Валентин Леженда - Античные хроники
— Главная наша цель — уговорить Зевса написать положительный отчет об экспедиции, — продолжил Гефест. — Во-вторых, Геракл займется проделыванием пробоины в борту корабля. Это обоснует нашу вынужденную остановку, так как следственной комиссии мы скажем, что налетели на комету.
— А почему заниматься этим должен непременно я? — тут же недовольно возмутился Геракл, никогда не приветствовавший чрезмерный физический труд (вопреки бытующим предрассудкам. — Леди.).
— Потому что ты, братец, — ядовито ответил Гефест, — пока что даже в ус не дунул, лишь языком треплешь да железо в спортивном зале тягаешь…
Великий герой пристыженно умолк.
— Ну а я, — божественный кузнец довольно погладил бороду, — сфальсифицирую записи в памяти бортового компьютера, чтобы не к чему было придраться. Внесу сноску о столкновении с кометой и прочее…
— А он тебе это позволит? — удивились Аполлон с Гераклом.
— Кто позволит? — не понял Гефест.
— Ну, бортовой компьютер. Гениальный изобретатель рассмеялся:
— А у меня есть один очень веский аргумент.
— И можно поинтересоваться — какой? Вместо ответа Гефест достал из кармана плазменный паяльник.
Когда грохот и сумасшедшая тряска прекратились, Алкидий с Фемистоклюсом поняли, что если какая-то опасность и угрожала Олимпу, то теперь все в порядке.,
Взмыленные греки огляделись.
По всему выходило, что они окончательно заблудились в лабиринтах Летающего острова. Приятели осторожно осматривали складчатую, пульсирующую желтым светом кишку, в которую они сдуру забежали. Длинная кишка заканчивалась круглой железной дверью без единого шва. Ручки на круглой двери не имелось, так же как и петель.
— Идем. — Фемистоклюс махнул рукой в сторону странной двери.
— А может быть, все-таки вернемся назад? — неуверенно предложил Алкидий.
— Не-а. — Рыжебородый грек упрямо покачал головой. — Теперь внезапность не на нашей стороне, а на стороне Зевса. Он-то, в отличие от нас, знает Олимп как свои пять пальцев.
— Но ведь у нас есть оружие!
— А толку-то, у него оно тоже есть. Подстережет где-нибудь за углом и как шарахнет молнией, костей не соберешь. Мы теперь… как же это называется… э… э… ненужные свидетели.
— Свидетели чего? — Алкидий испуганно моргнул.
— Свидетели много чего. — Фемистоклюс издал тяжелый вздох. — Свидетели его позорного страха, слышавшие эти танатовы голоса из черной коробки. Ведь ясно — Зевс говорил что-то такое, о чем он не хочет, чтобы знали остальные, потому как если узнают, ему несдобровать, и молниеметатель не поможет. Так что давай, друг Алкидий, топай следом за мной…
— А что там за этой круглой дверью?
— Да сатир его знает, но возвращаться назад чистое самоубийство.
Без проблем дойдя до круглой двери в конце светящейся кишки невиданного коридора, греки в замешательстве уставились на красный рычаг слева от странного люка, который вел в очередную олимпийскую неизвестность. Виновато посмотрев на Алкидия, мол, извини, брат, что втянул тебя во всю эту историю, Фемистоклюс с видом обреченного дернул рычаг вниз.
Круглая дверь зашипела, мягко уйдя в сторону. За ней оказалось маленькое абсолютно пустое квадратное помещение, заканчивающееся новой, на этот раз овальной дверью.
— Войдите в шлюзовую камеру, — произнес кто-то над самыми головами приятелей, и греки непроизвольно подпрыгнули на месте.
— Это вы нам говорите? — неуверенно пролепетал Фемистоклюс.
Невидимый обладатель зычного голоса молчал.
— Давай. — Фемистоклюс грубо втащил пораженного столбняком Алкидия в тесное пустое помещение совершенно непонятного назначения.
Рыжебородый прекрасно знал, что на Олимпе возможны и не такие чудеса, как говорящие стены. Опасаться божественных механизмов было глупо. Намного опасней живые боги, а не их волшебные изделия.
Как только приятели оказались в квадратной комнатушке, круглая дверь за их спинами быстро встала на место. Оставалось надеяться, что они не угодили в очередную ловушку.
— Фемистоклюс, я забыл тебя предупредить, — Дрожащим голосом прошептал Алкидий, — у меня с Детства боязнь замкнутого пространства…
— Это нервное, — довольно безразлично отозвался рыжебородый, — Зажмурься. и попробуй посчитать баранов.
— Каких баранов?!!
