Степан Вартанов - Мир Кристалла (гепталогия)
«Все равно я вор, – думает Денни. – Все равно…»
Фразу «гореть мне в аду» он не заканчивает – даже мысленно. Вместо этого, решительно и как-то зло, мальчишка шепчет:
– Я помогу тебе сбежать.
– Не выйдет, – вздыхает девочка. – Клетку не открыть.
Денни фыркает, презрительно. Что мне, мол, клетка!
И правда, в замок можно руку засунуть, по локоть. А отмычек рядом – полная телега.
– Замок я открою. Все будет просто – главное, не шуми и делай, что тебе говорят. Понятно?
– Я слишком долго сидела, – возражает девочка. – Ног не чувствую. Совсем.
– Я придумаю… что-нибудь… – Страх прошел, Денни снова в образе лучшего вора на свете, того самого, которому поручили выкрасть сорок любимых жен турецкого султана. Знай грузи на телегу да вывози из гарема.
– Они тебя убьют, – шепчет девочка. – Не надо! Они всех…
– Я – лучший, – просто говорит мальчик. Затем, подумав: – А ты вообще кто? Звать тебя как?
– Я – Мэри, – маленькая ведьма обхватывает плечи руками и дрожит.
* * *Далеко в ночи летит над пашней белый конь, несущий сэра Эндрю, рыцаря, фанатика и лучшего мечника королевства. Он еще не знает, что не успеет, да и не нужна его помощь, по большому счету. Деннис Ларсон, лучший вор на свете, собирается совершить невозможное, ему интересно и весело, а дождь – его верный друг – из ливня постепенно превращается в потоп.
* * *Сначала Денни подбирает себе пару ножей из числа лежащих в телеге. Ну, то есть, раз все равно есть время и добрые люди разложили, как на прилавке, всякие полезные штуковины, можно присмотреть что-нибудь по-настоящему полезное, верно? Вот, к примеру, стремена ему сейчас даром не нужны, или те же наручи – только мешать будут. Другое дело – ножи. Хорошие ножи, их можно и метать, и драться ими можно, и сапоги чинить. Крепилось все это великолепие к ремням – на руки надевать; разумеется, ремни пришлось отрезать. Мальчишка с наручными метательными ножами слишком заметен, и хорошо, если первый встречный просто отберет дорогую игрушку, а то ведь… всяко может случиться. Как бы и за шею не подвесили. А вот если ножны заткнуты за пояс – сойдет. Можно куртку сверху надеть, опять же.
Затем, подумав, Денни подобрал нож и для девочки, тоже – с ножнами, и тоже – из хорошего металла. Господский нож, дорогой.
Повозившись, понял, как открыть замок, но делать этого не стал – рано.
Скользнул к стене, прополз, собирая грязь и паутину, к двери, скинул куртку и полотняные штаны, скатал и спрятал их под крыльцо. И спокойно, не таясь, в чистых – ну, почти чистых – рубашке и шерстяных подштанниках, прошел внутрь.
В замке не спят, и это, с точки зрения Денни, очень странно. Нормальный замок ночью – мертвое царство, там на лошади ездить можно – никто не услышит, а тут – да тут просто не протолкнуться! Звенит железо, слышатся полупьяные голоса и хриплый хохот, горят светильники – много светильников, – по коридорам мельтешат слуги с подносами и бродят, пошатываясь, еще какие-то люди, которые уж точно слугами не являются. Пару раз Денни налетал на этих людей – и низко кланялся, а один раз даже огреб подзатыльник – просто так, под настроение.
Замок готовится к войне. К походу. Услышанное и увиденное – подслушанное и подсмотренное, давайте называть вещи своими именами, – складывается во вполне логичную картину – один господин идет войной на второго. Теперь Денни знает, что бревна и тюки за воротами являются осадной машиной, а еще у хозяина замка есть пушка, и на нее тоже возлагаются большие надежды. Пушка должна выбить ворота противника, такого же рыцаря из другого замка.
«Конец рыжему пройдохе» – так о нем здесь отзывались, без особой, впрочем, злости. Солдаты, заполнившие замок, были простыми наемниками, и сражались они за деньги. Им было все равно, кого убивать.
Мальчишке тоже все равно – господа все время воюют, и пока они заняты друг другом, у них будет меньше времени на поиски его и его новой знакомой. На виду у прислуги (главное – уверенность) Денни берет то, за чем пришел, – масляный светильник, заправленный какой-то дешевой бурдой, вонючий и коптящий, гасит его и выбирается наружу, под дождь. Стоит, привыкая к темноте и дождю, убеждаясь, что охранник по-прежнему торчит под навесом, натягивает, ежась, мокрые и противные штаны с курткой и ползет обратно.
