Андрей Белянин - Заговор черной мессы
– Понимаю, – тихо кивнул я. – Ну, а ты-то кто такой будешь? На вид ребенок, а рассуждаешь так, будто меня лет на двадцать старше.
– Больше! Много больше, участковый, – еще шире улыбнулся он. – Внешность-то, она ох как обманчива бывает… Ванюша-полевичок мое имя. В поле да на дороге живу и пропитаюсь. Хороший человек пройдет – награжу, плохой поедет – накажу.
– Это… что-то вроде лешего или домового, только в поле? – предположил я.
– Догадливы-ый… Время-то не тяни, глянь, полдень уже. Садись на кобылку свою да в город поспешай. Флягу не забудь!
– Спасибо! – Я надел фуражку, козырнул непонятному малышу и повернулся к реке, обе русалки смотрели на меня самыми печальными глазами.
– Вы уж извините, гражданочки, что так получилось… Честное милицейское, как с делами управлюсь, обязательно вернусь и за воду заплачу. Нет, тонуть я не намерен, но, может, подарок по душе каждой раздобыть сумею.
– Мне – бусы! – воскликнула Уна.
– А мне – серьги! – тут же поддержала зеленокудрая Дина.
– Заметано… – серьезно кивнул я. – А ты… Вы, Иван-полевик, примите мою благодарность за своевременную помощь.
– Ладно уж… езжай. – Малыш привстал на цыпочках и помахал мне рукой. – Бабе Яге привет передавай, мы с ней старые знакомые.
На обратном пути я гнал лошадь, как мог. Полная кожаная фляга болталась на ремне через плечо и била меня по спине. Бабка просила доставить лекарство до заката, и, хотя до города мне добираться таким темпом едва ли больше часа, я пустил в галоп. Да мало ли чего еще подобного на пути встречается. А не показался бы этому многолетнему крохе «добрым дядей», так уже бы пускал пузыри на дне речки Смородины? Нет! Надо срочно попасть домой, в родное Лукошкино, а если куда еще и ездить, то заранее выспрашивать у Яги все возможные сюрпризы.
Стрелецкий конный дозор встретил меня уже за разрушенной мельницей.
– Эгей, по твою душу посланы, батюшка сыскной воевода!
– Что-то серьезное?! – Я привстал на стременах, резко осаживая разгоряченную лошадь.
– Хозяйка твоя нас за тобой погнала. Беда в отделении! Парень-то ваш совсем сбесился! – начал старшой.
– Митька?!
– А кто ж? Баба Яга говорит, все в бреду метался, да вот, как на беду, в отделение армяне Кирокосьянцы всей семьей пожаловали. Вина принесли, яблок, персиков разных, ковер большущий в подарок. Все за «науку» кланялись…
– Короче! – взмолился я.
– Чего?! А… ну, так Митька ваш как вдруг на четвереньки встал, да как начал всех по-собачьи облаивать! Кто в смех, кто в визг, а он ведь не шутки шутить – он кусаться начал. Армяшки из отделения как горох посыпались! Крику на всю улицу, а сотрудник твой – ну их по двору гонять! Рычит, у самого глаза красные, на землю пена падает, а зубами кусок штанов чьих-то так и треплет…
– Уволю! – сквозь зубы поклялся я, снова пускаясь вскачь. – Совсем мне мундир милицейский дискредитировал.
По Лукошкину мы неслись целым боевым отрядом. Из-под конских копыт с возмущенным кудахтаньем уворачивались куры, махали вслед счастливые ребятишки, испуганно крестились бабы, и уважительно снимали шапки мужики – милиция едет!
У ворот отделения нас встречала целая толпа народа. Стрелецкая сотня Еремеева успешно отпихивала чересчур нахальных, но самые любопытные облепили близстоящие деревья и заборы, пытаясь хоть как-то углядеть, что творится у нас во дворе.
– Православные, гляньте-ка, сам участковый приехал!
– Ну, все… Теперь-то он тута порядок наведет! Сейчас уж полетят с плеч буйны головы, пойдут плясать кнуты с нагайками, посидят молодцы по острогам сибирским… Никитка, он на расправу крут! – восторженно вопил какой-то мелкий старикашка, грозя кулачком неизвестно кому.
Народ поддержал его уважительным сопением. Пока я спешивался и проталкивался к воротам, разнообразные крики со всех сторон делались все громче:
– А че случилось, че случилось? Случилось че?!
– Да Митька с милицейского двора совсем с ума спятил!
– Так его ж намедни бомбой разорвало?!
– Ни хрена! Взорвешь его, как же… Живой, подлец! Ничего-то ему не делается…
– А че случилось? Случилось-то че, православные? Скажите Христа ради, не то помру!
– Так я и говорю – Митька этот безбожный милицейской властью прикрывался, а сам все армянское подворье так живьем и загрыз!
В толпе раздались нестройные вздохи – бабы решили попадать в обморок…
– Таки всех?!
