарли, можно столького добиться…
— Я уже сказал, из этого ничего не выйдет. Этот человек — клоун.
— Полагаю, ты прав. Ну, как говорится, лучше синица в руке.
— Уверен, мы отлично понимаем друг друга. А сейчас… заседание Комитета по разызбранию патриция объявляется закрытым. И никогда не имевшим места.
По привычке лорд Витинари встал так рано, что сон его можно было назвать лишь поводом переодеться.
Он любил время непосредственно перед зимним рассветом. Город, как правило, окутывал туман, сквозь который почти ничего не было видно, и в течение нескольких часов тишину нарушал лишь редкий крик.
Но на сей раз утренний покой разорвали жуткие вопли, доносившиеся от дворцовых ворот.
— Вздрызьзадрыгай!
Патриций подошел к окну.
— Кальмарнуй-взбрык!
Патриций вернулся к столу и вызвал колокольчиком своего секретаря Стукпостука, который немедленно был отправлен к дворцовым стенам с целью выяснения происходящего.
— Это нищий, более известный как Старикашка Рон, милорд, — доложил Стукпостук через пять минут. — Продает вот эти… листки со всякой всячиной.
Он держал бумажный лист двумя пальцами, словно опасался, что тот вот-вот взорвется.
Лорд Витинари взял у него листок и пробежал по строчкам взглядом. Потом проглядел еще раз, уже более внимательно.
— Ага, — сказал он, — «Анк-Морпоркская Правда», значит. И кто-нибудь покупает?
— Многие покупают, милорд. Люди, возвращающиеся домой с ночной смены, рыночные торговцы и так далее.
— Но тут ничего не говорится ни про Вздрызьзадрыгай, ни про Кальмарнуй-взбрык.
— Абсолютно ничего, милорд.
— Очень странно. — Лорд Витинари углубился в чтение. — Гм-гм. Отмени все встречи, назначенные на утро. В девять часов я приму Гильдию Глашатаев, а через десять минут — Гильдию Граверов.
— Я не знал, что им назначена встреча, милорд.
— Теперь назначена, — сказал лорд Витинари. — Они явятся, как только увидят вот это. Так-так… Здесь написано, что пятьдесят шесть человек пострадали в пьяной драке.
— Не слишком ли много, милорд?
— Вероятно, так оно все и было, Стукпостук. Ведь это отражено на бумаге, — пожал плечами патриций. — Кстати, пошли сообщение этому милому господину де Словву. Я приму его в девять тридцать.
Он снова пробежал взглядом по отпечатанным серой краской буквам.
— А еще сделай так, чтобы все узнали: я не хочу, чтобы господин де Словв вдруг случайно пострадал.
Стукпостук, обычно понимавший хозяина с полуслова, почему-то медлил.
— Милорд, вы не хотите, чтобы господин де Словв пострадал или чтобы господин де Словв вдруг да еще и случайно пострадал?
— Стукпостук, ты мне что, подмигиваешь?
— Никак нет, милорд!
— Стукпостук, я считаю, что каждый гражданин Анк-Морпорка имеет право ходить по городским улицам, не подвергаясь нападениям.
— О боги, милорд! Неужели?
— Именно так.
— Но я думал, вы выступаете против использования подвижных литер, милорд. Вы говорили, что отпечать станет слишком дешевой и люди…
— Шиирна-плп! — заорал у ворот продавец новостных листков.
— Стукпостук, ты готов к вступлению в новое, полное событий тысячелетие, которое лежит перед нами? Готов ли ты принять будущее в свои объятия?
— Не знаю точно, милорд. А какая форма одежды для этого требуется?
Когда Вильям торопливо спустился по лестнице, все остальные жильцы уже сидели за столом и завтракали. Он спешил потому, что у госпожи Эликсир было особое Мнение насчет опаздывающих к столу людей.
Госпожа Эвкразия Эликсир, хозяйка «Меблярованных Комнат для Приличных Работящих Людей», была тем самым будущим, к которому бессознательно стремилась Сахарисса. Сама госпожа Эликсир была не просто приличной, она была Приличной с большой буквы; Приличность заменяла ей стиль жизни, религию и хобби. Госпоже Эликсир нравились приличные люди, которые были Чистыми и Порядочными, и она произносила эту фразу так, словно одно качество непременно тянуло за собой другое. Она предоставляла приличные комнаты и готовила дешевую, но приличную еду. И все ее жильцы, разумеется, были приличными — неженатыми, весьма рассудительными мужчинами средних лет (за исключением Вильяма, который немного не дотягивал до возрастного порога). В основном это были мелкие лавочники и ремесленники; коренастые и чисто вымытые, они носили удобные крепкие башмаки, а за столом вели себя неуклюже вежливо.