* * *Девочка уже не дрожит – сосредоточенно сопя, она растирает ноги, пытаясь, видимо, вернуть им утраченную чувствительность. Денни одобрительно кивает – соображает, малышка. Больше всего на свете малолетний преступник не любит заказчиков, считающих, что достаточно дать задание, а дальше вор должен все делать сам, да еще и его, заказчика, на руках носить, если понадобится.
– Что это? – шепотом интересуется девочка. Ага, мы уже не изображаем смирение. «Меня сожгут, я ведьма».
– Масло. – Денни принимается смазывать замок, висящий на дверце клетки, и петли. – Чтобы не скрипело, когда открывать.
– Понятно. А как…
– Потише.
Девочка замолкает на полуслове, словно язык прикусила. Хорошо – не спорит, слушается. Надолго ли?
– Жди.
Маслу нужно время, чтобы стечь в замок и в петли, да и не только в этом дело. Нужно спланировать операцию, чтобы быть готовым… ко всему. Ну убегут они – что дальше? Благородные – они не любят, когда их по носу щелкают, всю округу на ноги подымут, награду объявят… Дождь, конечно, собак со следа собьет, но двигаться придется после этого по лесу, а не по дорогам – проще сразу удавиться!
Поэтому надо сделать так, чтобы их не искали. И Денни придумал – как. Аж сам проникся. Все-таки что ни говори, а это здорово – быть лучшим!
Отползти к сеновалу, прихватив по дороге гнилую веревку с кучи тряпья, – похоже, завтра ее повезут выбрасывать, а то и просто сожгут.
Заняться рукоделием. Дядя Нил не раз повторял, что вор – не профессия, а искусство, искусство же оно иногда в цене, а иногда – и не нужно никому. Поэтому надо уметь что-то еще. Вот и пришлось Денни научиться разным хитростям – плести обувку из осиновой коры и посуду из бересты, вырезать ложки, фигурки святых для украшения или зверей – игрушек для детишек. Шить сумки и чинить одежду. Ну или так, как сейчас, – вязать солому.
За то время, что ушло на его творчество, монах-охранник один раз рискнул выбраться под дождь. Бегло осмотрел телегу (разумеется, уходя, Денни задернул холст, как было) и вернулся под навес. Да еще вышли по нужде двое солдат сэра Ральфа, владельца замка. Эти, впрочем, и вовсе не стали показывать нос из-под навеса – дождь все-таки. Прямо с крыльца все сделали.
* * *– Пора! – Мальчишка бесшумно возникает из темноты, откидывает закрывающий клетку холст и кладет что-то на телегу, рядом. Мэри достаточно одного взгляда – и глаза ее становятся круглыми, а ладошка стремится ко рту – зажимать. Денни довольно улыбается. Жаль, не получится до завтра задержаться в замке, посмотреть… насладиться.
Два движения ножом, и замок, чуть слышно щелкнув, открывается. Сказать, что девочка изумлена, – значит ничего не сказать. Может, она, конечно, и ведьма – но деревенщина, это точно.
Пару раз качнув дверцу туда – сюда, чтобы дополнительно смазать петли, Денни открывает клетку. «Хорошо, – мелькает мысль, – что дверца в эту сторону. А была бы в сторону крыльца – до утра бы провозился».
– Вылезай. Только тихо.
Еще немного возни, и клетка закрыта, холст задернут, а печати, в первом приближении, восстановлены (где-то далеко, в мокрой насквозь ночи, сердито каркает ворон да озадаченно хмурится сэр Энтони, продолжая, тем не менее, уверенное движение вперед). Выждав, пока фигура под крыльцом отвернется (служанка вина принесла, ну надо же, какие нежности!), дети крадутся к телеге с остатками битой птицы. Девочка озадачена, но ведет себя правильно – молчит. Оказавшись под телегой, мальчик скидывает бухту вонючей – аж слезы на глаза наворачиваются, не иначе золотари ею пользовались – веревки и принимается за дело, по ходу шепча объяснения.
Глава 2
Утро застает Уолтера Хьюза за работой. Как-то так сложилось, что работать в ночные часы у святого отца получается лучше, продуктивнее. Четче работает голова. Медленнее подступает усталость. Вот и сейчас, стопка разобранных документов на левой стороне складного столика выросла, грозя завалиться вбок под собственной тяжестью, а стопка писем, которые несколько веков спустя непременно окрестили бы «входящими», – растаяла без следа, оставив приятное ощущение хорошо проделанной работы.
Впрочем, ощущение это изрядно подпорчено выводами, которые сделал отец Уолтер – не сегодня, нет – за последние недели. Эти выводы складываются из разрозненных донесений, приносимых гонцами, из писем, приходящих с голубиной почтой, из того, что святой отец узнает сам, ибо имеющий глаза…
