Дариуш Ришард - Отголоски прошлого
— Вот он, мой «Дикий пес», — с гордостью заявил Барт.
— Не очень-то он большой…
— А знаешь, как говорят: главное — не размер лодки, а…
— …мастерство кормчего. Знаю-знаю. Только вот не люблю эту поговорку, у меня с ней не самые приятные ассоциации…
— Ну как, много ли Гайде тебе платит? — поинтересовался кэп, когда они поднимались на палубу.
— Ни больше, ни меньше, чем платят людям моей квалификации на торговом флоте.
— Нет, я не об этом, — Варфоломео прищурил глаз, словно бы хотел повнимательней рассмотреть доктора. — Сколько она тебе платит, чтобы ты на людях изображал, что вы — пара? Тут уж можно не притворяться, признайся честно, как мужчина мужчине.
— Да сколько можно?! — вспыхнул Ларри, остановившись на месте, как вкопанный. — Ты издеваешься, или до тебя действительно не доходит?.. Здесь никто никем не притворяется, уж тем более за деньги. Мы действительно пара, — в ответ на это Ламберт дважды изменился в лице, погрузился в кратковременный мыслительный процесс, который ярко отразился в его серых глазах, а затем переменился в лице третий раз.
— Так значит, это все-таки правда?.. Да ладно! Быть такого не может! Так ты не врешь?
— Я совершенно не понимаю, что в этом может быть странного.
— Да я думал, что ни один мужчина в здравом уме и трезвой памяти не станет серьезно встречаться с этой женщиной.
— Но ты же сам встречался, — озвучив этот факт вслух, доктор, наконец, сумел его полностью осознать и принять как данность.
— Да, я в этом деле был первооткрывателем… — от этих слов Ларри передернуло. Осознание осознанием, но спокойно думать о том, как какой-то пиратишка со своей открывашкой позарился на его возлюбленную, он не мог. — Но я давно осознал свою ошибку и исправился. У нее ведь просто невыносимый характер, от которого бы даже ядовитые пауки, скорпионы и ее любимые сколопендры передохли или пожрали бы друг друга…хотя кому я это рассказываю. Тебе это тоже должно быть уже хорошо известно.
— Возможно, ты в некотором роде прав… — рыжий глубоко вдохнул, приводя мысли в порядок и подбирая наиболее вежливые слова. Непросто сохранять спокойствие, когда чувствуешь себя так, будто к тебе в постель влез какой-то незнакомец в своих грязных сапожищах. — У Шивиллы непростой характер, но он делает ее яркой, уникальной личностью. Перед небольшими трудностями, вроде этой, пасуют только трусы. И я в который раз попрошу не соваться в нашу личную жизнь. А если тебе больше не о чем поговорить, то я могу посоветовать тебе какую-нибудь хорошую книгу, которую мы потом сможем обсудить.
Тут Варфоломео посмотрел на «своего преемника», как на святого или на сумасшедшего, что в некотором роде могло быть понятиями схожими, особенно в сознании этого пирата.
— Ладно-ладно, как скажешь. Так ты все-таки будешь лечить моих людей, или мне уже можно отправляться искать нового судового врача?..
— Буду, — «черт возьми», — я от своих слов не отказываюсь. Где они?
— В кубрике. Это вниз и прямо, — он показал направление рукой на случай, если врач, как человек все-таки не «мореходной профессии», не ориентировался в «сторонах света». — Там всего одно помещение. Сам найдешь, или проводить?
— Найду как-нибудь.
— Вот и отлично. Они люди добрые, не съедят тебя… А если попытаются, ты кричи, я буду в капитанской каюте.
Проследив за удаляющейся спиной капитана, Лауритц прошелся по палубе, туда, где располагался спуск в трюмное помещение. Присев на корточки, он взялся за веревочную петлю и уж было собирался открыть люк, но его остановили голоса, доносящиеся откуда-то снизу. Боязливо обернувшись на предмет того, не видят ли его вахтенные, Ларри едва не приник ухом к вентиляционной решетке и расслышал обрывок разговора, который его просто шокировал.
— …капитан? Да что нам этот капитан! Кто он такой — лопух, да и только. От него уже давно пора было избавиться…
— Барт все-таки неплохой мужик, он много раз приводил нас к хорошей добыче…
— А тебе-то что, жалко его стало? Жалостливый сильно? Может, пойдешь поплачешь и пососешь мамкину титьку? Такой капитан нам не нужен. Или владеть кораблем самим, или будете до конца жизни у его сапог палубу выскребать.
— Но когда?..
