Татьяна Форш - Корона Всевластия. Трилогия.
— Я хотела спросить совета. Понимаешь? У учителя! Я — всего лишь практикантка!
— Сказал бы я тебе, кто ты «всего лишь»…
— Или нужно было сцепиться с Высшим архангелом? Вообще-то именно с его подачи твой сын угодил в Огненную Чашу!
— Помню. Интере-э-эсно… зачем ему это нужно?
— Я пыталась узнать. Даже скандал устроила!
— Высшему?
— Угу.
— Смелая девочка! И после этого он тебя не развоплотил?
— Как видишь! Более того, дал полную вседозволенность!
— С чего бы это?
Сначала голоса, раздававшиеся почти над ухом, раздражали тем, что смешивались в монотонное бормотание, затем резко вливались в уши, заставляя морщиться от особо громких звуков. Постепенно звуковая дорожка в моем мозгу немного настроилась, полутона сгладились, и дальше я уже понимал все, что было сказано, но если честно — не понимал ничего! Кто такой Высший? Что за чаша? И при чем тут Лайла и… Мой отец?! Он мне не приснился!
Я продрал глаза и сел.
Так и думал! Эти двое расположились неподалеку на каких-то каменных блоках в мрачном зале, выполненном в готическом стиле, и, не стесняясь меня, выясняли отношения. Точнее, выяснял отец, а вот Лайла только делала вид. На самом деле ее ответы я бы, скорее, принял за оправдания, только замаскированные жестким тоном. Правильно, лучшая защита — нападение, ну или хотя бы иллюзия этого самого нападения.
— Проснулся? — Отец как ни в чем не бывало плавно сменил тему, поднялся и, шагнув ближе, протянул руку. — Вставай. У нас слишком мало времени, а я тебе еще так много должен рассказать и объяснить.
Мне показалось или в его взгляде я прочитал неприкрытое любопытство?
Не торопясь принять руку, я помолчал, разглядывая его в ответ. Он ничуть не изменился. Только волосы стали длиннее и вместо привычной гривы были собраны в недлинный хвост. Надо же… Неплохо было бы продать идейку какой-нибудь киностудии на тему «Мой папа — демон». Да чего греха таить: как оказалось, и мама тоже.
Сердце противно бухнуло в груди.
Неужели я и ее увижу? Сразу вспомнились скрытые под толщей лет детские переживания. К матери я испытывал странные чувства. Да — любил, да — доверял, но где-то внутри была спрятана обида. Ничем не обоснованная и оттого вызывающая чувство вины у ребенка. Годы притупили боль утраты, сгладили любовь и почти на нет извели тоску, а вот обида — осталась.
— Так мы сейчас что, в аду?
Отец поморщился:
— Людское определение, — и опустился на корточки рядом. Вот только любопытство в его глазах никуда не делось. — Мне больше нравится истинное название — Красный мир. Кстати, теперь я уверен, что не ошибся в твоем имени. Недаром оно пришло мне в голову за час до твоего рождения.
— Да уж. — Лайла смерила меня убийственным взглядом. — Если честно, теперь и я уже ни в чем не сомневаюсь!
Я нахмурился:
— Да в чем дело-то? Что во мне такого странного? Почему вы смотрите на меня так, словно на мне цветочки крестиком вышиты? — Последний вопрос предназначался Лайле, но та только закатила глаза и так обреченно фыркнула, что мне стало не по себе.
— Ты даже не представляешь, насколько странно мне было видеть то, как сразу по прибытии в этот мир ты оброс броней! — Отец поднялся. — После небольшого допроса твой ангел признался, что мне вовсе не нужно давать тебе защиту этого мира — она у тебя уже есть!
— Это хорошо? Или плохо? — Я с подозрением оглядел себя. Обычный. Малиновая чешуя вырастать не спешила.
— Хорошо. Только получается, что я зря забрал тебя в Красный мир. Тебе моя помощь не требуется. — Отец кинул убийственный взгляд на Лайлу и, как мне показалось, сдержал вздох. — Жаль только, что твой ангел даже не попытался мне об этом намекнуть!
— А ты бы мне поверил?! — возмутилась девчонка.
— Честно? — Отец прищурился. — Нет. Поэтому я ничего не скажу Васиэлю о твоем разгильдяйстве!
— Нет, какая вопиющая наглость! — Ангелочек слетела с места и, фыркая, как разъяренная кошка, начала нарезать круги вокруг нас. Благо зал оказался большой. — Вместо того чтобы обвинять меня, признайся, что все это ты говоришь оттого, что не удалось первому показать все ваши демонические аттракционы Тару!
— Его зовут не Тар! — В голосе отца я впервые почувствовал угрозу. — Его имя — Шайтаар!
— Разницы никакой! Все тот же врун, болтун и…
Вопрос в другом: я-то почему должна рисковать своими крыльями из-за вашей психованной семейки?
