Евгений Лукин - Чушь собачья
Лишь возвращение директора с вызволенным у «гицелей» Ратмиром вернуло всем голоса, причем с избытком.
– Ну и на кой пес нам такая собака! – бушевала мордастая сука бухгалтерша. И всё-то у нее было выпучено: глаза, щеки, бюст. – Только на своих рычать может! А на чужих нарвался – и хвост поджал!
– Ну неправда ваша! – обиделся охранник (дело происходило в холле). – Если бы не Ратмир Петрович, Льва Львовича еще бы вчера увезли!
– Вчера! Мало ли что вчера! А сегодня?
– А сегодня Лев Львович Ратмира Петровича к скамейке привязал! Сам слышал! При мне Рогдай Сергеевич Гарри Федоровичу говорил…
– Да сам он себя привязал! Чтоб отмазаться потом! Привлеченный шумом, в холл заглянул только что помянутый Гарри Федорович. Проще говоря, Гарик. Ухмыльнулся глумливо.
– Зря вы, Пальма Героевна, – заметил он с ласковой кроткой язвительностью. – Не дай бог дойдет до Общества охраны домашних животных… Не расплатитесь. Обвинение-то – серьезное.
Мордастая подавилась и, приняв пунцовый окрас, ушла к себе на второй этаж. Ободренный поддержкой начальства охранник распрямил грудь, победно оглядел опустевший холл, затем вновь раскрыл тоненький «Проект Устава Вооруженных Сил Суслова» и, гордый собою, углубился в чтение. Странный он был мужичок, с химерами. То псом возмечтает служить, то в армию его потянет. Ну, псом еще ладно, но вот армии в Суслове, что бы там ни придумывала оппозиция, не было, нет и не будет. Какой смысл? Если уж татары стороной обошли…
Тем не менее романтически настроенный охранник, склонясь над «Проектом», морщил лоб, вникал, бормоча:
– Предпосылкой недоверия часового к посторонним людям… служит безразличное отношение людей к нему… запрещение подкормки и ласки часового посторонними… кормление часового только начальником караула… и заменяющим его лицом…
Тем временем за плотно закрытыми дверями директорского кабинета шел серьезный разговор с глазу на глаз. Каноническая пара хрустальных наперсточков вкупе с бутылкой чумахлинского коньяка заступила на боевое дежурство с самого начала беседы.
– Получается, он еще вчера с ними снюхался… – с недоброй задумчивостью проговорил директор.
– Получается, так… Привел, привязал, а потом и они подъехали… На что ж он рассчитывал? – Ратмир озадаченно надул щеки, и Рогдай Сергеевич, глядя на него, не выдержал – усмехнулся. Порода сказывалась во всем. Видимо, не зря отдельные источники утверждают, будто наименование ее возникло благодаря сходству собачьей головы с боксерской перчаткой.
– Ну, допустим, украли меня, – звучно разомкнув губы и перестав походить на упомянутый спортивный инвентарь, с недоумением продолжал Ратмир. – Допустим, наплел он вам, что сорвался я, убежал… А дальше? Рано или поздно меня бы вернули. Официально я свидетелем не считаюсь, поскольку был на четырех. Но вам-то я бы так и так обо всем рассказал… приватно…
– А пес его знает, на что он там рассчитывал, – ворчливо отозвался Рогдай Сергеевич. – Может, вообще ни на что… С перепугу чего не сделаешь!
– Хорошо хоть веревку не догадался на шею накинуть, – угрюмо присовокупил Ратмир. – Вот тогда бы они меня точно увезли. Рычи, не рычи! Взяли бы за два конца…
– Сука… – равнодушно изронил Рогдай Сергеевич. – Что тут еще сказать! Но вот от «Каниса» я такой подляни не ожидал…
– От «Каниса»?
Вместо ответа директор оделил Ратмира долгим загадочным взглядом.
– А-а… – наконец сообразил тот. – А я, главное, никак не въеду: какой же, думаю, дурак собаку после «Кинокефала» крадет?..
Вот теперь картина прояснилась окончательно. Давние соперники опять собирались забить стрелку из-за очередного госзаказа – иными словами, стравить Ратмира с Джерри. Кстати сказать, далеко не всякая фирма соглашалась рисковать здоровьем своего четвероногого любимца – большинство предпочитало традиционные, проверенные временем способы разборки. Однако в данном случае уклониться от поединка «Канису» было весьма затруднительно, поскольку прецедент уже имелся, а после той трепки, что Ратмир задал в прошлый раз их рыжему ублюдку, на реванш рассчитывать не приходилось.
Да, при таком раскладе кража пса имела прямой смысл. Стало быть, «Канис» заказал Ратмира шариковской группировке, а та как раз выбивала долги из Льва Львовича… Удачное совпадение!
– Ты выпей, – посоветовал директор. – Напряжение сними…
Ратмир очнулся.
– Мне еще работать сегодня…
– Не бери в голову. Оформим тебе с обеда отгул… Завтра, между прочим, тоже можешь отдыхать. Успокойся, приди в себя…
– Спасибо, я в себе.