— Сегодня или никогда, пока он меньше всего этого ждет…
Траинен резко выпрямился и отшатнулся от люка, словно оттуда ему в лицо дохнуло огнем. Понадеявшись на то, что его все так же никто не заметил и не услышал, лекарь на цыпочках отошел в сторону и прислонился к мачте. Ему сейчас казалось, что скрип его сапог…да что там сапог, стук сердца был слышен во всем порту. Ужасную новость он узнал только что и понимал, с одной стороны, что это совсем не его дело, в которое вмешиваться вредно для здоровья и опасно для жизни, но, с другой стороны, он мог воспользоваться этим знанием и как-то повлиять на ход событий… Отдышавшись, доктор совершил самый героический поступок, на который был сейчас способен. Просто, специально создавая побольше шуму, он вернулся к люку, распахнул его и, как ни в чем не бывало, спустился вниз.
— Добрый вечер, джентльмены, — поздоровался Ларри с группой из полудюжины мужчин, постаравшись принять самый непринужденный вид. — Ваш кэп говорил, что недавно поучаствовал в небольшой стычке, после которой остались раненые. Я — нанятый им (временно) судовой врач. Так кому здесь нужна медицинская помощь?..
— Здрасьте, доктор, — премило ответил ему тот самый голос, который совсем недавно вещал о покушении на капитана. — А откуда это вы к нам такой явились, можно узнать?
— Из «Стойла морского конька». Ламберта этот ответ вполне устроил. Ну так что, лечиться будем?
С ужасом доктор обнаружил, что большая часть «боевых ранений» у пиратов была типичным самострелом и членовредительством. Это подтвердило его догадку о том, что определенная, негласно сколотившаяся шайка просто притворилась ранеными для того, чтобы иметь возможность остаться на корабле и осуществить свой план. Траинен понадеялся, что эти разбойники достаточно глупы для того, чтобы не понять, как легко их обман может раскрыть профессионал. Он обработал и перевязал каждого, не подав виду, будто что-то не так, и впервые был рад тому, что его превосходное мастерство и многолетнее образование не читается у него прямо в глазах или на лбу. Окончив же свою работу, Ларри распрощался с пиратами (с большой надеждой на то, что видит их в последний раз) и поспешил в капитанскую каюту.
— Капитан Ламберт?
— Да-да, сэр фельдшер, входите, — Барт поднял голову от тетради, которую читал, и на его лице просияла улыбка. У Траинена раньше никогда не возникало спонтанного желания просто подойти и дать какому-то конкретному персонажу в морду…вот и сейчас его не возникло. Но этот пират своим дурацким весельем и издевательскими манерами с каждой минутой все больше действовал ему на нервы.
— Я доктор, — процедил Ларри. — Это совсем нетрудно запомнить, так что уж потрудись. «Доктор» — всего шесть букв, даже меньше, чем в слове «капитан».
— Доктор! Доктор! Доктор! — закричал синеперый попугай, доказывая небольшое интеллектуальное превосходство над своим двуногим хозяином.
— Меньше букв… Даже тут видно, что капитан, как ни крути, фигура более важная. Так что у тебя за новости? Все в порядке, никто не сдох в процессе?
— Никто. Все раны оказались легкими, при необходимости моряки могут немедля приступать к работе.
— А по деньгам как? Считаешь, что я достаточно тебе заплатил, или нужно еще?
— Честно говоря, ты дал даже больше, чем я бы сам стал просить. Но сдачу я возвращать не буду — мы не на базаре.
— Ну, так будет, значит, тебе на чай, — хохотнул блондин, — сводишь куда-нибудь свою девушку…кхм…опять забыл, что вы с Шивиллой вместе. Ну, так как, все справедливо, мы в расчете? — он протянул доктору руку и замер в ожидании.
— В расчете, — Лауритц медленно, словно нехотя, потянулся к капитанской руке, сжал его кисть и чуть склонился вперед, загадочным шепотом проговорив: — Я бы на твоем месте поостерегся.
— Чего? — Барт скорчил такую забавную, непонимающую мину, что напрочь нарушил торжественность момента.
— Чего слышал, — чтобы акцентировать внимание на своих словах, он попытался стиснуть капитанскую руку чуть крепче. — Тебе следовало бы быть начеку, унять свое безудержное веселье и побеспокоиться за собственную жизнь, пока не поздно. Особенно сегодня. Особенно на этом корабле.
— Ты что это, мил человек, — нахмурился капитан, — угрожать мне вздумал, совсем сбрендил на почве ревности? Тоже мне, напугал морского ежа голым задом.
— Ой, дурак… — Ларри зажмурился и почти болезненно скривился. — Вот делать мне больше нечего. Я тебя предупредить пытаюсь по-товарищески. Тебе тут угрожает реальная опасность. И узнал я об этом только что…
— Да ладно тебе, знахер, хорош трепаться, — окончательно отмахнулся от него пират. — Какая еще, к дьяволу, опасность может угрожать мне на моем же судне? Я день и ночь окружен верными людьми, и только тухлый морской язык может утверждать обратное.