— Ну, не знаю… да баранов того же циклопа Полифема. Короче, хватит ныть…
— Внимание, — произнес в маленькой комнате все тот же безликий голос. — Воздушная среда за пределами космического корабля определена как пригодная для дыхания, вредных примесей и неизвестных элементов в атмосфере планеты не обнаружено. Пользоваться скафандрами необязательно. Приятной прогулки.
— О чем это он? — продолжая трястись, заскулил Алкидий.
Фемистоклюс только пожал плечами, так как большую часть этой словесной ерунды попросту не понял.
Очередная дверь зашипела, уползая куда-то вверх.
— Вот это да!!! — не сдержали восторженный возглас греки, увидев за открывшейся дверью потрясающей красоты ландшафт.
Фемистоклюс как завороженный ступил:, а порог тетей комнатушки и оказался под бирюзовым небом удивительной страны.
Летающий остров лежал на гигантской, состоявшей из ровных белых квадратов площадке. За пределами этой казавшейся необозримой череды выбеленных плит начиналась красная пустыня. — Волнистые барханы напоминали застывшее море. А чуть вдали высились гигантские синие скалы, по сравнению с которыми Олимп казался фибулой на плече чудовищного великана.
У подножия скал виднелись какие-то волшебные дворцы из прозрачного камня, но рассмотреть их подробней из-за дальности расстояния не представлялось возможным.
— Где это мы? — выдавил из себя Алкидий, обратив внимание на то, что дверь, выпустившая их в удивительный мир необычной раскраски, встала на место, при этом покрывшись инеем.
То есть грек, конечно, не знал, что это иней, и потому испуганно таращился на сизую поверхность.
— Возможно, это Эфиопия, — стал вслух строить предположения Фемистоклюс. — Гляди, какие дворцы. Наверняка там живет знаменитый эфиопский царь Мавр. Или, возможно, мы оказались за краем земли и попали в земли псинофагов. Это, конечно, самый худший вариант, так как в этом случае нас ждет неминуемая смерть.
— Как?!! — Алкидий сделал пару неуверенных шагов обратно к сизой двери Олимпа.
— А вот так, — со знающей миной подтвердил рыжебородый. — Все знают, что псинофаги отличаются крайней свирепостью, ко всему еще они каннибалы…
— Люди с песьими головами?
— Они самые. Сожрут нас за милую душу, а из наших черепов сделают ночные горшки.
— Что-о-о-о?!!
— За что покупал, за то и продаю, — огрызнулся Фемистоклюс, — и не делай такие большие глаза. В пивных заведениях Аттики и не такое рассказывают.
— Ладно, пошли.
— К-к-куда п-п-пошли? — Алкидий снова стал небезосновательно подозревать своего друга в полной невменяемости.
— Навестим псинофагов, — спокойно пояснил рыжебородый, — или эфиопов. Да какая разница? Смотри, вот это красотища! Изучим прозрачные дворцы и назад вернемся, а там, глядишь, Зевс перебесится… тогда мы с ним снова и побеседуем.
План сумасшедший, но альтернативы у Алкидия, как всегда, не было.
— Ты уверен, что он сидит именно здесь? — с сомнением поинтересовался Аполлон, скептически изучая обшарпанную дверь ничем не примечательной пассажирской каюты.
— Ну конечно же, — подтвердил Гефест, раздавая заговорщикам кое-какое найденное в кузнице оружие. — В последнее время он только здесь и жил. Дело в том, что в этой каюте есть выделенка под Интернет.
— А… ну тогда понятно, — кивнул Геракл, принимая у Гефеста огромную деревянную дубину, — а чего-нибудь поэффективнее нету?
— Есть клюшка для гольфа, — с готовностью предложил божественный изобретатель.
Геракл хмыкнул, взмахивая полученным оружием:
— Пожалуй, сойдет и это.
Аполлону Гефест выдал какую-то ржавую трубу. Сам же кузнец вооружился сварочным аппаратом.
— Конечно, не огнемет, — смущенно пояснил он обалдевшим сообщникам, — но как орудие пытки незаменим…
— Интересно, а что сейчас Зевсушка поделывает? — перебил изобретателя Геракл, которого все время терзали всяческие сомнения в правильности их поступков.
— Бортовой компьютер, голограмму помещения триста сорок восьмой каюты, — громко приказал Гефест.
В воздухе рядом с заговорщиками тут же развернулась четкая картинка того, что происходило за обшарпанной дверью.
Первое, что бросалось в глаза, это кошмарный бардак, второе — мирно спящий в гравитационном кресле Зевс, у которого на коленях лежал его верный молниеметатель.
— Ты не говорил, что он будет вооружен, — тут же возмутился Аполлон, который терпеть не мог всякие перестрелки, войны и мордобитие.
