Терри Пратчетт - Шляпа, полная небес
– Айе. Он пойдет с нами, но он не могет взять боле одного пассажира, – прокричал Роб, перекрывая шум.
– Мабудь нам туды поплыть? – предложил Вулли Валенок, увертываясь от оглушенного фигла, пролетевшего над его головой.
Все поглядели на Вулли.
– Поплыть? Как нам туды доплыть отседа, ты, Валенок? – поинтересовался Роб Всякограб.
– Энто все равно стоит обсудить, – обиженно ответил Вулли. – Я лишь пытаюсь принять участие, понял? Усердие показываю.
– Велика мальца карга уехала в повозке, – сказал Велич Ян.
– Айе, и что? – спросил Роб.
– Мабудь и мы могем?
– Ну уж нет! – воскликнул Роб. – Показываться каргам – это одно, а всем остальным – свосем другое! Да ты памятуешь, что пару годов назад стряслось, когда Вулли Валенка заметила та леди, что писанки в долине малевала? Чтобы опять эти шишки из Фольклорнога Обчества тут швендяли?
– У меня есть идея, мистер Роб. Это я, Ужасен Велик Билли Подбородище Мак Фигл. Мы могем замаскироваться.
Ужасен Велик Билли Подбородище всегда называл себя полным именем. Словно он боялся, что если не представит себя полностью, то его забудут и он исчезнет. Да и как не чувствовать себя по настоящему маленьким, когда твой рост всего в полфигла: стоит уменьшиться еще чуток и от тебя останется одна дырка в земле.
Он был их новым гоннаглем. Гоннагль – это бард и боевой поэт клана, но они обычно не остаются всю свою жизнь на одном месте. Гоннагли сами по себе что-то вроде клана.
Они переходят с места на место, распространяя песни и сказания среди фиглов. Ужасен Велик Билли Подбородище пришел вместе с Дженни из клана Долгого Озера. И хотя он был совсем юным, Дженни сказала, что для гоннаглей нет ограничений по возрасту. Был бы талант, вот что главное. Ужасен Велик Билли знал все песни и так печально играл на мышлинке, что на улице начинался дождь.
– Айе, хлопец? – добродушно сказал Роб Всякограб. – Валяй, рассказывай.
– Можно знайти какую одежу с верзилы? – спросил Ужасен Велик Билли Подбородище. – Потому как есть старый сказ о битве между кланами Трех Пиков и Ветренной Речки. Так вот, хлопцы с Ветренной Речки спаслись, соорудив опудало, и фиглы Трех Пиков решили, что это верзила и прочь убегли.
Ужасен Велик Билли поглядел на озадаченные лица вокруг себя и вспомнил, что они все с Мела и наверное ни разу в жизни не видели опудала.
– Опудало? – повторил он. – Верзила из прутков и одежки, чтоб птах пужать? В песне сказывается, что это кельда Ветренной Речки своим кельдовством заставила его ходить, но как я разумею, подвигла его смекалка да сила.
И он спел об этом. А они его прослушали.
Затем он объяснил им, как сделать ходячее пугало. Фиглы переглянулись. Это был безумный и отчаяный план, полный опасностей и риска. Чтобы претворить его в жизнь, требовались невероятные сила и храбрость.
По достоинству оценив эту сторону дела, они немедлено согласились.
Вскоре Тиффани обнаружила, что в обязанности ведьмы входили не только домашние дела и исследования. Было еще то, что мисс Левел называла «заполнять пустоту и опорожнять переполненность».
Мисс Левел обычно выходила из дома одним телом. Все думали, что она двойняшка, и мисс Левел старалась поддерживать это заблуждение. Она пришла к выводу, что как ни крути, но спокойнее, когда тела находились порознь. И Тиффани ее понимала. Стоило лишь посмотреть на мисс Левел, когда она ела. Они молча передавали друг другу тарелки, ели друг у друга с вилки и очень странным выглядело, когда у одного тела была отрыжка, а второе просило за это прощения.
«Заполнять пустоту и опорожнять переполненность» означало ходить по окрестным деревням и фермам и оказывать медицинскую помощь. Работы всегда хватало – поменять повязку или успокоить будущую роженицу. Ведьмы в деревнях были за повивальных бабок, что в каком-то роде соотвествовало «опорожнению переполненности», но стоило мисс Левел в своей остроконечной шляпе зайти в коттедж, как сразу начинал подтягиваться народ с самыми разными болячками и все они проходили мимо совершенно случайно. И потом, за чаепитием, начиналось перемывание косточек. Мисс Левел погружалась в живой, суетящийся мир сплетен, однако Тиффани заметила, что она больше слушала, чем рассказывала сама.
Казалось, что этот мирок всецело принадлежал женщинам, но время от времени, нарушая привычный ход вещей, приходили и мужчины. Они завязывали разговоры о погоде и, словно эти разговоры были подобием секретного шифра, в ответ им передавали мазь или порцию лекарства.
