Темные числа - Зенкель Маттиас
III. В теории игр: событие, вероятность которого с точки зрения одного из игроков ниже средней, «никогда не выпадающий номер». Несовпадение между расчетной вероятностью наступления и интуитивно воспринимаемой вероятностью наступления характеризуется как «темная разница».
IV. В психологии: трискайдекафобия (см. VII).
V. В психолингвистике: числа, которые в связи со звуковым сходством может путать ребенок в процессе языкового развития или взрослый при освоении нового языка (ср. англ. thirteen и thirty), либо которые на определенной стадии развития не могут быть дифференцированы («девять, десять, много»).
VI. В исследованиях в области синестезии: собирательное понятие для чисел, которые ассоциируются с цветовыми оттенками. В отдельных исследованиях (см.: Haleine. Le Langage de Synopsie) выделяются также «бледные, горькие и брюзгливые числа».
VII. В нумерологии: числа, ассоциируемые с так называемыми темными силами и смертью (например, 40, 666). Особое значение придается числу 13, которое по причине суеверного страха (трискайдекафобия) часто пропускают при нумерации этажей, мест в самолете, лошадиных стойл и т. п.
VIII. В системе индикации: а) нечитабельные дигитальные знаки неисправного вакуумно-флуоресцентного дисплея (неточный перевод англ. dark digit); б) в отдельных случаях также временные пробелы исправных сегментных и автоматических индикаторов; в) находящиеся не под напряжением, то есть не светящиеся цифровые катоды трубок Никса.
IX. В компьютерных технологиях: а) в устройствах для обработки данных значения, которые ниже минимальных запоминаемых значений, автоматически округляются до нуля. При выполнении определенных функций начинается дивергенция последующих значений, но только ниже данного порога. В этих случаях в машинном нуле скрывается неограниченное множество темных чисел; б) временные неисправности логической ячейки могут обуславливать неверную двоичную последовательность; утерянное при этом (верное) расчетное значение, равно как и случайно возникшее (неверное) значение называются темными числами.
X. В лабораторном жаргоне: шутл. о результатах измерения темной материи и черных дыр.
Учеба и служба
Москва, 1954–1957
– Да кому надо обрабатывать эти анкеты и сличать с документами? Еще и в такие сроки… – задумчиво бормотал сидевший рядом с Леонидом бледный студент. – Ты только подумай, сколько по всей стране Морозовых и Птушковых. Наверняка несколько десятков тысяч.
Леонид промолчал. Он прекрасно знал, на что способны машины для сортировки перфокарт. Тем не менее он только что клятвенно заверил, что он и его ближайшие родственники:
✓ никогда не поддерживали антибольшевистскую оппозицию;
✓ не работали за границей;
✓ не подвергались уголовному преследованию;
✓ не исключались из рядов КПСС;
✓ всегда преданно следовали линии партии.
Мать когда-то точно так же отвечала на неизбежные вопросы в анкете, и, как ни странно, в КГБ ей выдали свидетельство о благонадежности. Но настроение у Леонида было подавленное: отец уже не считался пропавшим без вести во время войны, и кто знает, что там в документах, которые будут сличать с анкетой?
Спустя пять недель после анкетирования бледного соседа Леонида и еще шесть однокурсников вызвали с лекции. Ни на большом перерыве, ни следующим утром никто из них не вернулся. Остальные студенты несколько недель не занимали их места в аудитории, суеверно избегая этого. Говорили, что семерых студентов перевели в другие институты или даже отправили на производство. Говорили, что лучше не входить в число их друзей. Говорили, что все это на благо Родины. Леонид замирал, стоило ему услышать шаги спешившего мимо аудитории ассистента или опоздавшего студента. Мало того, страх, который сковывал его, когда он пристально смотрел на дверную ручку, постоянно мешал учебе. Преподаватели час за часом демонстрировали советские темпы восстановления. Взмах тряпкой, и сложная производная исчезала, открывался новый мир: «Опуская отдельные факторы при математическом моделировании или полностью выводя их за скобки, мы лишь аппроксимативно отображаем действительность… Вы меня слышите? Да, вы, Птушков, вы. Ворон считать можно и во время перерыва! Или вы размышляете, что значит „аппроксимативно“»?