– Всех! И жен, и стариков, и детей малых не помиловал… А все почему? Потому, что милиция эта – служба адова! Не от Бога она идет, а от самого дьявола!
– Еремеев, будь другом, поймай мне этого голосистого умника и сунь в поруб. Мы с ним вечером разъяснительную беседу проведем, – на ходу попросил я и шмыгнул в калитку.
Зрелище, увиденное мной, заставило бы присесть любого, менее закаленного оперативного работника. С одной стороны, у меня волосы дыбом встали, с другой – вздохнуть не мог от хохота… Прямо по двору с гиканьем носилась Баба Яга, восседающая на Митькиной спине. Она цепко держала его за воротник и хлестала полотенцем по заднице. Митяй скакал на четвереньках с приличной скоростью, поднимая тучи пыли и резво взбрыкивая ногами.
– Никитушка-а-а… поберегись! – Бабка осадила скакуна прямо перед моим носом. – Воду живую принес?
– Угу… – едва держась на ногах, кивнул я.
– Так давай скорей, пока я его, неезженого, держу!
Я откупорил флягу и сунул в раскрытый Митькин рот. Он запрокинул голову и в минуту выхлестал все. Потом скосил на меня безумные глаза, чихнул и рухнул на живот, распластавшись, как тещин блин. Баба Яга вовремя успела соскочить и, сделав пару неуверенных шагов, тоже ухнулась было наземь, но я ее подхватил.
– Неси меня в дом, участковый… – слабо простонала она. – Совсем замотал, супостат, будто не я на нем, а он на мне ездил.
– А… с ним как?
– С ним? Ниче с ним теперь не сделается… Как проспится – сам прибежит. Ох, спина, спина, спина… Замучил радикулит проклятый!…
Гороху я отправил докладную записку, на то, чтобы сегодня еще идти во дворец, сил уже не было. Забегал нарочный от немецкого посла, тот жутко извинялся за ночное происшествие. По совету шибко умного пастора трупы отравленных охранников были оставлены на ночь в открытых гробах в костеле. Утром их, естественно, не обнаружили. Когда стрельцы приволокли обоих, то выпиравшие клыки и острые когти у мертвецов волшебным образом исчезли. Но посол вроде бы мне во всем верит и обязуется сегодня же вечером обоих надлежащим образом похоронить. Правда, каким именно, деликатно умалчивает… Если они еще раз восстанут, я этого посла первого им на съедение суну. Итак, в деле уже три трупа. Что же такое творится? Складывается нехорошее впечатление, будто бы кто-то задался целью уничтожить все наше отделение. Но кому и чем мы так, насолили? Ума не приложу…
Вечером я поделился своими сомнениями с Ягой. Митьку перенесли в сени, и он спал совершенно нормальным, здоровым сном. Мы с бабкой сели друг напротив друга, ведя неспешную беседу.
– Ты уж прости, что я тебе про русалок-то не рассказала. Все время забываю, что ты у нас не местный. Наши-то все знают, оттого и на речку Смородину особенных ходоков нет. А за привет от Ванечки-полевика спасибо! Добрый он, понапрасну никого не обидит…
– Да, мальчишка забавный… – Я крутил в пальцах деревянную ложечку, наблюдая, как медленно перемещается в ней густая капля меда.
– Не томи, участковый, говори прямо, что душу мучает?
– Сомнения у меня, бабушка… Серьезные сомнения в правильности всего дела. Куда-то не туда мы движемся…
– А мы и не движемся вовсе, – хмыкнула Яга. – Все на одном месте толчемся. Как только взялись, так все шиворот-навыворот и пошло. Немцы невесть откуда влезли, упыри понабежали, взрывы, убийства, нападения в собственном доме… Такое творится – голова кругом!
– И, как вы заметили, все концентрируется на одном Митьке.
– Это… как же? – не поняла Яга.
– А вот посмотрите… Мы отправили его на базар, поспрашивать насчет черной ткани. Он вернулся, доложил, что ничего не обнаружил, и в тот же вечер на нас напали. Следом очередное покушение – взрыв, ориентированный, между прочим, именно на Митькин след. Вчерашней ночью упыри не полезли ко мне или к вам. Они убрали стрельцов и дружно взялись за нашего горе-сотрудника. Сегодня я сам слышал подстрекательские выкрики из толпы, что, дескать, милиция – это от дьявола, а Митька – его слуга.
– Поймали болтуна-то?
– Нет, затерялся в толпе, – сумрачно вздохнул я. – Так вот, теперь я убежден, что все события между собой очень тесно связаны и ключом ко всему все-таки является наш герой. Видимо, вы были правы, он увидел что-то очень важное, но сам не осознал и не понял. А тот, кто об этом знает, не хочет ждать, пока он вспомнит… Его снова попытаются убрать.
– Ладно, завтра с утречка с ним потолкуем. Ты сегодня-то чего еще делать будешь?
