Андрей Белянин - Дело трезвых скоморохов
Вечерело… Стрельцы, провожавшие меня до отделения, всю дорогу шли молча. Наверняка парням тоже очень хотелось хоть кого-нибудь «заарестовать», но однообразной рутины в нашей службе куда больше, чем благородных подвигов во имя спасения человечества. Даже этого хамоватого бугая, что прикрывал мне вход в шатёр, задерживать не позволяла совесть – мужик же извинился…
Уже у самых ворот отделения я приказал парням возвращаться и продолжать наблюдение, а сам почему-то задержался у забора. То ли тень там была какая-то подозрительная, то ли силуэт девичий знакомый, то ли ещё что, не помню… Последнее, что услышал, был глухой свист летящего предмета, а потом холодная верёвка намертво захлестнула мне горло, и две чёрные фигуры возникли словно из-под земли. Матово блеснули ножи… В тот момент, когда злодеев накрыла огромная тень, я потерял сознание. Всё, абзац, приехали…
– Никитушка, сокол ясный, ну будет тебе пугать меня, старую, – откуда-то издалека донёсся встревоженный голос Бабы Яги. Один глаз я с трудом разлепил сам, с другим мне помогли заботливые бабкины пальцы.
Судя по всему, лежу в своей комнатке, на кровати под одеялом, а чёрный кот Василий меняет у меня на лбу холодный компресс. Причём делает это крайне беспардонно, сдёрнув одно мокрое полотенце и пришлёпнув лапой другое.
– На меня… напали… да?
– А уж это тебе видней, Аника-воин, – с лёгким укором ответствовала бабка. – Стрельцы на воротах обернулися – тебя нет! Туда-сюда глядь, а вдоль забору нашего драка идёт! Вроде в сумерках уж и не видно, кто кого, а тока трое их было. Один синий, аки море, велик объёмами, поверх штанишки малые, заграничные, а плащ на нём красный, с сапогами такими же. Двое других помельче и одеты в чёрное, их и задержали молодцы еремеевские. Благо преступники уж и носом пошевелить не могли…
– Значит, на меня… напали? – Немного саднило виски, но в целом голова не разваливалась. Разве что горло побаливало, словно меня неудачно повесили…
Яга сунула мне деревянную ложку с чем-то пахучим и, убедившись, что я покорно проглотил лекарство, продолжила:
– Видать, тот молодец в исподнем красном ноне ночью тебе жизнь спас. Вот глянь-кось, что за штука такая?
– Боло, – уверенно опознал я, – верёвка… с двумя камнями или… деревянными шариками. С такими в Мексике охотятся, я в кино видел…
– Знать, и на тебя, сердешного, охота злая пошла. Ну да преступные силы у нас в порубе лежат, в себя приходют. А тому молодцу, что их одолел, свечку завтра поставлю, пущай ему на небесах радостно икнётся…
– Но… простите, не понял… он что, умер уже?!
– Стрельцы бают, что-де то дух полночный был, – протягивая мне вторую ложку, поморщилась бабка. – Ты спи, Никитушка, утро вечера мудренее. Да тока у нас в Лукошкине в красном исподнем богатыри не ходют, стыдятся. Значит, либо призрак, либо… псих какой…
Во второй ложке наверняка оказалось снотворное, потому что на меня резко снизошло томное успокоение и в груди мягко потеплело. Я словно провалился в необъятное ватное одеяло, рухнув сквозь кровать, пол, подвал, землю в неведомый потусторонний мир, полный пушистых зайчиков и добрых белочек. Все они очень хорошо ко мне относились, искренне пытаясь развеселить усталого милиционера хороводами и плясками вприсядку. Я наслаждался их обществом всю ночь, и даже петух наутро разбудил меня не сумасшедшим криком, а деликатным постукиванием клювом в окошко.
Сквозь неплотно смеженные веки я видел, как подскочивший Василий молча погрозил петуху пушистым кулаком. А надо сказать, лапка у нашего котика не уже, чем у хорошей бернской овчарки. Настырной «будильник» окончательно сделал квадратные глаза и сам бросился головой вниз в лопухи. Вверх взлетели пыль и перья! Довольный кот, видимо дежуривший около меня всю ночь, расправил усы и заговорщически подмигнул.
Притворяться дальше не имело смысла, я встал и потянулся за рубашкой. Хитрый Васька тут же занял нагретое место под одеялом, завернувшись так, что наружу торчало только одно чёрное ухо…
– Доброе утро! Лейтенант Никита Ивашов абсолютно здоров и готов к несению службы, – громко отрапортовал я, садясь за стол.
Яга вовсю накрывала завтрак, о вчерашнем погроме в цирке она не обмолвилась ни словом, поэтому начинать пришлось мне:
– Бабушка, кажется, я нашёл бывшую обладательницу третьей косы!
– Ты кушай, милок, кушай, – одобрительно кивнула наша домохозяйка. – Ужо оладушков горячих поешь, так и расскажешь.
– Набитое пузо – лишняя обуза! – подковырнул я.
– Опер на диете, что редька в конфете!