— Стоп! — Я поднялся, с удивлением ощущая себя бодрым и всемогущим. Вот-вот взлечу! Как во сне! — Па, Лайла права. Мне кажется, я пока недостоин носить полное имя. Да и привык, если честно, когда меня называют — Тар.
— Тем более так удобно! — поддержала меня Лайла, наконец-то перестав мельтешить. — А то ваши демонические имена пока вышепчешь!
— Ладно. Пусть так. — Отец помолчал и поставил условие: — Но я буду звать тебя так только до твоего окончательного возвращения в Красный мир. А сейчас пойдем, я хочу познакомить тебя еще кое с кем.
Он решительно направился к арке двери. Я пошел следом.
— Тар, а ты хоть что-нибудь помнишь о жизни в этом мире? — Лайла догнала меня и, вцепившись в руку, торопливо засеменила рядом.
— Ты знаешь, основываясь на тех чувствах, что остались где-то здесь, — я выразительно коснулся груди, — у меня было мало воспоминаний.
— Самое главное, чтобы ты помнил, как и когда нужно активировать броню. — Отец остановился перед дверью и толкнул ее плечом, открывая. — Прошу под небо Красного мира.
Ослепляющий багровый свет и жар, ворвавшийся в арку, на мгновение ошеломил. Мало того, я с каким-то отстраненным удивлением смотрел, как рослую фигуру отца охватило пламя, и, когда через мгновение оно исчезло, на пороге появился уже привычный рогатый силуэт. Не дожидаясь нас, он тяжело шагнул через порог и исчез в слепящем жаре.
— Пойдем? — Лайла больно вцепилась мне в руку коготками и, не отводя глаз от проема двери, криво улыбнулась. — Пока у меня не закончилась смелость.
— Разве ангелы чего-то боятся? — Я осторожно высвободил руку и, обняв Лайлу за плечи, притянул к себе.
— Больше чем ты можешь себе представить. — Девчонка как-то смущенно взглянула мне в глаза и принялась перечислять: — Например, долгое ожидание подопечного, или потерять могущество, оставшись без крыльев, или попасть за проступки на Землю, но больше всего любой небожитель боится сгореть.
— Сгореть? — Глупость какая! — Как сгореть? На работе, что ли?
Она усмехнулась:
— Нет, просто в твоем мире не выжить ни одному небожителю, только, конечно, если он не архангел и у него нет защиты от этого иссушающего пекла.
— Значит, тебе опасно туда выходить? — Я взглянул на манящее красное марево, вливающееся сквозь распахнутую дверь. Как же я хотел окунуться в этот жар!
— Нет. Пока я твой хранитель. Но под этим небом, — она тоже покосилась на дверь, — я все же буду оставаться невидимой. Думаю, твой отец пока временно возьмет на себя мои обязанности?
— Не бойся! — Я перевел взгляд на Лайлу. Какими темно-синими стали ее глаза! Кажется, она действительно боится. Чтобы подбодрить, я прижал ее к себе. — Рядом со мной с тобой ничего не случится! И уж тем более я не дам тебе сгореть. Забыла? Я же пожарный!
— Не забыла. Но в первую очередь ты — демон. — Она встретилась со мной взглядом, неловко потупилась и вдруг отстранилась. — Иди! Твой отец ждет тебя!
Я покорно опустил руки, давая ей свободу, и мгновение спустя уже любовался на пустынный зал. Исчезла… Ну как всегда, в своем репертуаре! Едва сдержав вздох, я поплелся к двери. Восторженно-воздушное настроение испарилось вместе с уходом Лайлы. Ну и ладно!
Не дойдя до арки, я в нерешительности замер. Жар на улице стоял такой, что легкие обжигало с каждым вздохом, а лицо горело так, словно ко мне поднесли факел. И что мне делать с местной экологией? Право слово, не отказывать же отцу в прогулке из-за таких мелочей! Интересно, куда он ушел? Хоть бы объяснил, как мне примерить, а главное, где взять тот чешуйчатый костюмчик цвета взбесившейся малины.
— Лайла? — тихонько позвал я и огляделся. Может, девчонка что-нибудь подскажет? — Я знаю, что ты здесь!
Тишина!
Ну и фиг с вами! Сам разберусь! Только сначала закрою дверь. Мозги перестанут плавиться, и что-нибудь придет на ум.
Я стиснул зубы и шагнул из спасительной тени в ярко-красный столб света, падающий на пол с багряных небес. До двери шага три, но, сделав лишь первый, я понял, что не дойду! Ощущение, будто по венам течет не кровь, а жидкий огонь, усилилось во сто крат, в глазах плавала багровая муть. Но хуже этого стало на миг пронзившее сердце ощущение брошенного всеми законченного неудачника.
