Рон Гуларт - Планета косматых
– В строй, дерьмо, – приказал худой смуглый юноша. Он замыкал группу, и его винтовка все еще была нацелена на Торреса.
Прямо перед Питером в строю шла хрупкая девушка лет семнадцати. Из-под красной вязаной шапки выбивались тусклые белокурые волосы. Единственной одеждой девушки было огромное пальто цвета хаки, плотно запахнутое и подвязанное куском веревки. В обветренных руках она держала верхнюю часть электрического шейкера.
– Я люблю тебя. Ты мне очень нравишься. Я думаю, что ты просто класс, – бормотала она аппарату. Едва поворачивая голову, она спросила Торреса: – Из каких краев?
– А?
Тихим голосом, который почти не долетал до Торреса из-за сильного ветра, хрупкая девушка спросила:
– Из какой части внешнего мира?
– Я с другой планеты, – ответил Торрес.
– А, – сказала девушка. – С какой?
– С Барнума.
– Как дела на Барнуме?
– Вероятно, там уютнее, чем здесь, – сказал Торрес. – И понятнее.
Порыв ветра швырнул им в лицо колючий снег и унес ответ девушки.
– Что тебе непонятно? – спросила она.
– Кто вы, ребятки?
– Мы устали.
– Устали от чего?
– От ряда вещей во внешнем мире, – ответила девушка. – Разве ты никогда не чувствовал такого – усталость от одного, усталость от другого, усталость от всего?
Торрес покачал головой.
– В последнее время нет. Куда вы меня ведете?
– На следующее плато. К гробнице.
– Там наверху у вас есть гробница?
– Это не совсем гробница по сравнению с большими гробницами внешнего мира, но это – источник утешения и понимания. Она поможет тебе относиться к…
– Ох, – вскрикнул коротышка позади Торреса. Он споткнулся о выступ черной скалы и упал лицом в снег.
Торрес обернулся и протянул ему руку.
– Назад, дерьмо, – сказал худой смуглый юноша с бластерной винтовкой. Он подошел, взбежав вверх по узкому проходу. – Вставай, Каз, – приказал он толстяку. Добравшись до упавшего, он подтолкнул его в спину дулом винтовки.
– Хрен тебе, ни фига, – сказал, лежа в снегу, Каз. – Я нес эту дурацкую печь, с которой, как предполагается, мне и предстоит возиться, и, кроме того, тащил снаряжение этого придурка и еще кучу всего.
– Не нуди, засранец. – Смуглый юноша отвязал рюкзак Торреса и стащил его со спины Каза. Он отошел на несколько шагов, взвалил его на спину. – Вообще-то он вряд ли тяжел даже для того, кто вполовину меньше тебя. А теперь вставай, Каз.
Коротышка стоял на коленях, сплевывая снег. Замычав, он поднялся пошатываясь.
Когда процессия возобновила подъем, Торрес спросил у хрупкой девушки в чересчур большом пальто:
– Почему вы взяли меня с собой?
Она произнесла тихим голосом:
– Тебя надо доставить в гробницу. Это незыблемое правило.
– А что потом?
У худого лица девушки кружились снежинки.
– Твоя судьба будет решена, – объяснила она. – Вероятно тебя или принесут в жертву, или съедят.
– О, – сказал Торрес.
Глава четырнадцатая
Так называемая гробница находилась на верхнем плато, в большом накренившимся влево сарае. После того как парень с винтовкой несколько раз ударил Торреса прикладом по голове, молодежь оставила его там на полу.
Внутрь постройки падал снег. Торрес, скривившись от боли, сел и посмотрел на потолок. Там зияло несколько заметных отверстий. Снег опускался, мерцая, устилая пол, заваливая жалкие приборы, которые наполняли большое помещение.
Вдали, на другой стороне помещения, Торрес заметил маленького мужчину средних лет, опирающегося на высокую помятую стиральную сервомашину.
Мужчина с глубоко запавшими бледно-голубыми глазами улыбнулся.
– Ты несомненно узнал меня. Большинство узнает.
Торрес втянул снежный воздух, пытаясь распрямиться.
– Ты, должно быть, главный простофиля.
Маленький человек наблюдал за попытками Торреса удержаться на ногах.
– Нет, нет, я намекаю на мою репутацию во внешнем мире.
Торрес, шатаясь, пошел мимо поврежденных механизмов, подбираясь поближе к мужчине. Он покачал головой, потом перестал, так как это причиняло боль.
– Нет.
– Это очень странно. Я – Эли Госс. – Человечек подождал, наблюдая за лицом Торреса. – Эли Госс?
– Приятно познакомиться, мистер Госс.
– Не так давно я был на всех первых страницах, – сказал Госс, – и в передачах новостей обо мне сообщали в первую очередь. Мой сенсационный побег был у всех на устах.
– Не могу вспомнить.
