Евгений Ленский - В цепи ушедших и грядущих
— Тогда скажите… — И Слава ляпнул, как бросился в воду: — Будет ли меня любить Валя, когда я переконструируюсь?
— А сейчас она тебя любит? — скептически поинтересовался Шура и с сомнением посмотрел на покрасневшую, растерянную Валю.
— Сейчас любит, — с неожиданной уверенностью сказал Слава. — Вот такого, как я перед вами, — плохого, замученного вашими экспериментами, с бригадой скверных предков в душе, или, по-вашему, набором дурных волновых излучений. А после нового эксперимента будет любить? Другого?
— Этого мы не можем гарантировать, — одновременно сказали Вовочка и Шурик.
— Этого никто не гарантирует, — мрачно добавил Семен.
— Любовь, как мы недавно установили, такой запутанный клубок излучений, — разъяснил Шура, — что наш институтский компьютер, очень мощная машина, поверь мне, перегорел при анализе примитивного увлечения Вовочки одной лаборанткой. А увлечение продолжалось гораздо меньше времени, чем его анализировал компьютер.
— Ну, не такое уж оно было короткое, — запротестовал Вовочка — Весь тот вечер я был почти влюблен, разве это мало? Но никто не гарантирует тебе, что Валя…
— Почему же никто! Я гарантирую! — Валя обняла Славу за плечи. — Славик, не сомневайся, я всегда буду тебя любить! Можешь спокойно отдавать себя на очищение.
— Порядок! — радостно сказал Слава и протянул Семену левую руку. — Накладывай свои кандалы!
И в этот миг началось то, чего ни сам Слава, ни Валя, ни трое физиков заранее не предвидели Затихшие было предки поняли, что им назначено снова — уже навсегда — сгинуть в небытие и дружно возмутились.
— Сущая измена! — воскликнул Ферапонт Иваныч язвительно.
— Где измена? — хотел было ответить Слава, но язык уже не слушался его. Четыре разъяренных предка, соединив усилия, овладели им полностью, а Ферапонт с непостижимой легкостью скопировал Славин голос:
— Ребята, у меня новое предложение, — сказал он. — Отложим эксперимент на завтра. Что-то настроения нет да и голова побаливает.
Валя взволновалась:
— Слава, что ты говоришь? Тебе же нужно отделаться от порчи!
Ферапонт брал хитростью ловчей, чем силой.
— Подумаешь, порча! Какой же я мужчина, если не справлюсь сам со своими дурными чувствами? Ну, пробудились во мне два—три подонка, а в ком не пробуждаются?
— Холоп, укороти язык! — рявкнул граф. Недавняя любовная неудача поддерживала в нем дурное настроение, а в хитрости Фера-понта он не разобрался. — Еще одно такое словечко, придушу!
Но Ферапонт гнул свое:
— Нет, сам, только сам, без электроники! Буду сражаться с предками ради нашей любви! И моя победа возвысит меня. Поверь мне, Валечка! Веришь?
— Да… Верю, — нерешительно сказала она, ее смутила искренность в голосе Славы. — Но видишь ли, Славочка…
— Хватит, болтовни! — Семен с силой схватил левую руку Славы. — Пора приступать к опыту.
— Минуточку, друзья! — Ферапонт нашел новый ход. — Срочно надо в туалет, ворочусь и начнем.
Слава двинулся к двери. Но справившаяся с сомнением Валя уперлась локтями Славе в грудь и закричала:
— Держите его, это Ферапонт, а не Слава! Шурочка, Семен, Вова, на помощь!
— Валечка, что ты, Валечка, — бормотал Ферапонт Иванович. — Смешно, ей богу! Ну, не можешь же ты со мной туда, а мне очень надо! Через минуту ворочусь, слово даю!
Продолжай Ферапонт говорить, он, возможно, убедил бы Валю, она опять заколебалась. Трое же физиков приближались нерешительно, не выказывая особого желания хватать и тащить. Но их приближение испугало Ферапонта, и он сделал ошибку.
— Граф, да очнитесь вы, ваше сиятельство! — завопил он. — Иван Коровин, ты чего, навались! Павлуша, остолоп маменькин! Берите его себе, ибо деремся за нашу жизнь! Прочь с дороги, хлюпики!
— И за жизнь, и за честь свою, — объявил граф. — Сударыня, дайте путь благородному человеку!
— Сокрушим и развеем! — заревел обретший голос дьякон. — Ибо сказано в писании — кто не со мной, тот против меня!
Трое физиков, хоть Ферапонт Иваныч и честил их хлюпиками, были ребята дюжие. Семен к тому же три года занимался самбо, а в гвардии приемы рукопашного боя были не в чести. Отчаянно выдирающегося Славу подтащили к аппарату. Граф удвоил усилия, но в этот момент шпаги у него в руках не было. Вале показалось, что она попала в сумасшедший дом во время разыгравшегося там скандала: трое парней свирепо волокли упирающегося четвертого, а тот на разные голоса то плакал, то ругался, то произносил какие-то странные изящные словечки, то мощно возглашал анафему и пламенно призывал изничтожать супостатов.