Тиффани никак не могла понять, как мисс Левел получала плату за свои услуги. Одно было несомненным, ее корзинка больше наполнялась, чем опустошалась. Часто, когда они проходили мимо какого-нибудь дома, из него выскакивала хозяйка, чтобы вручить им свежеиспеченный хлеб или банку солений, даже если мисс Левел шла в другое место. Но потом они могли провести больше часа в доме, накладывая швы на ногу фермеру, который был слишком небрежен с топором, и получали за это лишь чашку чая и черствую печенюшку. Это казалось несправедливым.
– Ох, все будет возмещенно, – объясняла ей мисс Левел по дороге через лес. – Ты лишь делай, что можешь. А люди дадут тебе что смогут и когда смогут. Вот, например, старый Слэпвик со своей ногой. Он скуп, как крыса, но я готова поспорить, что не успеет неделя закончиться, как на моем крыльце будет лежать большой кусок мяса. Уж его жена об этом позаботиться. Очень скоро народ начнет резать свиней на зиму, и я получу столько студня, ветчины, бекона и колбасы, что семья и за год не съест.
– Правда? И что вы будете делать с этой пищей?
– Отложу про запас, – ответила мисс Левел.
– Но вы…
– Я откладываю ее про запас в других людей. Диву даешься, чего только нельзя запасти в других людях, – мисс Левел расмеялась, заметив выражение лица Тиффани. – Я имею в виду, что отдаю лишнее тем, кто не держит свиней, у кого был неурожай или тем, о ком некому позаботиться.
– Но это означает, что тогда они будут обязаны помочь вам!
– Верно! Вот так долг и переходит по очереди от одного к другому. И все идет наилучшим образом.
– А по моему, некоторые люди просто слишком скупы, чтобы заплатить…
– Мы не говорим о плате, – строго сказала мисс Левел. – Ведьма никогда не берет плату и никогда ничего не просит, и можно лишь надеяться, что ей никогда не придется просить. Но, к сожалению, ты права.
– И что тогда случается?
– Что ты имеешь в виду?
– Вы перестаете им помогать, да?
– Ох, нет, – сказала потрясенная до глубины души мисс Левел. – Нельзя отказывать людям в помощи лишь потому, что они глупы, забывчивы или неприятны. Народ здесь бедный. Если я им не помогу, то кто поможет?
Тиффани немного помолчала.
– Бабушка Болит… это моя бабушка, говорила, что кто-то должен говорить за тех, у кого нет голоса.
– Она была ведьмой?
– Я в этом не уверена, – ответила Тиффани. – Думаю, что да, но она сама не знала, кто она есть. Она обычно жила сама по себе в старом пастушьем вагончике, там, в холмах.
– Она не хихикала, нет? – спросила мисс Левел и, увидев выражение лица Тиффани, быстро добавила: – Извини. Но такое бывает с ведьмами, не знающими кто они есть. Это все равно, что корабль без руля. Но она явно не была такой, я вижу.
– Она жила в холмах и говорила с ними, и она знала об овцах больше, чем кто-либо другой! – с жаром сказала Тиффани.
– Конечно знала, разумеется…
– Она никогда не хихикала!
– Ну ладно, ладно, – успокаивающе проговорила мисс Левел. – Она хорошо разбиралась в лекарствах?
Тиффани задумалась.
– Ммм… Только в овечьих, – ответила она, успокаиваясь. – Но в этих она разбиралась отлично. Особенно если в них был скипидар. В основном если там был скипидар. Но она всегда… Она… просто… была, даже когда ее не было на самом деле…
– Да, – произнесла мисс Левел.
– Вы понимаете, о чем я? – спросила Тиффани.
– О, да, – ответила мисс Левел. – Твоя бабушка жила в холмах предгорий…
– Нет, в холмах низин, – поправила ее Тиффани.
– Извини, в холмах низин вместе с овцами, а люди время от времени поглядывали на холмы и говорили друг другу: «А что бы сделала Бабушка Болит?», или: «Что бы сказала Бабушка Болит, если бы она узнала?», или: «А если Бабушка Болит рассердится?» – продолжала мисс Левел. – Верно?
Тиффани прищурилась. Верно. Она вспомнила, как бабушка ударила торговца, нагрузившего осла так, что тот и двинуться не мог, и пытающегося побоями стронуть его с места.
Бабушка редко прибегала к действиям. Она предпочитала слова, которых у нее было не так уж и много. Торговец настолько испугался ее внезапной ярости, что даже пикнуть не посмел.
Тиффани тоже испугалась. Бабушка, которая редко говорила что-либо, не подумав предварительно минут десять, быстрым, неуловимым движением дважды ударила негодяя по лицу. Известие об этом обошло всю округу, весь Мел. И на какое-то время люди немного помягче обращались со своими домашними животными. Даже спустя несколько месяцев после этой истории с торговцем, возчики, гуртовщики и фермеры по всей округе задумывались, прежде чем поднять плеть или палку. А что, если Бабушка Болит смотрит?
