Александра Руда - Родовой кинжал

— Залезай к Ярославу, котя, — сказал весело тролль, поднимая меня на руки. — Сегодня фургон будешь вести ты…

5

Если хочешь, чтобы с тобой никогда ничего не случилось, — запрись в четырех стенах и не высовывай носа наружу. И тогда на тебя упадет крыша.

Я села на длинную лавку рядом с Волком, стараясь не касаться его даже краешком юбки.

— Выпей чаю, — велел он, протягивая мне кружку с дымящейся жидкостью.

Пока я, обжигаясь, торопливо пила сладкое-сладкое питье, фургон резво покатил по дороге, обгоняя крестьянские телеги. Ярослав молчал до тех пор, пока я не повесила пустую кружку на крючок рядом с чайником.

— Ты знакома с основами управления повозкой?

— Да, — кивнула я. — Обе руки кладутся на кристаллы Управления; нужно мысленно приказывать фургону двигаться, поворачивать или тормозить, отдавая для этого магическую энергию.

— Верно. Формулировки приказов фургону ты должна подобрать сама, здесь нет общих рекомендаций, ведь каждый человек мыслит по-своему. Чуть позже, когда ты полностью овладеешь всеми тонкостями движения повозки, ты должна будешь отдавать больше энергии, чем требуется для управления, чтобы заполнить накопитель магии. Фургоном будут управлять по очереди все. — Капитан плавно притормозил фургон на пустом участке дороги. — Что ж, пробуй.

Я положила руки на два голубых кристалла, сразу почувствовав, как магия кольнула ладони, выдохнула и мысленно приказала: «Вперед!»

Повозка так быстро рванула вперед, что меня откинуло назад и я больно ударилась об жесткую спинку сиденья. Внутри фургона кто-то вскрикнул, что-то зазвенело. Перед глазами мелькали ямы и выбоины дороги, повозка тряслась и подпрыгивала.

— Не так быстро, — спокойно заметил Ярослав.

«Стоп! Стоп, не…»

Жалобно заскрипели колеса. Фургон остановился, меня силой инерции кинуло вперед. Если бы капитан не успел меня поймать, обхватив поперек груди, то щеголять бы мне с разбитым лицом и сломанным об доску управления носом!

— Плавно, плавно. — В голосе аристократа не было ни насмешки, ни порицания. Такие, как он, с детства учатся управлять бестолковыми слугами и не реагировать на промашки окружающих.

Я попробовала применить другую формулировку. «Медленно поехали», — мысленно попросила я. Повозка нехотя покатилась по дороге.

— Хорошо. Теперь быстрее, — сказал Волк.

«Быстрее. — Резкий рывок, капитан снова удерживает меня за плечи. — Немного медленнее, чуть быстрее».

— Не забывай смотреть на дорогу, — негромко произнес Ярослав. — Так, немного притормаживаем и поворачиваем.

«Торм… ой, не успеваю! Направо, направо».

Жалобно заскрипев колесами по дороге, фургон резко повернул, сильно накренившись в сторону, но, слава всем богам, не перевернулся.

Перед моими глазами появилась неспешно едущая карета.

— Обгоняй! — Руки Ярослава зависли над моими, готовые в любой момент перехватить управление.

«Налево! Не так сильно! Еще левее! Теперь направо! Не так быстро!»

— Останавливайся.

— Ярик! — завопил за нашими спинами тролль, пока я пыталась плавно остановиться. Драниш появился на передке фургона, тяжело дыша. — Вы что, прибить нас вздумали? Забыли, что не мебель везете?

— Нет… — пролепетала я. — Я помнила о вас, я просто старалась…

— Что там происходит? — перебил капитан мои оправдания. — Чей скулеж?

— Гном нос сломал, — хмуро ответил тролль. — А эльфу не до него.

Я молча перелезла через сиденье и отправилась исцелять беднягу Персиваля.

Внутри фургона царил страшный беспорядок. Вещи, оружие, одеяла и сумки слетели со своих мест и перемешались. Крайне сердитая Тиса тащила из кучи свое одеяло, пиная ногами чужие. Глянув на меня, она что-то процедила сквозь зубы, но я благоразумно решила не прислушиваться. Даезаэль с крайне сосредоточенным лицом копался в своей целительской сумке, откуда шел резкий запах. А гном сидел, прислонившись к стене, и тихо скулил на одной ноте. Его рубашка была в пятнах крови, он обеими руками зажимал нос; глаза были широко открыты, и в них плескался такой страх, что мне стало не по себе.

— Персиваль, — сказала я ласково, опускаясь на колени, — можно я взгляну, что у тебя там?

— Нет! — прогундосил гном. — Я хочу, шобы бедя лечил целитель!