— Готово! — победно провозгласил Семен, защелкивая на руке Славы передатчик. — Осторожненько его на стул, ребята, поддерживайте, иначе упадет.
Славу усадили на стул, аппарат загудел и засветился всеми разноцветными глазками. Слава вздохнул и потерял сознание.
10
Возвращение “на круги своя”
— Ребята, а он живой? — испуганно прошептала Валя.
— Пульс вроде есть, — без уверенности сказал Семен.
— Сейчас приготовлю ему рюмочку чая, — сказал Шура, достал мензурку, наполнил до половины водой и долил из колбы жидкостью, по цвету и запаху и отдаленно не схожей с чаем. — Настоено на калгане и перце, жуткое лекарственное действие. Запорожцы без калгановки и дня не жили, — добавил он для убедительности.
Слава слышал их, но глаз не открывал. И рта не раскрыл, когда Шура попытался влить в него “рюмку чая”. Сознание возвратилось, но в голове шумело и мысли были мелкие и ленивые. Он вспомнил, что с ним произвели новый эксперимент, надо было узнать о результате, но спрашивать не хотелось. Он сидел с закрытыми глазами, отдыхал, вяло вслушивался в себя — не гомонят ли предки? Предки молчали. Их, очевидно, скопом вызвали в далекое их родное время. И Славе вдруг стало жаль, что их больше нет. Он уже как-то сжился и с умным язвительным Ферапонтом, и с бестолковым пьяницей дьяконом, с плаксой и обжорой Павлушей, и даже с лихим графом (вот уж кого одолевали страсти, жизнь мог отдать за мимолетную прихоть…). Что ни говори, думалось Славе, а это все же мои, точней, мое, нет, наверное, мои, а может, моя: моя родня, моя душа, моя родословная…
Запутавшись в местоимениях: мое, мои, моя, — Слава открыл глаза.
— Смотрит, смотрит! — радостно закричала Валя и кинулась его целовать. — Ты живой, Славочка, ты живой!
— Полуживой, — прошептал Слава и попытался улыбнуться.
— Теперь отвечай на вопросы, — добро сказал Вовочка. — Наука — прежде всего, а она требует информации. Я записываю: как голова? Как ноги? Руки не болят? Были видения? Что виделось?’ Давай в подробностях. Подробности для науки — самое важное.
— Оставьте его в покое, — рассердилась Валя. — Вы же слышали — он не живой, а полуживой. Не будьте жестокими! Наука подождет.
Но наука, видимо, требовала жестокости и не могла ждать. Вовочка замолчал, зато Шура заявил, что информация “по горячему следу” опыта — единственно точная, и продолжил допрос:
— Скажи одно — сгинули твои предки? Не подают голоса?
— Этого не знаю, — ответил Слава. — Возможно и сгинули.
— Правильно, нужно время, чтобы полностью удостовериться в удаче эксперимента, — рассудительно сказал Семен. — Неторопливость тоже свойство науки. Ребята, дадим ему придти в себя.
Слава повернулся к Вале.
— Валя, помнишь? Ты говорила… Она, смеясь, обняла его.
— Не тревожься. Мое слово твердо.
Слава собрал силы и сказал почти нормальным голосом:
— Один результат эксперимента несомненен: мы с Валей женимся. От имени нас обоих приглашаю вас, как косвенных виновников торжества, на свадьбу, которая имеет быть…
Валя удивленно ахнула, но Слава вдруг запнулся. Лицо его испуганно перекосилось В нем пробуждались предки. Предки говорили теми же голосами, правда, с иной интонацией:
— Исайя, ликуй! — грянул дьякон. — Многие лета прекрасной христолюбивой деве!
— Поздравляю, потомок! — просто сказал Ферапонт Иванович.
— Маменька, какая девушка, глаз не отвести! — слезливо восхитился Павлуша.
А граф Лукомцев как-то не по-своему забормотал:
— Примите мои… Ибо вижу сейчас, сколь неподобно держался… В общем, извинения и поздравления!
Слава сделал немалое усилие, чтобы не показать смятения. Валя на этот раз не заметила, что настроение его переменилось. Она приняла Славино предложение как должное и весело говорила физикам:
— Дату свадьбы согласуем с родителями, потом объявим вам. Славочка, ты сможешь встать?
— Смогу, если меня освободят от кандалов, — постарался пошутить Слава и протянул Семену руку: с нее забыли снять электронный датчик.
— Завтра в это же время ждем тебя, будем обсуждать эксперимент, — сказал Семен. — Пока топай, невеста тебя проводит домой.
