Яжмаг - Андрей Олегович Белянин
Чоткий ты Сотона, да это карма по имени Нонна Бернер, что даже звучит пугающе. Все дела на сегодня закончены, всем спать. О завтрашнем дне будем думать завтра, раньше и смысла нет. Согласитесь, всё, к чему мы хоть как-то готовились, категорически проходит не по заранее утверждённому плану. Так с чего париться заранее? Будем импровизировать.
Глава одиннадцатая
Я кладу в чемодан волю,
Там, где кони гуляют полем,
Где в рассвете стекает томно
Голубиная книга в том мне…
Вернувшись в свой рабочий кабинет, я обнаружил, что правнучка архангела таки разложила диван, всё же решив выделить мне половину. Сама она улеглась у стенки, предусмотрительно завернувшись в одеяло, словно в середину японского ролла, ни с какой стороны не подлезешь, только носик торчит наружу. Вот она, такая любовь!
Я, не раздеваясь, прилёг рядом, обняв кокон правой рукой. Нонна благодарно засопела, так теплее. Ну, к примеру, с той же Геленджик когда мы спали пьяные, то вроде бы были ещё и голыми оба. Не помню наверняка, но ощущения именно такие. По крайней мере, я точно проснулся без одежды и собирал её потом разбросанную по всей комнате. Невесточка тогда ушла раньше, но подозреваю, что и она одевалась так же хлопотно, уф…
Где-то на этих воспоминаниях я, кажется, и уснул. Ненадолго. Честное слово, мне, вообще, хоть когда-нибудь дадут выспаться нормально?!
— Там под окошком нашим драка, — похлопал меня по плечу заботливый котодемон. — Так ты бы посмотрел однако…
Поверить в то, что Фамильяр дерзнул бы разбудить меня без особой причины, вытаскивая из объятий Нонны (ну или заставляя меня разомкнуть объятия), фактически невозможно. Я молча встал, продрал глаза и послушно поплёлся за чёрным котиком.
Окно моего кабинета выходило на Банковую, за стеклопакетом не было слышно шума, но, выглянув наружу, я действительно увидел трёх оборотней-волкодлаков, устроивших разборки на тротуаре. В одном можно было узнать нашего знакомца Блендера, тем более что его «шкода» стояла на прежнем месте, а вот ещё двоих мне ранее видеть не приходилось.
Ростом и сложением практически одинаковые, разве что наш заметно шире в плечах. Тем не менее в драке одного против двоих ему было бы непросто выстоять. Поэтому я распахнул окно, снял с подоконника мамин кактус в тяжёлом глиняном горшке и аккуратно отпустил его в свободный полёт. Парой секунд позже он в брызги разбился о череп одного из противников Блендера.
Несчастный рухнул мордой о поребрик. Камень выдержал, он гранитный, ему пофиг, а вот морда-а волкодлака, увы… не факт…
Я спокойно закрыл окно, даже не глядя, как наш приятель-оборотень расправляется со вторым. Понятное дело, он справится. А новый кактус и прикупить можно, тем более что именно этот я не любил с детства. Сколько раз я об него укалывался, сколько он мне крови выпил в прямом смысле, кто бы знал, честное слово, но моя мама всё равно в нём души не чаяла. Ну вот, кстати, она была права, хоть на что-то он да и сгодился!
— Теперь могу спать?
— Ты мог и вовсе не вставать, — привычно срифмовал Фамильяр и, задрав хвост, развернувшись, вальяжно ушёл к себе на кухню.
Вот он сволочь, конечно, но зверёк полезный, тут уж никак не поспоришь. И вновь я уснул почти сразу, едва коснувшись головой подушки. Правнучка архангела вообще не просыпалась, разве только развернулась ко мне так, что её упрямый лоб оказался напротив моих губ. Кажется, я успел её поцеловать, но это неточно, это мне могло и присниться.
Мы с Нонной гуляли по ночному Санкт-Петербургу, почему-то оба верхами, она на белой лошади, я на чёрной. Правильно говорить вороной, но по-любому не ищите в этом никакого особенного символизма. Нас неспешно покачивало в сёдлах, потом кони перешли на рысь, я приподнялся на стременах, мы спустились на набережную, с разгону прыгнув в тёмную воду, но наши скакуны неожиданно взмыли вверх и несли нас уже галопом прямо по воздуху, не касаясь копытами серо-зелёной волны. Это было удивительно и тревожно.
Поднявшись ещё выше к двойным жёлтым фонарям, лошади месили ночной ветер, и я успел поймать Нонну за руку, попытавшись обнять её на полном скаку, но белая лошадь исчезла в предрассветном тумане, а снизу, стоя на мосту у Спаса на Крови, мне улыбалась Белая Невесточка. С чего она тут вдруг появилась, не знаю, это же сон!
Так вот лицо её было таким, как я помнил, чисто белым, без малейшего следа косметики или краски. Мой конь неожиданно встал на дыбы, потом подкинул крупом, и, кажется, я начал падать. Мир перевернулся, краски смешались, дыхание перехватило, воздух не проходил в лёгкие, и вот…
Я проснулся от того, что милая блондинка, выкрутившись из жаркого кокона, положила ладошку мне на нос, мешая толком вздохнуть. За окном вовсю разливалось прохладное августовское утро. Курлыкали глупые горлицы, сквозь занавеси пробивались остроконечные лучики лимонного солнца в голубой оправе, а притаившийся под моим рабочим столом пушистый чёрный кот не сводил с нас влюблённо-завистливого взгляда. Не знаю, уж чего он там себе напридумал, но слюну пускал совершенно искренне.
— Чего надо? — шёпотом спросил я.
— Да вы тут просто голубки, чьи сны невинны и легки. Спросить бы любопытства ради: а котика слабо погладить?
— Иди сюда.
Фамильяр мигом взлетел на диван с моей стороны, подставляя загривок и самодовольно мурлыча от удовольствия.
Что ж, даже низшим демонам тоже иногда нужна обычная человеческая ласка, они млеют, когда их гладишь или чешешь за ушком. И да, я категорически рекомендую это делать всем котовладельцам, даже если у вас самый обычный котэ, а не адская тварь в обличье мирного мурлыки. Он и мирный-то, пока это в его интересах. Но не стоит забывать, кто ещё в древние времена был извечным спутником ведьмы…
Шучу! Как ни странно, чаще всего это был заяц. Чёрный кот как символ тьмы появился в истории колдовских мистерий гораздо позднее. Собственно, как рогатые черти с пятачком характерны более для изображений семнадцатого — восемнадцатого веков, а ранее нечистый дух имел абсолютно человеческие черты лица. И даже о сатане писали: ликом чёрен, но прекрасен!
Хм, но это если мы опять-таки опустим Босха. Хотя