•После новогодних каникул Варвара Волкова пересела к Леониду, а свободное место наискосок впереди него заняла Марина Митрохина. Гибкая Марина умела так отклоняться назад, что Леонид мог бы вытаскивать крохотные любовные записки из ленты в косе, если бы прекрасная Варвара не перехватывала их раньше.
Несмотря на гормональный всплеск, Леонид превосходно успевал в учебе. Пожалуй, причина заключалась в том, что посещал не только обязательные базовые курсы, но и занятия у Сергея Алексеевича. Под его руководством Леонид уже корпел над подпрограммой для новой компьютерной программы, работая над образцом, о котором его одногруппники еще даже на лекциях не слышали. Факультативные занятия надежно отвлекали внимание Леонида от притягательных функций кривых и переключали его на электротехнические аспекты прикладной математики. С устройством ввода вычислительной машины он работал целеустремленно и упорно и не позволял чересчур длинной последовательности единиц и нулей поставить себя в тупик.
– Продолжай в том же духе! Это уже не стыдно показать.
– Значит, в следующем семестре я смогу работать над собственной программой?
– Всему свое время. Вернемся к этому вопросу, когда будешь защищать первую диссертацию.
Общежитие, университет и Институт точной механики и вычислительной техники образовывали треугольник, за пределы которого Леонид выходил редко, так что знакомы ему были примерно ноль целых пять десятых процента всей Москвы. В будни он не менее трех часов проводил в электричках, троллейбусах и метро, где внимание порой неожиданно привлекали картины, радующие глаз. Леонид считал, что в этом состоит самое восхитительное коварство студенческой жизни. Ему уже не нужно было читать «Правду» или слушать Первую программу Всесоюзного радио, чтобы понимать, почему Москва считается столицей, где все по высшему разряду. Да, Леонид чувствовал, что оказался в нужное время в нужном месте. И в этом он, конечно, не отличался от соседей по общежитию.
Душем на этаже, помимо Леонида, пользовались еще сорок семь студентов, а комнату он делил с тремя соучениками. На полке над его кроватью стояли несколько книг и тематическая коллекция предметов:
• подстаканник, выпущенный в честь рыбопромыслового флота СССР;
• табакерка с пирографическим изображением лосося, выпрыгивающего из воды, на крышке;
• мятая коробка из-под леденцов польской марки Złota Rybka;
• металлическая брошка в форме камбалы;
• значок совхоза «И. И. Иванов», занимающегося разведением осетров.
«А кто-то еще утверждал, что математическая смекалка и языческий иррационализм несовместимы», – язвил Слава, старший по комнате. Он умело передразнивал произношение Леонида, в котором причудливо смешивались киевский и ленинградский говоры, что очень веселило остальных. Как только начиналась сессия, Слава, как и все другие студенты, утолял страсть Леонида к собирательству очередными пылесборниками и прочим хламом: этикетками от банок рыбных консервов, резными изделиями, картинками из журналов и даже как-то стеклянной банкой с глазами карпа, которая теперь служила подставкой для книг. Подобные дары окупались хорошими отметками, поскольку Леонид был репетитором от бога. Он лучше всех на курсе разбирался в вычислениях и алгоритмах, структуру двоичных чисел и команд видел насквозь и вдобавок умел понятно объяснять. Однако на комсомольских собраниях временами говорили, что Леониду надо бы тщательнее изучить последние главы сочинения того или иного классика. «К чему приводит ученость без четкого классового сознания? На ниве прикладной математики блистали и архитекторы Древнего Египта, и астрологи инков, и много кто еще. И как они использовали знания? Посредством религиозной пропаганды внушали трудящимся искаженные представления о мире» – и так далее, и тому подобное.
