Попаданка под соусом (СИ) - Брэйн Даниэль

Я слушала, мотала, как говорится, на ус, а сама думала: и как она сюда в итоге попала? Должна же она сказать, ей, поди, скучно без ушей новых?

— В общем, работала я на этом заводике, привозят там фермеры всякую лабуду, а ты ее моешь, разделываешь и фасуешь. Ничего сложного, только скучно. И денег не особо, ну я и… прихватила на раздаче яйца. Раз, другой, так набралось с полтинник, я их и продала на рынке. Потом опять и опять.

— И в итоге тебя поймали, да? — попыталась угадать я. — За воровство?

— Тю-у! — присвистнула Люся. — Фигушки. Поймали, да только за незаконную торговлю. Ну и на яйцах ни штампов, ни документов, ничего. А я что? А я их не понимаю! Вот хоть убейте.

— То есть у тебя тоже переводчика нет?

— Почему тоже? — фыркнула Люся. — Вон, — она потрогала шикарную грудь, — болтается, я же его припрятала. Купила восстановленный за пять гелдов. Фиговенько, но работает, так мне же не диссертацию защищать. Сижу вот, жду, пока они концы найдут. Сплю да кур гоняю.

— А когда найдут, что будет? — задумчиво спросила я. — Тебя… съедят?

— Не-а. — Вот человек — мне бы ее оптимизм! — Я-то понимаю, что они говорят. Штраф мне будет и общественные работы. Документы-то у меня все ок-норм! А всех жрать, дракон лопнет. Но я рассчитываю тут еще пару-тройку недель посидеть, кормят тут так погано, смотри, я уже на капусте килограмм десять скинула! — И она, вытянувшись, продемонстрировала мне действительно и талию очень приятную, и зад, тоже так ничего. Платье, правда, на ней висело. Но хороший способ худеть, ничего не скажешь. — А еще спать можно сколько хочу, и матрасик ничего, не скрипучий диван в родном доме. Если бы еще эти… не голосили!

Я устроилась с ногами на нарах. Пока Люся со мной, меня не побьют. Ну и мне, конечно, что они там обещали? Общественные работы? Ой, плохо. Но лучше, чем дракон.

А да, и переводчик. Мне бы тоже такой не помешал, восстановленный, он же сто процентов дешевле нового.

Но спросила я другое.

— А четвертая за что сидит?

— А она как раз за кражу. Сидит, гадает, сколько ей дадут работ и штрафа. А ты за что?

Какие-то у меня разговоры пошли, вот чего-чего, но подобного я себе даже в самых смелых мечтах не рисовала. От сумы и от тюрьмы, или как там говорят, не зарекайся?

— Договор не зарегистрировала.

Люся вздрогнула и отодвинулась. Глаза у нее стали как плошки, на лице отобразился страх.

— Слушай, а где ты восстановленный переводчик купила? Мне тоже…

— А тебе, — со вздохом сказала Люся, — боюсь, он уже не понадобится.

Э? Но главнюк вообще-то вернуть меня обещал! Кто-то мне врет в глаза, а кто? Ой, ситуация. И, главное, вот теперь мне уже точно бежать некуда. Куда я денусь из тюрьмы, кроме как на кухню, только уже не как работник, а как еда?

— А что? Что будет? — хриплым шепотом спросила я. Драчливые девицы зашевелились, и Люся, не поворачивая головы, разогнала их по углам таким ором, и вот ее-то мат точно был не благой, а самый что ни на есть натуральный. — Меня обещали вернуть хозяевам. У меня хозяйка беременная, третьего ждет.

— Третьего? — Люся с уважением наклонила голову. — О, тогда у тебя шансы есть. Они здесь редко когда троих заводят, обычно одного, ну иногда двоих. А третий ребенок — это уже добродетельная бонна и куча привилегий. Они даже к королю имеют право явиться на прием. Хотя какое у них королевство, хе, шмикция одна. Местные депутаты всем распоряжаются, ну эти, министерские. Тогда да, — она подумала еще, — тогда, может быть, и уцелеешь. А суд у тебя когда?

— Сегодня.

— А хозяйка твоя уже родила?

— Нет. — Ну, не собиралась, когда меня забирали. — А что?

— Тогда плохо. — Люся вздохнула и без всякого сочувствия погладила меня по голове. — В общем, скорее всего, конечно, тебя скормят. Я за эти шесть недель такое уже видела. Четверых увели — три переселенца и один местный. И все, с концами.