– Ты-то в себе… А вот «охранка» в последнее время наезжает почем зря… Попытка кражи была? Была. Перенервничал пес? Перенервничал. Значит, два отгула на реабилитацию – вынь да положь… Кстати! – Что-то, видать, припомнив, директор с подозрением уставился на Ратмира. – А чего это ты тогда в кусты рвался? Я уж при ищейках туда не полез… Что там? Не труп, надеюсь?
Ратмир замялся.
– Не знаю, – сказал он. – Ничего, наверное… Может, обратный путь хотел показать… до площадки…
– Ой, темнишь…
Ратмир с достоинством выпрямился.
– Рогдай Сергеевич! – укоризненно одернул он. – Ну я же не прикидываюсь… Поймите: когда я на службе, я действительно пес. Вы что же, думаете, все так просто? Встал с четверенек – и пошел? Это как пробуждение. Я вам сейчас вроде бы сон свой рассказываю. Кое-чего словами даже и не передашь…
Деликатно приоткрылась дверь, в образовавшейся щели возникло приведенное в порядок личико рыженькой секретарши Ляли.
– Рогдай Сергеевич, там Ратмира Петровича к телефону. Переключить… или?..
– Ну, иди поговори… – сказал директор Ратмиру. – А я тут пока тоже кой-кому звякну…
Никого из сотрудников в приемной не было, поэтому, стоило Ратмиру прикрыть за собой тяжелую дверь, как Ляля повисла на нем со стоном и ожгла долгим влажным поцелуем.
– Я так за тебя боялась… – жалобно шепнула она.
У Ратмира даже вылетело из головы, зачем он оказался в приемной. Наконец секретарша, сделав над сабой усилие, отстранилась и указала глазами на телефонный аппарат.
– Да… – сказал Ратмир в трубку. – Да, я… Кто говорит? Бонна? А это кличка или фамилия?.. Ах, классный руководитель… Простите, не узнал… Да, слушаю вас, Дина Григорьевна…
Слушал он долго. По мере слушания лицо его тяжелело, собиралось суровыми складками. Лиля смотрела на Ратмира и не могла насмотреться. Говорят, что боксер обладает «самым очаровательным уродством». Истинно так! Мужчине это даже более пристало, чем красота.
– Вы можете мне прямо сказать, что она там натворила? – прервал он довольно резко незримую собеседницу. – Опять огрызается?.. Ах, уже не огрызается… – Ратмир зажал микрофон ладонью и повернулся к Ляле. – Знаешь, – обессиленно попросил он. – Ты меня в следующий раз к телефону только в рабочее время зови. Словами тут бесполезно… – Снова приклонил ухо к трубке. Вскоре выражение лица его стало несколько оторопелым. – Как это «речь не о ней»? А о ком?.. Обо мне?! – В наступившей тишине стало слышно, как дребезжит в наушнике настойчивый женский голос. Пес ее знает, о чем она говорила, но интонации убеждали. – Нет, труда не составит… Да хоть сегодня… Ну, раз говорю, значит, есть возможность… Пока не за что…
Положив трубку, с комичной свирепостью выпучил глаза, раздул ноздри.
– Дочка? – понимающе спросила Ляля.
Ратмир вздохнул. Гримаса разгладилась, разбежалась, и лицо его стало просто усталым.
– Нет, – сказал он. – Выступить просят… Поведать юному выводку, как я дошел до жизни такой… Слушай, Ляль! Может, отпросишься пораньше?
– Попробую… – без особой надежды сказала она.
– Попробуй! – ободрил он и вернулся в кабинет. Рогдай Сергеевич, очевидно, переговорив уже с кем
надо, заносил что-то в память компьютера. Взглянул на Ратмира поверх очков, поджал губы.
– Помаду сотри, – брюзгливо заметил он. Ратмир смутился. Неслышно чертыхнувшись, стер следы Лялиного лобзания, сел. Директор захлопнул крышку ноутбука.
– Значит, так, – сказал он. – В «охранку» я сообщил. А к тебе вот какая просьба: сейчас корреспондент придет… Надо, надо это дело раздуть! Пусть неудачное, но все-таки похищение. Какая-никакая реклама…
– Из «суслика» корреспондент?
– Нет, из «Парфорса». Гони все как есть, имен только не называй. Некий сотрудник, некая фирма…
– Понял, Рогдай Сергеевич. Я могу идти?
– Нет, – бросил директор. – Не можешь… – Снял очки, насупился, покряхтел. – Ты мне вот что скажи… Как ты теперь относишься ко Льву Львовичу? По-человечески.
– А как я могу к нему относиться? Полностью согласен с вашим мнением. Сука.
– А по-собачьи? Ты куда бежал, когда поводок перегрыз? Тебя ж чуть ли не у памятника Бианки перехватили! Фирма-то совсем в другой стороне… Это что же выходит? Он тебя сдать хотел, а ты его – выручать?
