Терри Пратчетт - Движущиеся картинки
— Угу, — произнес он без всякого выражения.
— Разве плохо? — глухо выговорил раздавленный Зильберкит. — Ну, это, ведь тут есть все, что необходимо знать зрителям.
— Разреши, — сказал Достабль, беря со стола Зильберкита кусочек мела.
Некоторое время он что-то торопливо царапал на обороте доски, а потом позволил прочитать написанное:
БОГИ И ЛЮДИ СКАЗАЛИ ЭТАМУ НИ БЫВАТЬ НО ОНИ НИЧИГО НИ ХАТЕЛИ СЛУШАТЬ
«ПЕЛИАС И МЕЛИСАНДРА»,
Истерия Запретной Люпви
Страсть Пабеждаит Прасранство и Время!
Тебя Натрясут
При Участии 1000 сланов!
Виктор и Зильберкит читали текст с настороженным вниманием. Так изучают обеденное меню на чужом языке. А язык и впрямь был чужим. Но что самое скверное, на вид он был прежним, родным.
— Ну, не знаю… — осторожно высказался Зильберкит. — Собственно говоря… Что уж там такого запретного… Э-э… Все это основано на реальной истории, только имена изменены. Я полагал, что картина будет полезна, так сказать, подрастающему поколению. Герои, извольте видеть, так никогда и не встретились — вот ведь в чем трагедия. Все это, э-э… очень-очень грустно. — Он посмотрел на дощечку. — Хотя, с другой стороны, в этом несомненно что-то есть. Э-э… — Он явно был чем-то обеспокоен. — Но я, по правде сказать, не помню никаких слонов. — Голос его прозвучал крайне виновато. — В день кликов я был на работе целый день, но совершенно не помню тысячи слонов, хотя наверняка заметил бы их.
Достабль сверлил его немигающим взором. Откуда взялись слоны, он и сам не знал, однако каждое новое мыслительное усилие одаривало его очередным, весьма определенным представлением о том, как следует производить картины. Тысяча слонов — для начала это совсем неплохо.
— Значит, слонов нет? — уточнил он.
— По-моему, нет.
— Ну а танцующие девушки есть?
— Э-э… тоже нет.
— Ну а бешеная погоня? Висит там кто-нибудь на краю обрыва, удерживаясь кончиками пальцев?
Зильберкит слегка оживился:
— Если не ошибаюсь, там задействован некий балкон.
— Да? А кто-нибудь повисает на нем, удерживаясь кончиками пальцев?
— Думаю, что нет, — ответил Зильберкит. — По-моему, Мелисанда просто склоняется с балкона, и все.
— Да, но зрители затаят дыхание, боясь, что она вот-вот упадет?
— Лично я надеюсь, что зрители будут смотреть монолог Пелиаса, — запальчиво сказал Зильберкит. — Нам пришлось поместить его на пяти карточках. Мелкими буквами.
Достабль вздохнул.
— Уж кто-кто, а я точно знаю, чего хотят люди, — произнес он. — И меньше всего они хотят читать бесконечные мелкие надписи на карточках. Нет, людям нужны зрелища!
— Может, вообще уберем надписи? — саркастически спросил Виктор.
— Им нужны танцующие девушки! Нужны острые переживания! Слоны! И чтобы кто-нибудь падал с крыши! Им нужны мечты! Маленькие люди с большой мечтой — вот кто живет в этом мире!
— Это ты о ком? — уточнил Виктор. — О гномах и прочем мелком народце?
— Нет!
— Господин Достабль, — перебил его Зильберкит, — а какова именно твоя профессия?
— Я продаю товары, — ответил Достабль.
— В основном сосиски, — уточнил Виктор.
— И другие товары, — раздраженно подчеркнул Достабль. — Сосисками я торгую только тогда, когда с товарами происходит заминка.
— И что, торговля сосисками дает основания полагать, что ты лучше всех знаешь, как делать движущиеся картинки? — спросил Зильберкит. — Торговать сосисками может кто угодно! Верно, Виктор?
— Ну… — неохотно промолвил Виктор. — Никто, кроме самого Достабля, продавать Достаблевы сосиски не сможет.
— Вот так, — заключил Зильберкит.
— Дело в том, — заметил Виктор, — что господин Достабль может продать сосиски даже тем, кто когда-то уже покупал у него эти сосиски.
— Это верно! — Достабль широко улыбнулся Виктору.
— А человек, который способен продать сосиски господина Достабля дважды, продаст что угодно, — закончил Виктор.
Следующее утро выдалось погожим и солнечным, как и положено в Голывуде, и в производство были запущены «Увликательные и прилюбапытные приключения Коэна-Варвара». Достабль утверждал, что работал над сюжетом весь вечер.
Название, однако, принадлежало Зильберкиту. Как ни пытался Достабль уверить его, что Коэн-Варвар — это почти историческая и, безусловно, познавательная фигура, название «Кравяная долина» Зильберкит начисто зарубил.