Что?..

Я сглотнула. Нет, ну все же так хорошо начиналось!.. Работа, и хозяева классные, и зарплата шикарная, и… я утерла внезапно выступивший на лбу пот. То есть вот какие-то несколько часов — и все?

А как же главнюк и его обещания?

Последнюю фразу я, наверное, произнесла вслух, потому что Люся заботливо поправила мне расползающееся платье и успокаивающе сказала:

— Ну, если твоя хозяйка добродетельная бонна, то неудивительно. Кто же будет ей вот так перечить да нервы трепать? Это чревато. А так — ну, съели и съели. Обидно, конечно, что обманули. Но это для тебя, а им-то что. У них дракон не кормленный, дракона кормить надо. Закон природы, во!

Ага, сожрали — это просто обидно! Ну офигеть не встать. Что мне теперь делать-то?! Хотя, наверное, мне уже должно быть все равно.

— И как оно… бывает? Тебе рассказывали? Ты видела?.. — равнодушно спросила я. Хотя бы анестезией какой-нибудь меня накачают? Или это испортит вкус блюда? Или дракону с консервантами еду нельзя?

А может, меня будут держать в тюремной камере? Вот Люся сказала — четверых съели. За шесть недель. Если дракон ест раз в две недели, раз в месяц, то я еще немного, но поживу. Если раз в неделю — то плохо, он и так уже на голодном пайке.

А вот интересно, вдруг подумала я. Пропавшие люди. У нас люди пропадают бесследно. Совсем с концами. Это что значит, их сюда, а тут их едят? А еще ведь бывает, что они потом спустя двадцать лет возвращаются… Да нет, об этом лучше даже не думать.

— Ам! — Люся двумя руками изобразила захлопывающуюся драконью пасть. — И все. Он огромный, я в решеточку видела. Так что ты даже ничего не почувствуешь.

Это радовало. Или нет? А вдруг на зуб попаду, а не просто по пищеводу в желудок?

Да чтоб его! О чем я вообще думаю? Права качать надо, отстаивать свое, защищаться! Обещали же! Мне Ассии еще помогать, они там без меня посудой обрастут по потолок, кому они еще комнату под крышей отдадут и зарплату платить будут, как не мне. И другой такой умелой посудомойки им не найти!

— А если апелляцию? — решительно вскочила я.

— Хе, ну ты попробуй, — сочувственно предложила мне Люся. — Только это, слишком умными словами не говори, а то здесь этого не любят. К тому ж без подтвержденного диплома ты никто и звать никак. Слезы пускать даже не пробуй, этим не пробьешь, а вот на трудолюбие напирай, ну там, рабочие мозоли показать можешь…

С мозолями у меня был затык, даже на пятках. Это я пару дней назад себе в домашних условиях педикюр успела сделать. Как чуяла, что дальше времени не будет на подобные излишества.

— А поможет вообще? — я засомневалась. А Люся скривилась:

— Ну, вероятности не так и много. Поэтому и суды так быстро. Это с кражами, драками они долго разбираются. А с трудовыми преступлениями — оп! — и готово. Мне тот местный говорил, что там на суде даже этих… присяжных не будет. А заседание долго длится, потому что все бумаги надо подписать в трех экземплярах и проштамповать.

— Местных тоже?.. — я засомневалась, потому что… ну с чего вдруг? Ладно, мигранты, их-то легко поймать на незнании или банальном неверии. Ну кто по трезвости поверит в дракона?! А местные-то поколениями так живут, правила должны быть выучены.

— Так он из этих был… За свободу выбора. Из рабочего движения. Все рассказывал круглые сутки про ущемления, про насаждения. А че, насаждать? Моя бабка работала на поле, мамка работала, и никто от этого не умер! Да, спина болит, да, руки крутит, так работа же. И я работаю, раз надо. А этот жаловался, что тяжело, пф-ф, по указке картинки рисовать! Мол, нутро просит фантазии, высоких высот, а ему выставили план, — фыркнула Люся.

— Ну, знаешь ли, творческий процесс… он такой, — я неопределенно пошевелила рукой. Дело было даже не во вдохновении, успела я насмотреться на свою племянницу. Кроме всяких мистических вдохновений, время художнику есть куда девать. Например, совершенствоваться, пробовать новые стили, испытывать краски и манеру рисования. Скорость опять же тренировать. А если ты получил на месяц наряд «сделать тридцать акварелей как под копирку», то какие уж тут совершенствования…