Олег Пелипейченко - В Греции всё есть
Она разочарованно пустила изо рта струйку в сторону цветка и скользнула в глубину. Ненавижу богов, подумала она. Ничего, когда-нибудь отомщу. А сейчас — жрать. Хочу жрать.
В стороне мелькнула большая тёмная тень. Похоже, сом, подумала она и отчаянно заработала щупальцами, на концах которых уже пробивались пальцы.
Страж Дороги
— Приветствую тебя, о Сфинкс! Меня зовут Автокл.
Сфинкс оторвалась от кроссворда и посмотрела вниз. Под скалой стоял толстый носатый грек, пухлые ладони были сложены лодочкой перед грудью.
— Привет. Тебе чего?
— Но как же… А вопрос? — слегка растерялся грек.
— Вопрос… Почему бы и нет, собственно… — Сфинкс опустила глаза на папирус и зашарила глазами по клеточкам. — Сейчас… Сосуд для питья в виде рога животного. Пять букв.
Прохожий часто заморгал и приоткрыл рот.
— Ритон…
— Отлично, — обрадовалась Сфинкс, — подходит по обоим пересечениям. Проходи.
— К-как — п-проходи?! — от удивления грек даже начал заикаться. — Разве это вопрос?
— А что же это? — в свою очередь удивилась Сфинкс.
— Нет, ну вообще-то — вопрос, — поправился Автокл, — но я ведь ожидал настоящего вопроса!
— И какой же, по-твоему, настоящий?
— Ну, например, этот: кто утром на четырёх ногах, днём на двух, а вечером на трёх?
Страж Дороги озадаченно посмотрела на прохожего.
— Ты хочешь, чтобы я тебе этот вопрос задала?
— Нет, на него уже Эдип ответил, — раздражённо пояснил грек. — Я хочу похожий вопрос: такой же, но не совсем.
— А зачем? Я ведь тебя уже пропустила.
Автокл помрачнел и поджал губы.
— Я самый умный человек Ойкумены. Я прочёл все труды самых знаменитых учёных и исследователей, обучался у лучших демагогов и софистов до тех пор, пока не превзошёл своих учителей. Я принимал участие в расследованиях самых громких убийств и краж, улаживал самые запутанные споры, щёлкал любые загадки, как фисташки. Я давным-давно хотел пройти по этой дороге, чтобы стать первым человеком, кому это удалось, но откладывал до последней минуты — готовился, готовился и готовился. И тут появляется этот выскочка и отбирает у меня всю славу!
— Эдипу, в отличие от тебя, нужно было просто пройти в город. А вдруг он тебе жизнь спас? Ты тоже мог ответить неверно.
— Это невозможно! — топнул ногой Автокл. — Я могу решить всё что угодно!
— Но Эдип…
— Хватит об этом проходимце! — завизжал грек. Его полное лицо опасно побагровело. — Ты будешь задавать вопрос или нет?
— Хорошо, — мирно согласилась Сфинкс, ковыряя в ухе длинным когтем. — У кого в полчетвёртого на лбу вырастает красный рог, а по спине всю ночь бегают семиногие светлячки?
Автокл застыл на месте с открытым ртом, словно поражённый молнией. Сфинкс пожала плечами и уткнулась в кроссворд.
Прошло пять минут.
— Итак? — не отрывая глаз от сетки, напомнила Сфинкс.
Белый, как мел, Автокл уселся прямо в пыль и закрыл лицо ладонями.
— Я… Я не знаю. Кто это?
— Понятия не имею, — рассеянно обронила Сфинкс, что-то чёркая грифелем. — Я эту загадку только что сочинила. Специально для тебя. Скажи, красиво?
Автокл подхватился и зарычал так, что Сфинкс невольно попятилась: таких звуков не издавал даже её папаша Тифон.
— Ты чего?
— Мне нужна настоящая загадка! С настоящим ответом!
— Какой ты привередливый! — надула губы Сфинкс. — Ладно, самое простое: что у меня в кармане?
Автокл засопел, хотел что-то сказать, но потом передумал, поднялся на цыпочки, ухватился пальцами за край скалы и начал внимательно осматривать Стража Дороги. Сфинкс улыбнулась, отложила кроссворд и начала медленно поворачиваться на месте.
— Готово? — спросила она, сделав полный оборот.
— Готово, — уверенно ответил толстяк. — Правильный ответ — ничего. У тебя нет карманов.
— А вот и есть, — возразила Сфинкс, засовывая палец в едва заметную щель на животе и оттягивая край. Из кармана тут же высунулась любопытная голова маленького сфинксика. — Мы сумчатые.
— Это нечестно! — завопил Автокл. — Такого ни один путешественник не сообщал, ни один биолог!
— Ты правда думаешь, что мы позволим вашим путешественникам и биологам лезть грязными лапами в наши сумки? — холодно поинтересовалась Сфинкс. — Мы ничего не скрываем, но и не кричим об этом на каждом перекрёстке.