Виктору вручили какой-то кожаный мешок, который при ближайшем рассмотрении оказался его костюмом. Он переоделся за двумя близстоящими скалами. Потом в руки ему сунули длинный тупой меч.
— Значит, так, — сказал Достабль, сидевший в парусиновом кресле, — твои действия: сражаешься с троллями, подбегаешь и отвязываешь девушку от столба, сражаешься с другими троллями и бежишь вон за ту скалу. Я это вижу так. А ты что скажешь, Томми?
— Ну, я… — начал Зильберкит.
— Вот и отлично, — сказал Достабль. — Начали. Что, Виктор?
— Ты сказал — с троллями. С какими троллями?
Две уже знакомые ему скалы распрямились.
— Не беспокойся, уважаемый, — сказала ближайшая. — Мы со стариком Галенитом не подведем.
— Тролли! — пятясь, воскликнул Виктор.
— Они самые, — подтвердил Галенит и помахал дубиной с гвоздем на конце.
— Но… но… — начал Виктор.
— Что? — спросил другой тролль.
«Но вы же тролли, — хотел сказать Виктор, — свирепые ожившие скалы, вы водитесь в горах и ломаете путникам хребты своими огромными дубинами, точь-в-точь такими, какие сейчас держите в своих лапах, а я-то, услышав о троллях, надеялся, что имеются в виду самые обычные люди, одетые, ну, я не знаю, в серую дерюгу или что-нибудь еще в том же роде».
— Ничего, ничего. Все здорово, — упавшим голосом промолвил он. — Э-э…
— Или ты веришь всем этим байкам, будто мы людей кушаем? — уточнил Галенит. — Так то клевещут на нас. На, потрогай, я весь из камня, зачем мне человека кушать?!
— Жрать, — подсказал другой тролль. — Ты хотел сказать — жрать.
— Ну да. Зачем мне жрать человека? Насколько помню, не больно-то вы вкусные. И мы вас отхаркиваем. В общем, мы уже лет сто как в завязке, — поспешно добавил он. — Да и вообще ничего такого не было. — Он дружески ткнул Виктора в бок, едва не сломав ему ребро. — А здесь хорошо, — доверительно сообщил он. — Нам тут платят три доллара в день плюс доллар на защитный крем для работы при дневном свете.
— Это чтобы не превращаться под солнцем в камень, а то очень неудобно, — пояснил его товарищ.
— Ага, из-за этого картинки задерживаются, а люди о нас спички зажигают.
— Плюс еще в контракте сказано, что нам положено по пять пенсов сверху за использование собственных дубин, — сказал второй тролль.
— Может, все-таки начнем? — осведомился Зильберкит.
— А почему троллей только два? — недовольно спросил Достабль. — Что тут героического — сражаться с двумя троллями? Я же просил, чтобы их было двадцать.
— Мне и двух хватит, — отозвался Виктор.
— Господин Достабль, — заговорил Зильберкит, — я знаю, ты хочешь как лучше, но экономическая основа…
Зильберкит и Достабль заспорили. Бригадир-рукоятор вздохнул, снял заднюю стенку с ящика и задал корма и воды демонам, которые громко выражали неудовольствие.
Виктор оперся о свой меч.
— И часто вы тут подрабатываете? — спросил он у троллей.
— Да, считай, все время, уважаемый, — сказал Галенит. — В «Королевском выкупе» я играю одного тролля, который все выскакивает и лупит людей. И в «Темном лесу» я играю одного тролля — он набрасывается на людей и лупит их дубинкой. А… в «Волшебной горе» играю другого тролля — он выбегает и топчет людей почем зря. Стараюсь выбирать разные роли.
— И ты тоже? — спросил Виктор у другого тролля.
— О, Морена у нас характерный актер, — сказал Галенит. — Другого такого не найдешь.
— А кого он играет?
— Утесы.
Виктор непонимающе смотрел на него.
— Это из-за складок на лице, — пояснил Галенит. — И не только утесы. Ты бы видел его в роли древнего монолита. Поразительно. Ну-ка, Морри, покажи ему свою надпись.
— Не-е. Не надо, — Морена стыдливо ухмыльнулся.
— Я тут думаю, не взять ли себе новое имя для картинок, — продолжал Галенит. — Что-нибудь пошикарнее. Может, Кремень? А?
Он взглянул на Виктора, как тому могло бы показаться, с тревогой, если б только Виктор чувствовал себя вправе выносить суждение о мимике лица, которое было высечено из гранита при помощи пары башмаков со стальными носами.
— Э-э… неплохо.
— Думаю, так звучит динамичнее, — произнес подразумеваемый Кремень.
— А еще можно — Утес, — неожиданно для себя предложил Виктор. — Хорошее имя — Утес.