– А-а-пс… – едва не подавился я. – Так нечестно, такой поговорки нет, это вы сами только что придумали!
– Ешь давай! – весело прикрикнула бабка. – Да помни: мужчина в теле – хорош в любом деле, и в поле и в постели! Стрельцы всю ноченьку спасителя твоего разыскивали, чтоб спасибо передать, да не обнаружился герой. Злодеев-обидчиков я самолично допросила, как в чувства пришли, с час назад ещё… Дурни заезжие, из-под села Семенякина, дескать, заплатили им, чтоб они участковому рёбра сосчитали – нет ли лишнего. А кто заплатил, не ведают… Вроде купец дородный, а голосом – чистая девка!
– Ммн, понятненько, – прожевав, призадумался я, – кажется, таких у нас не очень много. А если вдуматься хорошенько, то и вообще один. Бабуля, вот ведь говорили вам: не чародействуйте на работе! Гражданина Обмылкина по-человечески можно понять: что ж ему теперь, до старости писклявым ходить?!
– Расколдовать – расколдую, – сурово насупилась Яга, – а нападения на главу отделения всё одно не прощу! Еремеев обоих в тюрьму царскую сопроводил, а на обратном пути обещался самого заказчика привести, я тут с ним по-свойски побеседую. Задушевно-о… но без увечиев. Тем паче что вещица одна мне покою не даёт.
– Коса? Но, как я уже говорил, мне удалось выяснить, что она была…
– Да тьфу на неё! Ну узнал, какая девка пропала, дальше-то что?! Может, нынешней ночью аж две косы к нам на забор подвесят, ничего, справимся… А вот ежели ещё раз на сыскного воеводу удавку такую чудную забросят, что делать будем?
Хм… Я отодвинул блюдо с золотистыми оладьями и вынужденно согласился. Боло – слишком редкое и экзотическое орудие для спонтанного бандитского нападения двух сельских парней. Чёрт, да если разобраться, это вообще не русская вещь! Откуда оно взялось?
– Вот и я о том же, – в тон моим мыслям продолжила Баба Яга. – Лиходеи говорят, будто бы кто им подсобил в нужный момент. Ты ить, почитай, совсем задушенный к ним под ноги свалился – знай пинай, коли лаптей не жалко! Ежели б не спаситель энтот, со странностями… Ты, кстати, никого на ту роль не угадываешь?
– Судя по описанию костюма… – задумчиво протянул я, ощущая, как страшная догадка ковыряется в сердце. – Вы говорите, высокий, сильный, весь в синем, плащ и сапоги красные…
– Исподнее тоже! – напомнила бабка.
– …исподнее тоже красное, и исчез так быстро, словно улетел, то… это Супермен!
– Кто, кто, кто, прости господи?!
– А мог бы быть и Бэтмен, – хватаясь руками за голову, признал я. – Это моя вина… Он же всё расспрашивал, книги, комиксы, кино, истории разные из моего времени… Вроде как-то мы этой темы касались, в рамках участия частных лиц в борьбе с преступностью. Ему ещё про Тарзана понравилось… Разве я мог предположить, что вот так всё обернётся?
– Ой, горюшко ты наше луковое! – Яга тихонько приобняла меня, чмокнув в лоб. – Ну думать же надо, какие сказки мальчонке на ночь рассказывать?! У него ить натура творческая. Вот те и отправили на заслуженный отпуск…
– Надо спасать город!
– А может, пущай наиграется? Шучу, шучу, не бледней…
* * *После завтрака наша эксперт-криминалистка наконец-то раскрыла мне свои тайные и далеко идущие планы. Оказывается, в ту ночь, когда траванулся её любимый котик, на Ягу снизошло божественное озарение. Хотя, на мой, нерелигиозный, взгляд, подсуропить интригу такого уровня мог только дьявол…
Выражаясь языком пошаговой стратегии, бабка прилюдно произвела демонстративный арест Новичкова, а посадив его под замок, направилась в цирк с конкретной целью – учинить там яркие, но в меру исправимые разрушения. Что ж она, в жизни своей фокусников да шарлатанов не навиделась? Ну вроде вспылила, погорячилась, всё такое, а теперь остыла, полна раскаяния и в качестве «политики примирения» отправляет к заезжим скоморохам «на общественно полезный труд» опального художника.
То есть Новичкову всё равно надо своё антисоциальное творчество где-то отрабатывать, вот пусть в балагане ящик со звёздами раскрасит да новых тряпок на занавес поярче намалюет. На самом деле речь шла о том, чтобы тайно запустить нашего человека в их закулисную жизнь. Определённый риск в таком подходе, конечно, был, но…
– Главное, ты уж Савву-то ни во что не посвящай. Слишком он человек доверчивый, к шпионству никаким боком не пригодный. Начнёт сдуру стараться, везде свой нос совать, так и заметут сердешного. Не вправе мы мировое искусство эдак обеднять! Я ему тихохонько иголочку заговорённую в воротник запихну: что игла услышит, про то и нам ведомо будет. Авось счастье хоть на сей раз к нам передом развернётся…