— Ты надо мной издеваешься, — выдохнул Автокл, сжимая кулаки. — Ты просто не знаешь правильных вопросов и не умеешь их сочинять. Я знаю: тебе и тот, единственный, подсказали. И что мне теперь прикажешь делать?
Сфинкс изогнула бровь.
— Раз ты такой умный — иди садись на моё место, тут сбоку лесенка есть, и задавай любые правильные вопросы. Если никто не ответит — значит, ты и есть самый умный. А у меня и своих дел полно.
Лицо Автокла медленно озарилось радостью. Он взялся пальцами за кисточку хвоста Сфинкс и с величайшим почтением припал к ней губами.
Сфинкс покачала головой, мягко спрыгнула со скалы и отправилась вниз по тропинке.
Автокл со злорадной ухмылкой подобрал несколько увесистых камней и начал складывать их кучкой на краю уступа. Прощать невежество и самонадеянность он не собирался никому.
Проблема
Зевс уже почти закончил поливать асфодели на своей любимой клумбе, но тут позади него раздался громкий хлопок и на аллее Олимпийского сада возник лысый бородатый старец в ветхом хитоне.
— Ты кто? — озадаченно свёл брови Зевс.
— Ипподор я, — растерялся старик. — Первый эллинский математик.
— Математик? — удивился Зевс. — Почему не знаю? Что написал? Какие открытия сделал?
— Никаких, — совсем сник Ипподор. — Я не успел, о Дий, ты же сам поставил меня следить за исполнением математических законов в Ойкумене, ещё во время перестройки и борьбы со скрытыми титанами…
— А-а… — разочарованно махнул рукой бог. — Так бы и говорил, что чиновник. Всё с тобой понятно. Ну, что там у тебя?
— Проблема, о великий Зевс. — Ипподор взял себя в руки и низко поклонился. — Тевмесская лисица.
— Это та, о которой Ананке ляпнула, что её фиг кто поймает? — помрачнел Зевс.
— Да, это в отношении которой предопределено Судьбой, что никто никогда не сможет её настигнуть, — почтительно кивнул старец.
— Как же я не люблю это отсутствие ограничений… — пробормотал Зевс себе под нос. — Всё-таки вседозволенность — это зло. Всегда нужна хоть маленькая зацепка, чтобы можно было за неё потянуть в нужный момент. Хорошо, и что у нас с лисицей?
— Кефал из Фокиды выпустил на неё свою собаку, — кратко сообщил Ипподор.
Зевс схватился за голову.
— Это о которой Ананке ляпнула, что она любого за задницу схватит?
— Да, это в отношении которой предопределено Судьбой, что никто никогда не сможет от неё убежать, — развёл руками старец.
Зевс беззвучно выругался, швырнул лейку на дорожку, плюхнулся на низкую каменную тумбу, схватил один из прутьев, к которым обычно подвязывал длинные стебли, и нарисовал на мелком гравии два кружка, один впереди другого.
— Ну что, математик… Раз Ананке сказала, придётся нам разгребать. Никуда не денешься. Давай думать.
— Давай, о Дий, — преданно посмотрел на него Ипподор.
— Дано: два объекта, движущихся… м-м-м…
— …с одинаковой максимальной для данного континуума скоростью, — задумчиво заметил Ипподор.
Зевс оторвался от созерцания кружков и с уважением посмотрел на старца.
— Действительно математик. А так и не подумаешь. Угу, «дано» я указал, теперь — «требуется»: сделать так, чтобы эти объекты и встретились, и не встретились.
— А если немного сдвинуть траекторию пса? — предложил Ипподор, стёр задний кружок и нарисовал такой же, но чуть в стороне. — Пусть бегут по параллельным линиям. Если даже пёс когда-нибудь сделает рывок и сравняется с лисицей, то он догонит только её проекцию на направление движения.
— Хорошая идея, — одобрил бог. — Если б не одна заковыка… Тебе, правда, это ещё не полагается знать, да уж ладно. Видишь ли, что лисица, что пёс — оба бессмертны. То есть могут бежать до бесконечности. А в бесконечности параллельные пересекаются, и мы опять возвращаемся к первоначальной ситуации.
Ипподор недоверчиво посмотрел на Зевса, но тот настолько убедительно закивал головой, что математик вздохнул и опять уставился на гравий. Бог стёр ногой линии, восстановил кружки и задумался.
— А если так, — опять оживился Ипподор, схватил второй прут и воткнул его между кружками. — Пёс ведь бежит чуть быстрее, иначе вопрос «догонит или не догонит» не имеет смысла. Пока он добежит до этой точки, лиса будет уже здесь, — математик отломил кусок прута и воткнул его в предполагаемую лису. — Пока он добежит досюда, лиса тем временем…