— Да сейчас, — отозвался эльф. — У меня тут порошки стоимостью с десять таких фургонов перемешались, а я буду отвлекаться на каких-то там…

— Я умею исцелять, — попробовала я утешить страдальца. — Через несколько минут тебе станет легче.

Он помотал головой, отчего мне на лицо попали брызги крови.

— Персиваль, — сказала я строго и спокойно, — сейчас же опусти руки и дай мне тебя исцелить. Ну?

Гном изумленно отвел руки — ладони были полны крови, — а я прижала кончики пальцев к его носу. Почувствовав знакомое покалывание, я начала останавливать кровотечение.

— Хрящи на место поставь, — посоветовал за моей спиной эльф, который конечно же не мог остаться в стороне и не влезть с советами и критикой.

— Я не умею, — призналась я, глядя на огромный опухший нос.

— И чему вас только учили? — буркнул целитель.

Он наклонился надо мной и хлопнул в ладоши перед гномом. Тот обмяк, его глаза закатились.

— Теперь он не будет нам мешать. — В тоне Даезаэля не было и капли сочувствия. Он положил мои ладони на несчастный гномий нос, а сверху прижал своими. — Расслабься, я покажу тебе, как надо.

— Ты бы, Ярик, в следующий раз предупредил, что ли, — сказал тролль, пиная к своему месту неопознанный клубок из вещей. Внутри кучи что-то грохотало и звенело.

— Зачем? — возразил капитан. — Нужно учиться пребыванию в фургоне в любой ситуации. Сегодняшнее вождение Милы показало наши слабые места. Например, сумку со снадобьями нужно было закрепить. И посмотри — это крепление для меча никуда не годится. Еще один резкий поворот, и он вывалится вместе со стеной.

— Это стена никуда не годится, — буркнул тролль.

— Это у некоторых меч очень тяжелый. — Тиса, вероятно, решила, что она и так слишком долго молчала.

— Ща как дам, — пообещал тролль, а воительница презрительно фыркнула.

Через несколько минут нос Персиваля выглядел как прежде, и только засыхающая кровь напоминала о недавней травме. Даезаэль хлопнул в ладоши, заставляя гнома очнуться, и отправился на свое место, постаравшись передать походкой всю степень презрения, которую он к нам испытывает.

— Все? — Персиваль поднял руку к носу, но не решался притронуться, пока я не кивнула.

Потрогав нос, лицо, рассмотрев рубашку и бороду в крови, отпрыск семьи фон Клоц закрыл лицо руками и зарыдал, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Что с тобой? Тебе больно?

— Не-э-эт! Мне плохо! Плохо! И зачем я ввязался в это путешествие! Я ненавижу этот фургон! Я хочу домой! — рыдал Персиваль.

Я растерянно обернулась, не зная, что делать. Даезаэль не обратил на рыдания никакого внимания, копаясь в своих порошках. Лицо капитана, стоявшего у входа на передок фургона, как обычно, ничего не выражало. Тролль удивленно поднял бровь, а вот Тиса, кажется, серьезно заинтересовалась происходящим. Она подошла к гному и ткнула его пальцем в плечо.

— Эй, ты что, плачешь? — Я с надеждой смотрела на девушку. Она много лет служила в войсках, может быть, знает, как утешать новобранцев, которых оторвали от привычной обстановки. — Плачешь? Плачешь по-настоящему? Да? А-ха-ха-ха-ха! Он плачет! Нюня-разнюня! К мамочке хочешь? Ах ты, нежный розовый Персик! Ты Думаешь, тут кому-то тебя жалко? Бу-у-у!

— Тиса! — укоризненно сказала я. — Зачем ты так? Ему же плохо сейчас.

— Ну и что? Мне какое до этого дело?

— Значит, не трогай его.

— А ты чего раскомандовалась? — Тиса наклонилась надо мной и взяла жесткими, шершавыми пальцами за мой подбородок, заставляя поднять голову. — А?

Я спокойно посмотрела в ее тускло-зеленые глаза.

— Обижать тех, кто слабее, — подло. Жаль, что именно мне приходится тебе это объяснять.

Тиса молча сжала руку в кулак, который стремительно направился к моему лицу. Я не отвела взгляда и не пробовала защититься. Пусть выпустит пар, может быть, тогда с ней будет легче общаться. Наверное, мне сейчас будет очень больно…

Однако удара не последовало, потому что Драниш без церемоний схватил ее за шкирку и швырнул об стену фургона. Эльф, демонстрируя невероятную реакцию, успел уклониться и прикрыть своим телом многострадальную целительскую сумку.

Гном, не обращая внимания на потасовку, продолжал оплакивать себя-несчастного, бока, которые болят от спанья на жестком полу, желудок, который ноет от отсутствия завтрака, и еще что-то совсем уж невнятное.