– Эли Госс, Академик-Удушитель, – сказал Госс.
– Ах, да, – вспомнил Торрес. – Я слышал об этом на Барнуме. Несколько лет назад вы убили сколько-то женщин и сбежали.
– Сколько-то? Двадцать семь! Я знаю, что пресса подвергает сомнению пару случаев, но истинный итог – двадцать семь. Как несомненно свидетельствует мой дневник. Ты читал его?
– Я читаю главным образом развлекательную литературу.
– Очень странно. Мой дневник был опубликован в «Галактической жизни» и в обоих изданиях «Дайджеста читателя», и на Мардстоуне и на Венере. Он назывался «Исповедь Удушителя». Неплохое название. Мы его использовали для альбома.
– Альбом?
– Альбом записей, – объяснил бывший удушитель. – Не собираешься ли ты сказать, что не слышал его? Надо дать тебе послушать, прежде чем мы избавимся от тебя. Подзаголовок был «Песни и раздумья Эли Госса». Только на Таррагоне распродали два миллиона. Большое истинное преступление…
– Ты рассчитываешь избавиться от меня? – Торрес шагнул поближе к маленькому Госсу.
– Да, но по ходу ритуала, – сказал Госс и достал из просторной туники бластерный пистолет. – Не подкатывай ближе. – Он кашлянул. – Видишь ли, здесь, в стране снегов, не всегда легко достать пищу.
– Вы людоеды?
– По обстоятельствам.
Обозревая нагромождение приборов, Торрес спросил:
– А все эти металлические штуки?
– Так ты не знаешь даже о моей новой роли в жизни? Ах, это, образно выражаясь, мешает моим связям с общественностью. – Он подошел к холодильнику с потрескавшимися дверцами, открыл его и взял с верхней полки книгу. На желтой бумажной обложке был заголовок – «Наедине с машинами». – Вот книга, способная помочь миллионам. Пока, к сожалению, она не может сравниться в этом с пластинками Удушителя. Понимаешь, скрываясь – что поделаешь! – я не могу слишком часто показываться публике. А что в наши дни нужно для того, чтобы продать книгу? Превратить ее в популярную вещь, в бестселлер. Продвигать ее. Естественно, я хотел бы устраивать лекции, бывать в книжных магазинах для раздачи автографов. Что, вероятно, очень сложно для разыскиваемого удушителя.
– Где ты набрал ребят?
– Раньше я был доктором Политики Насилия и до сих пор руковожу множеством последователей в кампусах, – объяснил Госс, протягивая книгу Торресу. – Юнцы, уставшие от притворства и суматохи университетской жизни, оставляют ее и приходят ко мне. Я учу их любить наши сервомеханизмы и пробуждаю любовь к вселенной. Так как наша вселенная, видишь ли, работает очень похоже на электрические часы – только большие.
– Впервые слышу, – сказал Торрес. – По-моему, вам следовало бы окопаться где-нибудь вроде Теха, а не в сарае. Этот старый заброшенный автоматизированный университет здесь где-то поблизости, не так ли?
– А, да, – сказал Госс. – Да, мне бы очень хотелось работать в Техе. Он всего в пятнадцати милях от нас, за хребтом и Великим Плато. Первоначально Тех построили для того, чтобы расширить этот район и привлечь торговлю и промышленность. По той или иной причине, главным образом из-за террористических актов и переворотов, территориальное правительство потеряло к нему интерес и допустило, чтобы этот замечательный комплекс закрыли. Ах, механизмы, которые там есть… так легко любить. Большие, красивые, тихо мурлычущие черти. Если… если бы я только мог собрать там мою молодежь, у нас бы не было ни сомневающихся, ни отступников.
– А ты не можешь?
– Знаешь почему? – Госс легонько шлепнул по боку открытую стиральную машину, стряхивая снег. – Из-за одной надоедливой девчонки. Она – что-то вроде заблудшей овцы-одиночки. Пришла в черные горы незадолго до нас и самовольно поселилась в Техе.
– Тебя не впускает одна эта девушка?
– Нас не впускают полицейские кампуса, – уныло ответил Госс. – Она умудрилась заставить работать на нее весь восхитительный, до сих пор прекрасно функционирующий университет. То есть заполучила армию в сотню с лишним по-настоящему злобных дисциплинарных андроидов, мерзких вооруженных дисциплинарных андроидов, которые охраняют это место. Я предпринял несколько попыток. Она обозвала меня шарлатаном и еще хуже, а потом ее полицейские открыли огонь. – Он с сожалением фыркнул. – Если бы я не поклялся никогда больше не возвращаться к удушениям, я бы внес эту гадкую девчонку в список.
Торрес спросил:
– Как вы достали эти приборы?
– Различными способами: набеги, грабежи. И нам очень везло с авариями. Очень везло. Как раз в эту минуту мои люди разбирают внизу твой авиакрейсер.
