Ведьмы Плоского мира - Пратчетт Терри Дэвид Джон

Матушка пошарила у орла в голове. Его сознание, как и следовало ожидать, было на месте, четкое и резкое, но там же присутствовало кое-что другое. Сознание, разумеется, не имеет цвета, но, тем не менее, пряди орлиного сознания выглядели пурпурными. Вокруг них вились и переплетались тонкие серебристые нити.

Эск слишком поздно поняла, что тело формируется сознанием, что Заимствование — это одно, а в мечте о том, чтобы на самом деле вселиться в чужое тело, изначально заложено наказание.

Матушка уселась в кресло и начала раскачиваться. Она зашла в тупик — и знала это. Распутать два сплетенных сознания не под силу ни ей, ни кому бы то ни было в Овцепикских горах…

Она ничего не слышала, но, может, текстура воздуха слегка изменилась. Она посмотрела на посох, которому было позволено вернуться в дом, и твердо заявила:

— Нет.

И тут же подумала: “А кому это я сказала? Себе? В нем есть сила, но мне она не по душе. Однако другой силы поблизости нет. А я все равно опоздала. Хотя, может, и успевать было некуда?”

Она снова проникла в голову орла, чтобы успокоить его страхи и развеять панику. Он позволил ей взять его и неуклюже уселся у нее на запястье, так крепко сжав руку когтями, что из-под них выступила кровь.

Матушка схватила посох и поковыляла наверх, туда, где в спальне с низким потолком на узкой кровати лежала Эск.

Ведьма пересадила орла на спинку кровати и воззрилась на посох. Узор на нем снова начал меняться под ее взглядом, так и не раскрывая до конца свой подлинный облик.

Матушка не была новичком в использовании волшебных сил, но знала, что ее способ — это мягкое принуждение, незаметно изменяющее ход вещей. Разумеется, сама она выразилась бы иначе — она бы сказала, что, зная, где искать, ты всегда найдешь рычаг. Сила же, заключенная в посохе, была грубой, свирепой — сырая магия, извлеченная из тех сил, что управляют самой Вселенной.

За чудо придется платить. Матушка достаточно слышала о волшебниках, чтобы не сомневаться — цена будет высокой. Но, если беспокоишься о цене, зачем тогда вообще идешь в лавку?

Она прокашлялась и спросила себя, какого черта ей делать дальше. Возможно, если она…

Сила ударила ее словно кирпичом. Матушка почувствовала, как ее обхватили и подняли в воздух, и очень удивилась, когда, взглянув вниз, обнаружила, что ноги ее по-прежнему твердо стоят на полу. Она попыталась сделать шаг вперед, и вокруг затрещали магические разряды. Она оперлась о стену, чтобы не упасть, и старинная деревянная балка зашевелилась у нее под рукой, выпуская листья. По комнате кружил магический циклон, поднимая в воздух пыль и придавая ей тревожащие воображение формы. Кувшин и тазик, стоявшие на умывальном столике и украшенные чрезвычайно симпатичным узором из бутонов роз, разбились на кусочки. Обитающий под кроватью третий член традиционного фарфорового трио превратился во что-то ужасное и шмыгнул прочь.

Матушка открыла рот, чтобы выругаться, но тут же заткнулась, увидев, что ее первые слова распустились окаймленными радугой облачками.

Она посмотрела на Эск и на орла, который, похоже, ничего не замечал, и попыталась сосредоточиться. Проскользнув в голову птицы, она снова увидела пряди сознаний. Серебристые нити были так переплетены с пурпурными, что приняли их форму. Но теперь она увидела место, где нити кончались и откуда, совершив точно рассчитанный рывок, их можно было начать распутывать. Это было так очевидно, что матушка услышала свой собственный смех — его звук, заколыхавшись оранжевыми и белыми волнами, исчез в потолке.

Время шло. Даже с той силой, что пульсировала в голове матушки, это был мучительный, тяжкий труд вроде вдевания нитки в иголку при лунном свете. Но в конце концов на ладони старой ведьмы оказалась горсть серебра. В том неспешном, тяжеловесном мире, в котором она пребывала, матушка подняла моток нитей и медленно кинула в сторону Эск. Он превратился в облачко, закружился, как в водовороте, и исчез.

Внимание матушки привлек резкий щебечущий звук и мелькающие на границе видимости тени. Что ж, рано или поздно это случается с каждым. Они пришли, притянутые, как обычно, разрядами магии. Нужно просто научиться не обращать на них внимания.

Матушка проснулась, почувствовав, как в глаза ей врезается яркий солнечный свет. Она сидела, привалившись к двери, и ее тело ныло так, будто у него началась зубная боль.

Не глядя, она протянула руку, нащупала край умывального столика и, подтянувшись, приняла нормальное сидячее положение. Ее не особенно удивило то, что кувшин и тазик выглядят точно так же, как всегда. По правде говоря, чистое любопытство заставило ее позабыть о боли и бросить быстрый взгляд под кровать, чтобы убедиться, что да, все обстоит как обычно.

Орел по-прежнему сидел нахохлившись на столбике кровати. На самой кровати спала Эск, и матушка увидела, что это настоящий сон, а не неподвижность пустого тела.

Осталось надеяться, что Эск сумеет побороть неодолимое желание бросаться на кроликов.

Матушка снесла несопротивляющуюся птицу вниз и выпустила ее во дворе у задней двери. Орел тяжело взлетел на ближайшее дерево и устроился там отдыхать. Его предследовало ощущение, что ему стоит на кого-то обидеться, но он, хоть убей, не мог вспомнить, за что именно.

Эск открыла глаза и очень долго смотрела на потолок. За эти месяцы она познакомилась с каждым выступом, с каждой трещинкой, образующими на штукатурке фантастический, перевернутый вверх ногами пейзаж, в котором она поселила одной ей известную и живущую по сложным законам цивилизацию.

В ее голове кипели мысли. Она выпростала из-под покрывала руку и посмотрела на нее, гадая, куда подевались перья. Все это было очень странно.

Она сбросила одеяло, спустила ноги с кровати, расправила в потоке воздуха крылья и скользнула в мир…

Стук тела, упавшего на пол спальни, заставил матушку поспешно взбежать по ступенькам. Она заключила пораженную ужасом девочку в объятия, крепко прижала к себе и начала раскачиваться взад и вперед, издавая бессмысленные утешающие звуки. Эск подняла искаженное страхом лицо.

— Я чувствовала, как исчезаю!

— Да, да. Теперь лучше, — пробормотала матушка.

— Ты не понимаешь. Я даже не могла вспомнить свое имя! — вскрикнула Эск.

— Но сейчас-то ты его помнишь. Эск помедлила, проверяя.

— Да, — кивнула она. — Конечно. Сейчас помню.

— Так что ничего плохого не случилось.

— Но…

Матушка вздохнула.

— Ты кое-чему научилась, — сказала она и решила для верности придать голосу некую строгость. — Говорят, малое знание может причинить немало бед, но оно и вполовину не так опасно, как дремучее невежество.

— Но что случилось?

— Тебе показалось, что Заимствования недостаточно. Ты решила похитить чужое тело. Однако ты должна знать, что тело похоже.., похоже на формочку для желе. Оно заставляет то, что в нем содержится, принимать определенную форму, понятно? Ты не можешь оставаться в теле орла и сохранять сознание девочки. Во всяком случае, ты не можешь оставаться там долго.

— Я стала орлом?

— Да.

— И перестала быть собой?

Матушка задумалась. Ей всегда приходилось делать паузу, когда разговор с Эск выходил за пределы возможностей словарного запаса обыкновенного человека.

— Нет, не перестала, — ответила она наконец. — Не в том смысле, какой ты имеешь в виду. Ты просто стала орлом, которому иногда снятся странные сны. Тебе снится, как ты летаешь, а ему — как он ходит и разговаривает.

— Уф-ф.

— Но теперь все закончилось, — продолжала матушка, одаривая девочку скупой улыбкой. — К тебе снова вернулось твое истинное я, а орел получил обратно свое сознание. Он сидит на большой березе рядом с туалетом, и мне хотелось бы, чтобы ты вынесла ему что-нибудь поесть.

Эск заглянула куда-то за матушкину голову и самым обычным голосом сообщила:

— Там были какие-то необычные существа.